Мой ангел-хранитель
Шрифт:
– Послушай! Я - твой муж, и мне решать, останешься ты здесь или уйдешь в Ванахейм. И я уже решил, - Локи повысил голос, но волнительный всхлип ребенка заставил его умерить пыл. Маг даже сам не понял, что заставило его выпустить гнев на сжавшуюся Сигюн. Локи опустил глаза на Нари, который испуганно прижался к матери, боязливо протянул ручонку к отцу, желая коснуться его.
– Так будет лучше для вас обоих, - уже спокойно добавил трикстер.
– Нет, нет. От этого никому не будет лучше, - Сигюн отрицательно и упрямо качает головой, про себя же понимая, что Локи сложно видеть её мучения и слезы, знать, что она, стоя почти за дверьми этого подземелья, страдает по нему, убивается
– Мне будет легче от этого. Мне будет легче от того, что вы в безопасности, что вам ничего не угрожает, - маг вплотную подошел к жене, пристально глядя ей в глаза.
– Вы должны покинуть золотой Асгард, Сигюн. И у тебя нет выбора. Ты - моя жена, и должна делать так, как я сказал. Когда меня не было рядом, ты творила, что хотела, - маг улыбнулся, вспоминая, как эта наивная, до собственной погибели любящая глупышка отправилась в неизвестный ей Мидгард, дабы отыскать его.
Сигюн пыталась сдержать слезы, но они все же стекали на её щечки, падали на ворот платья, попадали на одеяльце, в которое был укутан маленький сын.
– Локи… Я не смогу без тебя, - еле слышно сказала она, утирая ладонью глаза и щеки. Ну что он мог ей ответить сейчас? Он знает, что в другом мире, далеко, где его нет, ей будет не менее трудно, чем здесь, но потом все изменится, она забудет, она будет жить иначе.
– Оставшись в Асгарде, ты все равно будешь без меня, в Ванахейме же ждут тебя твои родители. Ты не будешь одинока, Сигюн, ведь рядом с тобой такое чудо, - он снова улыбается, любуясь сынишкой, который хватает ладошками мамины локоны светлых волос.
– Это наше чудо!
– восклицает Сигюн.
– Мы - твоя семья, и я…
– Вот именно. Вы самое дорогое, что у меня есть, и я ещё в состоянии сохранить вам жизнь и свободу. Прошу, родная, возвращайся в Ванахейм, - муж прервал супругу на полуслове. Его изумрудные глаза того гляди заблестят слезами, но он не позволит этому произойти.
– Не делай этого… Локи, - отчаянно просила ванская дочь, с мольбою глядя на супруга. Она хотела было упасть ему на грудь, он был так близко, но любое прикосновение тут же прервет их свидание. С губ девы слетало его имя, и она не могла представить даже на минуту, что настанет тот день, когда на это имя никто не откликнется, никто не отзовется, как бы сильно и громко она не кричала.
– Я очень люблю вас, - произнес маг, касаясь ладонью щеки девушки, намеренно силясь прогнать её иллюзию. Та по велению его руки мгновенно растворилась. Когда последнее сияние потухло, колдун обреченно закрыл глаза, губы поджал в тонкую полоску, а пальцы его рук впились в его кожу так, что ногти почти разрезали плоть. И ему хотелось кричать от того, что он совершенно бессилен, в который раз. Теперь его не заботила ни власть, ни месть, теперь он хотел только уберечь самое дорогое, что у него есть - свою семью. В такие моменты он желал быть одиноким, не хотел иметь ни детей, ни жену. Томиться вечность в заключении было бы проще, зная, что на свободе тебя никто не будет ждать. Он был уверен, что, прогнав девушку, он облегчит жизнь и ей, и малышу, и самому себе. Однако внутри все горело пламенем…
Все исчезло. Облик Локи растворился в огне.
Фригга приблизилась к Сигюн, щечки которой разрезали горячие слезы. Царица обняла её, и та уронила голову ей на плечо, отчаянно зарыдав.
Над Асгардом возвышается великолепное солнце. Блестящий Бифрост тянется от морских заливов, уходит за золотые ворота, ведет прямиком к горделивой столице, а там, будто встречающий любых прибывших гостей, вздымается величественный дворец Одина, верхушек которого касаются нежные облака. Мимо стен, замков, садов, под арками и мостами ловко мчатся два черных ворона с острыми клювами. Их широкие крылья красиво расправляются в стороны, их пронзительный крик отскакивает эхом, уносится в небеса. Они летят по зову своего могучего хозяина, осторожно приземляются на его протянутую руку, приветливо гаркают, сообщая Одину новости девяти миров, и он, кивая головой, с полуулыбкой отпускает их вновь ввысь облаков.
Царь наблюдает, как проходят тренировочные бои и состязания между воинами Асгарда, как звонко сходятся их мечи и копья. Увлеченный их борьбой Всеотец не сразу замечает подошедшего к нему старшего сына. Тор подходит бесшумно, встает рядом с отцом, устремляя взгляд голубых глаз на развернувшуюся перед ними борьбу.
– В Ванахейме спокойно?
– осведомляется царь, величественно поднимая голову.
– Да, отец. Теперь в каждом из девяти миров царит спокойствие, - с достоинством отвечает громовержец.
– Впервые с тех пор как рухнул Бифрост девять миров живут в мире, и это твоя заслуга, сын. Они выражают тебе свое высочайшее уважение, а я - мою благодарность, - Один пристально глядит в печальные и задумчивые глаза принца, который в ответ лишь кивает головой.
– Благодарю, - равнодушно отвечает он.
– Не спокойна только твоя мятущаяся душа, - замечает Всеотец, прекрасно зная, о чем, а точнее - о ком постоянно тоскует его сын.
– Дело не в Джейн Фостер, отец.
– Людские жизни быстротечны. Обратил бы лучше взор на то, что всегда рядом, - король указывает рукой на бьющуюся на поле боя валькирию Сиф. Стройная девушка ловко управляется со своим двусторонним копьем, отбивая атаки противника. Тор переводит взгляд на асинью, которая тоже замечает его, смотрит ему в глаза, но не видит того, чего так давно желает увидеть…
– Я говорю это не как Всеотец, а как твой отец, - добавляет царь.
– Ты готов, пора тебе взойти на трон. Возрадуйся своим победам, отправляйся к своим воинам, ешь и пей, веселись вместе с ними, хотя бы сделай вид, что тебе весело.
Снова задумчивость воцаряется на лице громовержца. Отец в какой-то степени прав, и он отлично это понимает. Впереди у него жизнь правителя Асгарда, впереди трон, сложные решения, защита миров, защита народа, однако сейчас взгляд Тора на все это уже давно поменялся, его не радовало скорое восхождение на царский трон, хотя в юности он мечтал скорее возглавить Асгард… За это время Бог грома многое понял, в чем-то усомнился, что-то потерял, а что-то приобрел… Мысли его, однако, всегда сходились на смертной возлюбленной Джейн, которую он не видел уже два года, хотя обещал, что обязательно вернется за ней, которая ждет и ищет его по сей день…