На ходовом мостике

Уваров П. Ю.

–  Я сейчас сказал об этом, поскольку не хотел волновать перед стрельбами…

В тот вечер в кают-компании царило веселье. Тон задавал наш командир Рейнталь. Выпили, наверное, бочку чая, поскольку, помнится, все время подключали к самовару котельный пар, чтоб поддержать температуру. Рейн-таль много рассказывал о былых походах и боях. Рассказывать он умел, и слушали его с удовольствием. А мысли мои были заняты одним - новым назначением.

Что касается Брезинского, то весь период моего пребывания на Тихоокеанском флоте мы с любимым командиром и наставником не расставались. Скоро он стал флагартом флота. В дальнейшем Брезинский закончил Академию Генерального штаба, получил ученое звание доктора военных

наук. В памяти многих тихоокеанцев остался этот замечательный человек.

Экзамены за стажировку я сдавал с легким сердцем. Это были последние дни моего пребывания на «Томске». Снова встретились курсанты-однокурсники Костя Мельников, Гриша Пирожков, Павел Половннкнн - все возмужавшие, «оморяченные», и хотя волновались перед экзаменами, особенно перед сдачей штурманской практики, но это уже было волнение не учеников, а моряков, узнавших вкус соленого морского пота. Экзаменационная комиссия, в которую вошли все флагманские специалисты бригады и некоторые командиры кораблей, осталась довольна нами, и даже грозный Сергей Георгиевич Горшков похвалил нас за хорошее знание Дальневосточного театра. Заветная цель - стать командирами Рабоче-Крестьянского Красного Флота - осуществилась, оставалось лишь дождаться приказа начальника Морских Сил. Вся наша неразлучная четверка готовилась к новым должностям. Артиллерийское хозяйство на «Томске» я передавал Григорию Пирожкову, своему другу еще по училищу. Павел Половинкин шел служить на «Теодор Нетте», ну, а мы [28] с Костей Мельниковым - на сторожевые корабли. Он на «Метель», которая вместе с «Вьюгой» уже находилась в строю, а я на «Гром», стоявший рядом с «Буруном». Они еще не приняты. Вот-вот должны были поступить на вооружение два других таких же корабля, которым были присвоены имена «Молния» и «Зарница». Не знаю, кто давал названия кораблям дивизиона, но флотские острословы сразу окрестили новое соединение «дивизионом плохой погоды». Мы с Мельниковым не были суеверными, радость наша не поубавилась, когда мы услышали столь мрачное наименование дивизиона.

Командиром «Грома» уже был назначен тезка и однофамилец моего однокашника Константин Степанович Мельников, которого я помнил еще по Фрунзенскому училищу: будучи на последнем курсе, он на подготовительном одновременно исполнял обязанности командира отделения. Константин Степанович был пионером Тихоокеанского флота, служил сначала штурманом, а затем помощником командира на заградителе «Ставрополь». За его плечами уже имелся немалый опыт длительного плавания вдоль тихоокеанского побережья. Особенно приятно было слышать отзывы о Константине Степановиче как о командире, который превыше всего ценит на корабле порядок, обладает завидной решительностью, ровен в общении и хладнокровен на ходовом мостике.

Первая наша встреча произошла в каюте временно исполняющего обязанности комдива командира «Метели» В. Ф. Котова, где собрались командиры формирующегося «дивизиона плохой погоды».

Котов быстро объяснил обстановку в дивизионе:

–  Корабли ваши сейчас в ремонте. Команды сформированы не полностью, укомплектованность на «Громе» примерно семьдесят процентов, а на «Буруне» - и того меньше. Из командного состава «Буруна» пока только один командир - Сергей Георгиевич Горшков. Думается, что все вы заинтересованы как можно быстрее закончить ремонт кораблей и ввести их в строй. Поэтому следует продолжить формирование экипажей и одновременно помогать судоремонтникам. В процессе работ неплохо осваивается техника, изучается корабль. У тихоокеанцев в этом немалый опыт.

После совещания мы разговорились с Константином Степановичем Мельниковым. Оказалось, что из командного состава «Грома» на должность назначены лишь я [29] и командир электромеханического сектора А. М. Горбачев. Команда формируется во флотском экипаже из моряков, прибывающих с

разных флотов. Кое-кто за время переезда успел подзабыть флотские порядки, да и не плохо бы поближе познакомиться с людьми, с которыми придется плавать.

–  Тебе бы самому разместиться пока в экипаже, проследить за распорядком, дисциплиной, за занятостью людей, - посоветовал Мельников.

В тот же день в экипаже на вечерней поверке перед строем команд «Грома» и «Буруна» был зачитан приказ о моем назначении начальником команды. Пришлось ненадолго переселиться с корабля на берег, во флотский экипаж…

Как знать, живи мы тогда менее напряженной жизнью, возможно, не раз бы пожалели, что часто приходится менять корабли, что не успел сжиться с одним экипажем, как нужно знакомиться с другим. Да и служба на берегу, пусть даже кратковременная, могла показаться скучной: разработка распорядка дня, проверка чистоты в казармах, внешнего вида команды - все то, что на корабле делается как само собой разумеющееся. Параллельно готовили корабельную документацию: боевые и повседневные расписания, боевые инструкции, инструкции для дежурной и вахтенной служб и многое другое, что требуется для нормального функционирования корабля.

Иногда, встречаясь со своими друзьями, я мог услышать:

–  Ну, как канцелярские дела? Небось, позабыл, - как порох пахнет.

Приходилось скромно отмалчиваться: служба есть служба.

Теперь мы все щеголяли в новенькой форме командного состава: недавно пришел долгожданный приказ Наркомвоенмора и сам командующий флотом поздравил нас с присвоением званий командиров РККФ. И ничто не могло омрачить нашу радость. Я побывал в дальнем конце бухты Золотой Рог, где на Дальзаводе увидел свой «Гром».

Корабль уже обрел свой окончательный вид и, казалось, хоть сейчас готов к выходу в море. Наш командир электромеханического сектора Алексей Матвеевич Горбачев рассказал о ходе ремонтных работ, о том, чего [30] недостает, что нужно еще сделать, на каких участках не хватает рабочих рук.

Исходя из этого, командиром было принято решение помочь заводу людьми. Наших моряков распределили по рабочим местам - у многих оказались нужные гражданские специальности - и, не теряя времени, приступили к работе. Теперь трижды в сутки на ремплощадке происходила пересменка моряков - сменившиеся отправлялись в казармы, отдыхали, а затем шли на занятия по корабельному уставу, политзанятия и политинформации.

Строгий распорядок дня, постоянная занятость заставили подтянуться личный состав.

Работа перемежалась с учебой непосредственно на корабле. Монтируя тот или иной механизм, невольно задумываешься над принципом его действия, ролью в общей корабельной системе. Это была хорошая и нужная школа. Алексей Матвеевич Горбачев, казалось, днюет и ночует на ремплощадке. У него было одно желание - быстрее ввести в строй «Гром». Горбачев стал неразлучен с главным инженером, руководившим морзаводскими бригадами, Чертковым, тоже обладавшим неистощимой работоспособностью. Темп работ заметно возрос. «Гром» на глазах прихорашивался, палубы освобождались от всего лишнего, борта и палубные надстройки заблестели свежей краской. Теперь уже реально обозначился срок ввода в строй «объекта» - работы шли с опережением графика.

В те дни состоялось организационное совещание наших коммунистов, на котором была создана парторганизация. Меня избрали ее секретарем. И поскольку на «Громе» еще не было комиссара, то я фактически исполнял обязанности и комиссара. Дел еще прибавилось, но я был доволен: это сближало с людьми, обязывало вникать в подробности службы. Была создана также комсомольская организация, которую возглавил старшина котельной группы Яков Брынза. Главным вопросом на партийных и комсомольских собраниях был вопрос о завершающих работах на «Громе» и подготовке к ходовым испытаниям.