Морозных степей дочь
Шрифт:
— На тебя здесь напали бандиты?
— Привели, набросились. Я призвал ее по имени, как и показала эта богиня, с такими красивыми… и такими печальными глазами цвета звездного неба. Но, — взгляд его на секунду потерялся. — Я позвал: А-лек-то. И она явилась. Очень красивая! Как я ее и представлял. Но почему-то сразу ударила м-меня.
На лице, покрытом красным узором, невозможно было разобрать, были ли на нём слезы.
— За что же?..
— Всё хорошо, друг. Просто похоть вовсе не была твоей самой сильной эмоцией, — покачал головой Рэй. — Твоя благородная душа… видимо,
Рука опустилась с геройского плеча.
Строки на разных языках, последним из которых была местная руница, обозначали слово «герой». Их начертал Рэй на отрубе бруса, который установил вертикально на могиле, возложив очки с синими стеклышками у подножия. «Жаль, я так и не расслышал твоего имени, друг. Покойся в мире», — сложив ладони перед собой, он на пару минут закрыл глаза.
Лопата всё-таки нашла применение.
Рэй сидел на коленях позади невысокой земляной насыпи.
Никаких обрядов пост мортем, вспомнились слова Насти. «Так ведь вовсе не для них. А для нас», — прошептал он и на секунду оказался скрыт бусым облаком дыма. За спиной полыхала пламенем геройская артель. После того, что там произошло, он не нашел лучшего варианта, чем сжечь землянку вместе со всеми, кого там оставила демоница.
Собрав волю и закрыв душу, Рэй предварительно изучил разодранные тела, узнав троих из тех, кто атаковал его прошлой осенью, включая проходимца Пташку. Атаман Иоахим, однако, отсутствовал. Сбежать из цепких когтей Алекто даже он бы, поди, не изловчился. Значит, его просто не было внутри — повезло. Но еще не вечер.
Над ухом что-то звякнуло, выдернув из глубины размышлений. Сольвейг стояла рядом, протянула мешочек на пеньковой веревке. Рэй вопросительно поглядел на предмет.
— Это…
— Геройский кошель, очевидно же. Берешь? Так все герои делали, даже те, которых сегодня кличут Великими.
— Мародерствовали, имеешь в виду? — усмехнулся он, оценивая свое право на деньги.
— Называй как хочешь, — снова тряхнула мошной. — У тебя ведь такой же украли? Как вы говорите, возмещение? Втиснется в твою дурацкую мораль? Конечно, если не надо, я просто выброшу.
— Надо, — возразил Рэй, коснувшись ее запястья. — Я возьму.
Он задержал ее руку на миг.
— А ты, Сольвейг, не расскажешь мне?
— О чём? — спросила она, удаляясь ему за спину.
— Алекто, — хмыкнул он, теребя в руках тканый мешочек. — Воздаятельница за преступления и преследовательница грешников, как она себя аттестовала. У нее аж слюнки потекли, когда она тебя увидела.
— Откуда ты знал, что она такое? — с любопытством обернулась Сольвейг.
— Я и не знал, — пожал плечами Рэй. — Она сама сказала, ищет грешников, потому я и ответил на удачу, что меня она не вправе казнить. Но что насчет тебя? Отчего ты ей так приглянулась, расскажешь?
— Не расскажу.
—
— Еще хватает наглости оправдывать меня?
— Не хочешь — не рассказывай. Только не застывай в следующий раз. Она тебя едва не зацапала.
Сольвейг отвернулась.
Странно, но внутри этого геройского кошелька тоже оказалось всего несколько серебряных полосок. Княжеские меры оказались блестящими, прямо новенькими.
— Хм, так мало.
— Прикажешь в будущий раз шманать все трупы? — злодейским голоском спросила лисица. — Будет исполнено.
— Я не о том. В кошельке жалкие пять мер. Обычному герою, как сказал Светл-О-Бай, полагается целых двадцать. И даже мне причиталось столько же, что, помнится, немало расстроило усатого чиновника. Я-то получил лишь малую часть той суммы, а за остальное заключил со Светлобаем сделку. Но вот этот парнишка вроде бы штатный герой, отчего же ему-то досталось меньше? Слабо верится, что божественная башня и правда беднеет.
Сольвейг, отворачивая нос от едкого дыма, присела на склоне холма, плечом коснувшись Рэя, и тоже уставилась на серебряные палочки. Без интереса взяла одну, покрутила перед глазами.
— Хочешь сказать, от мальчишки и не ожидалось больших успехов в назначенном ремесле?
— Или же его скорый конец был неслучаен. Он сказал, что Алекто ударила его первым, стоило ее призвать. Не бандитов, за которыми грехов уж побольше накопилось, а именно героя, явившегося для благих дел.
— И что? Вы у себя дома не совершаете плохих поступков? Непорочны все до одного, ждете, когда позовут с той стороны в очередной пропащий мирок?
— Согласен, герой герою рознь, малое количество денег в кошельке только наводит на мысли. Но добавь сюда приставленного компаньона-убийцу… — он оборвал речь, невольно взглянув на подругу.
— М? — повернулась она, оправив волосы. — А! Компаньон-убийца, смешно, — сказала, вернув скучный отруб серебра. — Но расслабься, пока не планирую способствовать завершению твоей жалкой жизни. Сам справляешься.
— Спасибо на том. Итак, Алекто: бело-желтые волосы, горящие огнем глаза и способность видеть грехи в человеческих душах. Голову даю на отсечение, что последнее — очередной геройский талант! Безвкусная мешанина, — скривился Рэй.
— А мне показалось, она красивая.
— Ха, то-то ты побледнела. Выглядит так, будто это чучело сварганили из того, что попалось под руку. Божественный промысел.
— И для чего Башне подобные эксперименты?
— А это и не эксперимент, а разовый проект для решения всего одной задачи, — размышлял Рэй, сжимая кошелек в кулаке. — Я, помнится, нажаловался коту, что в окрестностях места явления героев ошиваются преступники.
— Хочешь сказать…
— Светлобай и Башня не могут напрямую воздействовать на мир — какой-то фундаментальный запрет. Как, в таком случае, решить проблему? Может, на сто пятидесятой попытке и попадется толковый герой, который сходу справится с лиходеями в засаде. Но отправь одного с «поясом смертника» — это решит проблему здесь и сейчас.