Multi venerunt, или Многие пришли
Шрифт:
– Ты не станешь прощаться с матерью?
– Нет. Будет слишком много слёз и разговоров. Я благодарен матушке за приют и ужин, но нам надо незаметно уйти.
– На улице всё ещё идёт дождь. Наши плащи ещё не высохли.
– Нам с тобой не привыкать ходить под дождём. К тому же, дождь уже заканчивается, – сказал Жером, накидывая на плечи мокрый плащ.
Жером и Этьен вышли на улицу и, под покровом ночи, под моросящим дождём, направились в сторону большого двухэтажного дома, стоявшего неподалёку от церкви. Некоторое время Жером и Этьен издалека наблюдали за жилищем, во всех окнах которого горел свет, а, когда забрезжил рассвет, приблизились к дому.
– В доме падре Себастьяна до сих пор горит свет. Это неспроста, – заметил Этьен.
– Неужели он так боится грозы, что зажёг во всём доме свечи? – удивился Жером.
– Зайдём к нему в гости? – предложил Этьен.
– Обязательно навестим падре. Ведь мне надо узнать, где находится Оливия, а, кроме Себастьяна, про неё вряд ли кто расскажет.
Они подошли к дому. Этьен заглянул в окно и тут же отпрянул.
– Падре не один, – сообщил Этьен. – В его доме собрались папские солдаты. Их много.
– Интересно, что они делают ночью в грозу в доме священника? – спросил Жером.
– Наверно падре даёт им указание отыскать и схватить двух еретиков, заглянувших в церковь на вечернюю проповедь, – усмехнулся Этьен.
– Видно, сегодня нам не удастся переговорить с ним по душам, – расстроился Жером.
– Слишком много времени мы потеряли в бесполезных рассуждениях в доме твоих родных, – с укором сказал Этьен. – Видно, твой отец так навсегда и останется ревностным католиком.
– Я не рад, что мой отец – католик, но, наверно, отцу тоже не нравится, что его старший сын стал катаром.
– Пока не поздно, нам следует отсюда убираться. Не стоит делать столь щедрый подарок Себастьяну – прийти самим к нему домой и сдаться солдатам.
– Наверняка, он узнал меня в церкви и догадывается, где нас можно найти. Думаю, сейчас он довольно потирает руки в предвкушении завтрашнего утра, когда пошлёт солдат, чтобы те арестовали нас в моём родном доме.
– Только бы он не стал мстить твоим родным, – забеспокоился Этьен.
– Надеюсь, они не пострадают. Мой отец всеми уважаемый винодел. Всем известна его ненависть к катарам. К тому же, папские солдаты не обнаружат нас с тобой в доме моего отца, и обвинить моих родителей будет не в чем, – сказал Жером и добавил:
– Жаль, что нам не удалось ничего разузнать у Себастьяна про Оливию.
– Уходим! – заторопился Этьен, услышав, как заскрипела дверь.
Едва катары успели скрыться в густых зарослях кустарника, как дверь отворилась, и на улицу вышел падре Себастьян. За ним следом под моросящий дождь вышли вооружённые секирами, мечами и копьями солдаты, возглавляемые молодым сержантом, который взмахнул рукой, словно призывая своих подчинённых на ратный подвиг, и повёл отряд за собой. Рядом с сержантом семенил падре Себастьян.
Возле двери его дома остались два солдата с секирами в руках. Жером и Этьен проводили взглядом отряд солдат, а сами направились в противоположную сторону, следуя в стороне от дороги – по высокому бурьяну и зарослям кустарника…
Когда рассвело, и дождь уже закончился, сержант и падре Себастьян привели отряд к дому винодела Жиральда. Сержант постучал в дверь, которую вскоре открыла заспанная хозяйка. Из-за плеча сержанта выглядывал хмурый Себастьян.
– Что случилось, падре? – спросила Аннет.
– У меня есть сведения, что в вашем доме скрываются катары, – сказал Себастьян.
– Разве принадлежность к катарам уже стала преступлением в Окситании? – удивилась Аннет.
– Твой старший сын сбежал из фонфруадского аббатства, а недавно он объявился у нас в Монтэгле. Нам с сержантом Лефевром надо его вернуть в аббатство. Но не только это стало причиной нашего прихода в дом досточтимого Жиральда. Твой старший сын Жером связался с бывшим вальденсом по имени Этьен, который в Бретани убил невинного кюре. Жером с преступником Этьеном путешествуют вместе и, возможно, готовят новые преступления. Как видишь, Аннет, наши агенты не дремлют. Пропусти нас в дом!
– Вы хотите их убить?! – вскричала Аннет и попыталась закрыть дверь, но сержант помешал ей, выставив ногу.
– Нет, мы всего лишь собираемся вернуть твоего заблудшего сына в аббатство, а с Этьеном будем разбираться отдельно. Именем Папы я приказываю тебе – пропусти нас в дом! – потребовал падре.
– На этой земле правит граф Раймунд Тулузский, а не Папа, – возразила Аннет.
Лефевр грубо оттолкнул её и вместе с падре Себастьяном зашёл в дом. Следом за ними в дом, гремя оружием, ввалились солдаты.
– Что происходит? – крикнул из своей комнаты проснувшийся Жиральд.
– Солдаты пришли за нашим сыном! – крикнула Аннет.
Падре и сержант в сопровождении пяти солдат прошли в комнату, где лежал больной.
– Не ходите туда. Жиральд болен. У него болит горло, – попросила Аннет.
– Где твой старший сын, Жиральд? – спросил падре Себастьян, не обратив внимания на просьбу хозяйки.
– Я не понимаю… Я болен. У меня болит горло, – с испугом глядя на падре проговорил Жиральд.
– Не хитри, винодел! Ты вовсе не кажешься больным. Твой сын стал катаром и связался с преступником. Как ты, ревностный католик, мог это допустить?! – вскричал падре.
– Я отдал Жерома в фонфруадское аббатство – оплот Папского престола в Окситании, – ответил Жиральд и встал с постели.
– Здесь точно был катар! – воскликнул Себастьян, бросив взгляд на стол, а затем посмотрел на хозяина и спросил:
– И где же они – твой сын и тот эскулап, который лечил тебя этой ночью? Ведь у тебя болит горло.