Музей
Шрифт:
– Да, там твоя земля обетованная. Ха! – Лукич понимающе кивнул.
– Шура, добавки супа хочешь?
– Вы лучше Костику оставьте. Он всегда голодный.
Лёгок на помине. В кабинет вбежал Костик. Он всё сидел с головой птицы наверху, не в силах оторваться от находки.
– О, Шура! Друг мой милый. Тебя так быстро отпустили из психушки… тьфу, из больницы? Красава. Голова обвязана. Ты будто с фронта. А мы мобильник твой нашли.
– Да, Лиза мне уже вернула. Сижу вот опьянённый радостью. Я и не думал, что найдут его в могиле.
– И мы не думали. А он как зазвонит. Что с головой? Сотрясение черепа?
– Ссадины, намазали и замотали.
– Костлявая рука смерти. Накликал ты её. Всё звал, звал. Ну что, Шура, зализывай сегодня раны. А завтра нас ждут новые подземелья, – Костик хлебал похлёбку и не замечал, из чего она, так поглощали его мысли о бронзовой птице.
После обеда Шура ушёл. Лукич разбирал деревянный футляр старинных часов. Костик в компьютере продолжал терзать письмо к испанскому королю. А Лиза сидела на диванчике, листая папки с архивами.
– Кость, а если правда бочки с ипритом до сих пор закопаны, это ведь страшно. Ты сам-то думаешь, где они?
– Не знаю. Может, всё-таки вывезли. Хотя места в подземельях возле замка предостаточно, чтобы их спрятать. Комиссаров рассказывал, как в парке графини Самойловой после войны провалился под землю трактор.
– Я тоже помню, слышал об этом в детстве, – подал голос Лукич. – В яме нашли забетонированную каменную кладку. Место оцепила милиция. Приезжали сапёры, военные, но вскрывать не стали, подогнали самосвал с землей и засыпали.
– Забетонированную кладку?
– Ну, может, просто заложено кирпичами. Я сам не видел.
– И Комиссаров это разыскивает? – спросила Лиза.
– Да. Там метра три глубины. И точное место Леонид не запомнил. Хрен найдёшь. Представь, сколько это кубов земли лопатой кидать.
– Так что же делать?
– Ход в подземелье с бочками иприта должен идти из дворца графини Самойловой. Но там в подвалах обрушились своды. Всё забито кирпичным ломом. Другой ход, который известен, вёл из подвалов замка в церковь Святой Екатерины.
– Может, там поискать?
– Там тоже замуровано. После революции во дворце графини размещалась колония для малолеток. Подростки обнаружили ход, перепугались скелетов, и НКВД всё заделало.
– Откуда там скелеты?
– Скорее всего, такие же дети забрались, а выбраться не смогли. Но Комиссаров уверен, что это проделки масонов. На худой конец шведов…
– А откуда здесь шведы?
Вопрос повис в воздухе. Завёлся принтер и выдал пару бумажных листов.
– Фух, наконец-то доделал, – Костик скрепил бумаги степлером и направился к лестнице. – Отнесу Капе на подпись.
Но Капитолина уже куда-то смылась.
Вслед за ней испарился и Лукич.
– Может, замок на музей накинем? Пойдём домой и отоспимся, – зевнула Лиза.
– Погоди, Лиза, ещё полтора часа до закрытия музея. Иди пока на свой диванчик, подремли.
…Лёжа на диванчике, Лиза думала, что музей хранит лишь крошечную толику ушедшего. Плоскость фотографий и документов – вот всё, что осталось от людей. Ни запаха, ни смеха мы не слышим.
В сухом остатке – речь экскурсовода, что, дескать, жили-были. Смотрите фото.
Со стендов смотрят лица. Дома, которых нет.
Дремлешь, ворочаешься на диванчике, видишь сны. Снова утыкаешься в чёрно-белость лиц. Что главное для них было? Любовь, Отчизна, дети? Теперь додумывай, как хочешь.
И в старой книжечке – засушенный цветок из прошлого. Как весточка – мы были тут. Живые.
После работы Лиза и Костик вместе пошли по улице. На Костике странно оттопыривалась куртка. Лиза потрогала его карман.
– Ты взял домой медную голову орла?
Он смешно кивнул.
– Да. Я вот такой дурак, мне не расстаться с ней, хочу и дома поразглядывать.
ХОЛОДИЛЬНИК
В воскресенье Лиза вызвалась дежурить с Костиком в музее. Весь день покой и расслабуха. Посетителей нет. Работать по практике не хотелось.
Поначалу Лиза пыталась делать уборку, но Костик ей мешал.
– Самое трешевое место в музее – холодильник.
– А то. Там самые ужасные экспонаты! – отвечает Лизе Костик.
Холодильник стоял в кабинете Капы. И был набит старыми съедками. Окаменевший кусок сыра, плесневелый хлеб, огрызок лимона, надкусанный кусочек торта. Острый запах подгнившего чеснока. Сразу вспомнился недавний разговор с Комиссаровым.
– В холодильнике у вас что, иприт хранится? Давай я выкину всё протухшее на помойку?
Костик не разрешал:
– Не трогай, они съедят.
– Кто они? На моей памяти Капитолина не подавала это на стол.
– Кто-нибудь да съест, не трогай. Ты выкинешь, а вдруг кому-то нужно?
– Но ведь у вас музей! Культурное место. А такая плесень…
– Так холодильник бытовое место, не музейное.
– И, правда, какая разница Тургеневу, что за гадость лежит в холодильнике на первом этаже, если сам Тургенев присутствует на втором, – фыркнула Лиза и ушла лежать.
«После музыки Тургенев часто пил чай у меня». Из воспоминаний Панаевой А. Я., – написано под портретом писателя, который висит над Лизиным диванчиком, на котором она задремала.
Через час Костик встал размяться из-за компьютера:
– Сегодня выходной. Давай немного рябиновой настойки тяпнем? Там, в холодильнике есть недопитая.
– О! В самый раз. Я вся замёрзла. Пошли поищем.
– Не боишься опьянеть? Она на водке, – потирал руки Костик.