Музей
Шрифт:
– Бедняжка, а чего ты потащилась со мной?
Через пару минут Лиза начала дышать нормально и отпустила руку Костика.
– У меня аллергия на старую пыль. Сразу приступ астмы.
– Ужас какой! Я слышал про такое, – Костик сочувственно смотрел на Лизу. – Вот видишь, прав я был: не туда ты попала на практику. У нас в музее всюду пыль. Чего ж ты так, бедняга? Я уж думал: тебя сейчас к Рабкину на скорой увезут.
Лиза немного расслабилась и, сделав несколько шагов, прислонилась к стене.
– Костик, посвети сюда в угол, на стену за мной.
Костик посветил.
– Дверь!
– А что за ней?
– Земля, наверное, – ощупывал Костик. – А был когда-то вход. Здесь склон к реке начинался. Самый край старого кладбища. Да, интересно…
Костик водил фонариком по сторонам.
– Вроде, больше ничего нет. Пустой склеп… И о чём завтра Капитолине докладывать? И какие раритеты сдавать под расписку? А вот же, смотри. Череп!
Фонарик скользнул по черепу.
Лиза разочарованно:
– Это собачий. Дворняжка провалилась и издохла.
– Или её схоронили вместе с хозяином. Но нам в музей собачьи черепа не нужны. Может, тебе для гербария пригодится? – рассеянно пнул череп Костик.
– В гербарий собирают только растения, – засмеялась Лиза. – Кость, а этот склеп не похож на подземелье, что тебе Авель показывал?
– Нет, там совсем другие своды. Высокие. Там было больше пространства.
– Может, полезем обратно? Чего-то мне не по себе, – задрожала Лиза.
– Я буду светить на лестницу, ты поднимайся первая.
Костик бережно помог Лизе подняться, и они потихонько побрели к выходу с кладбища.
МЕДНАЯ ГОЛОВА ПТИЦЫ
За утренним чаем, когда обсуждали падение Шуры в могилу, в дверь постучались.
– Можно? – просунулась старушачья мордочка. – Приятного аппетита.
– Заходите и присаживайтесь, – пододвинула стул Капа.
Павловские старушки считали краеведческий музей чем-то вроде клуба для тех, кому за семьдесят. И обожали его по этой причине. Капа всегда их привечала, устраивала вечера прослушивания старых пластинок, и старушки отвечали взаимностью – тащили в музей раритеты, если те им попадались.
Бабуля, присев, вытащила из сумки непонятный предмет, завёрнутый в газету, по виду – металлический.
– Была я вчера на могилке мужа возле церкви Святой Екатерины. Сажала кусты шиповника, и вот что мне попалось, – она протянула Капитолине грязную штуковину.
Та брезгливо передала её Костику.
Он поскоблил ногтем, покрутил в руках:
– Медь или бронза – не могу понять. Надо почистить.
– Да вы оставьте её себе, – рукой махнула старушенция и пустилась рассказывать об усопшем муже.
Дохлебав чай, музейщики разошлись по местам.
Костик в резиновых перчатках чистил бабкину бронзу. Лукич подавал кисти и щёточки. Стоял запах нашатыря и ещё какой-то химии.
– Да это голова птицы! – удивлённо разглядел Костик.
– Снова открытие у Костика, – усмехнулся Лукич.
– А вы как думали, у меня каждый день открытия!
Костик продолжал возиться с головой. Она заворожила его.
– Лиза, ты же биолог, что про птицу скажешь?
– Орёл? – пристрастно оглядывала голову птицы Лиза.
– И всё-таки он бронзовый. С фрагментами позолоты.
До обеда все так и сидели вокруг головы птицы, гадая, что да как. Костик крутил в руках находку, как мальчик головоломку.
– Она насажена на штырь, значит, фрагмент от какой-то композиции, но какой?
– Какая штука странная.
– Обедать! – снизу закликала Капа.
Дёрнулся колокольчик, послышался голос Рабкина.
– Всем здравствуйте.
Вид у Шуры был потерянный и забинтованная голова.
– Шура, тебя уже выпустили из больницы? – Лиза слетела по лестнице поглядеть на пострадавшего.
– А чего меня держать? Говорят, одни царапины. Сказали: можете вернуться в свою могилу.
– Это они про наш музей? – насупилась Капитолина.
– Да что вы, Капитолина Ивановна, это они про кладбище.
– Шура давай-ка супчику поешь, небось в больнице-то не кормили?
– Да там почти такой же суп… – Шура поперхнулся и поправился. – Но с вашим не сравнить, конечно. Ваш в сто раз вкуснее.
Лукич уже за столом хохмил.
– Шура! Ну ты герой. Как его там… Индиана Джонс! Ха!
Лиза взахлёб рассказывала новости:
– А мы ведь с Костиком вчера пошли искать в том склепе раритеты. Но раритетов не нашли. Зато нашли вот это, – Лиза достала из сумки Шурин мобильник.
Шура засиял от счастья.
– Вот это да! А я-то думал, что потерял его навеки. Везёт же дуракам. Мобильник мой вернулся. Спасиииибо!
– А знаешь, мы с Костиком, там когда шли, было темно, зловеще… – вспоминала Лиза.
– И вдоль дороги мёртвые с косами стояли – ха! – язвил Лукич.
– А я вот даже испугаться не успел, когда провалился. Очнулся, думаю – чего темно? Наверное, я дома ночью потерял сознание. У меня такое бывает. Ощупываю, пол каменный, холодный – не, думаю, не дома… – бормотал Шура.
Капа:
– А что в больнице доктор посоветовал тебе?
– Сказал, что в следующий раз прежде, чем лезть в могилу, надо сначала умереть. Тогда меньше хлопот будет.
Лукич:
– Толковый врач. Но ты же не послушаешься?
– Конечно. Сегодня отлежусь, а завтра снова на кладбище.