На исходе дня. История ночи

Экерч А. Роджер

Несмотря на сильный страх, ночью люди были не так уж беззащитны. Поскольку официальной помощи ждать не приходилось, семьи в основном полагались на собственные силы. Притом что все чада и домочадцы помогали по мере возможности, основная забота о безопасности, конечно, лежала на плечах главы семейства (paterfamilias). Главным делом было подготовить к ночи жилье, как только внутрь внесут высохшее белье и рабочие инструменты. Все двери, ставни и окна плотно закрывались и запирались на засовы. Лондонский торговец вином сообщал: «После наступления темноты я никогда не держу дверь открытой». «Сзади и спереди, сверху и снизу забаррикадирован, заперт, закрыт» — такими словами английский драматург описывает жилище георгианской эпохи. Писатель Жан Поль вспоминал о своем детстве в Баварии: «В нашей гостиной зажигали свечи тогда же, когда возводилась ночная защита, а именно все ставни закрывались и запирались на засовы». Ребенок, по его замечанию, за «этими оконными амбразурами и брустверами чувствовал себя в уютном и безопасном месте». Бедный рабочий люд тоже принимал меры предосторожности, поскольку даже самые обыденные вещи — еда, одежда, домашняя утварь — привлекали воров. Ричард Гинн, работавший на каретника, свидетельствовал: «Уже в половине девятого, когда я возвращаюсь с работы, мой дом всегда заперт на замок, ибо меня могут убить, как и любого другого». У прачки Энн Тауэрз, кроме собственных вещей, в лондонском доме на Артичоук-лейн находилось «большое количество чужого белья». «Я каждую ночь обхожу дом и смотрю, все ли плотно закрыто», — рассказывает она⁹.

В зажиточных домах главный вход закрывали большие деревянные двери, установленные в каменных или деревянных коробках. Железные петли и засовы добавляли крепости прочному дереву. И все же многочисленные замки не обеспечивали достаточной защиты. Обычный механизм, использовавшийся со времен Средневековья, представлял собой следующее нехитрое устройство: чтобы запереть дверь, язык замка передвигался ключом в паз, проделанный в дверной коробке. И только в XVIII веке с изобретением цилиндрического замка запоры стали лучше защищать от опытных воров-взломщиков. Пока же люди ставили двойные замки на входные двери, а изнутри добавляли к ним висячие замки и железные прутья¹⁰.

Более уязвимым местом в жилище оказывались окна. Несмотря на их небольшой размер по сравнению с современными стандартами, ночью это было самое слабое звено в круговой домашней обороне. Если низшие сословия закрывали оконные проемы промасленной тканью, холстиной или бумагой, то аристократы могли похвастаться застекленными окнами уже в период позднего Средневековья. Застекленные рамы у среднего класса появились лишь к XVI веку. Закрытые окна сохраняли тепло, а кроме того, не пускали внутрь ветер, дождь и холодный ночной воздух. Деревянные ставни защищали как от преступников, так и от ненастья, особенно когда на зиму все щели замазывали землей или законопачивали мхом¹¹. Нередко в жилищах доиндустриального общества на окна первого этажа устанавливались железные решетки и прутья, и тогда дом становился похож на монастырь или тюрьму. «Дома больше похожи на тюрьмы, — заметил путешественник, посетивший Мадрид, — чем на жилища свободных людей». Даже при скудных доходах железные прутья (за отсутствием стекла) считались предметом первой необходимости. «Люди очень бедны, — пишет путешественник о северной части Франции, — и живут в ужасных лачугах… стекол на окнах нет, а есть лишь железные прутья и деревянные ставни». Хотя решетчатые окна были распространены в основном в континентальной Европе, иностранцы отмечали их наличие и в некоторых частях Англии, а также в низменных областях Шотландии. Член Лондонского городского магистрата сэр Джон Филдинг рекомендовал укреплять окна прутьями в виде креста, а каждую дверь — двойными задвижками и засовом с цепью¹².

Естественно, семьи старались уберечь самое дорогое — деньги, посуду и драгоценности. У представителей имущих классов для этого имелись дубовые сундуки с замками и железными ободьями. «Всегда, ложась ночью спать, запирайте все вещи, коими вы пользуетесь днем», — советовал Паоло да Чертальдо в конце XIV века. Сэмюэл Пепис прятал ценности в комнатах по всему дому, включая гардеробную, кабинет и погреб, где стояли железные сундуки всех мастей. «Я ужасно мучусь, придумывая, что делать с деньгами, — волновался он, — ведь крайне небезопасно держать их в мелкой монете, да еще и в одном месте». Счастливая обладательница 150 фунтов Энн Феддон из Камберленда днем запирала свое богатство в ящик комода, а «ночью брала с собой в постель». Джон Купер из Йоркшира прятал 10 фунтов под большим камнем у себя дома, в углу. Судя по известным сказкам, места, где прятали ценности, не обязательно располагались в жилищах. Кроме чуланов, сундуков и кроватей, в дело шли высохшие колодцы и дупла деревьев. Деревенские жители Лангедока XVIII века любили прятать фамильные ценности в близлежащем поле¹³.

Все вышеперечисленные способы составляли первую «линию обороны». Существовали еще и особые меры для того, чтобы в случае надобности разбудить заснувших домочадцев. Например, на ставни вешались колокольчики. Поднять тревогу могли и слуги. Однажды в 1672 году в Нортгемптоншире, когда три служанки поздно вечером мыли дома посуду, во дворе вдруг послышался шум. Женщины тут же поставили на ноги весь дом — «одна зазвонила в колокольчик, другая затрубила в рожок, а третья зажгла свечи во всех комнатах». В богатых поместьях иногда нанимали охрану, а к концу XVII века начали ставить капканы на пружинах. В 1675 году автор труда «Система сельского хозяйства» (Systema Agriculturae) советовал втыкать в землю острые железные шипы, а между ними незаметно натянуть медную проволоку — «и шипы, и проволока ночью не видны». В 1694 году один англичанин даже изобрел «ночной аппарат», который следовало устанавливать «в подходящем месте, дабы воспрепятствовать проникновению в дом воров». В чем состоял принцип действия этого устройства, остается загадкой, но, возможно, оно предвосхищало другую «машину», которую столетие спустя рекламировал в Лондоне Уильям Хамлет. Паутина из колокольчиков и веревок, натянутая на широкую раму, должна была спасти как от воров, так и от пожара¹⁴.

Большинство жителей были вооружены, причем иногда даже лучше дозорных. В домашних арсеналах хранились пики, холодное и огнестрельное оружие, а у менее состоятельных людей — дубины и палки, которыми вполне можно было убить. В сельской местности в ход пускали серпы, топоры и другие фермерские орудия. Когда молодой парень из Оксфордшира Томас Эллвуд пересек ночью пшеничное поле, на него набросились крестьяне с палками — «такими огромными, что ими можно было свалить быка». Отправляясь спать, люди клали оружие неподалеку. Когда в 1704 году к сквайру из Мидлсекса забрались пятеро разбойников в масках, он тут же схватил шпагу, которая «всегда лежала в изголовье кровати», но получил удар ножом в спину. В качестве дубинки могла использоваться одна из двух специальных «постельных палок», коротких и прочных, которые клались по обе стороны кровати, чтобы не сползали одеяла. Такие палки снискали славу очень удобного оружия. Отсюда, по-видимому, происходит английское выражение — «с быстротой постельной палки» (in a twinkling of a bed-staff). Когда гемпширский подмастерье в 1625 году напал на своего спящего хозяина с большим ножом, тот ловко отбился именно «постельной палкой»¹⁵.

С середины XVII века все большую популярность у домовладельцев стало приобретать огнестрельное оружие, что объяснялось успехами в развитии техники того времени. Если в Кенте между 1560 и 1660 годом огнестрельное оружие фигурировало менее чем в трех процентах всех насильственных смертей, то к 1720-м годам это число возросло до четверти. За многие такие убийства, совершенные во время защиты своего дома и семейства, судом выносились оправдательные приговоры. Однажды поздно вечером Джеймс Босуэлл захотел было зажечь свечу, но не стал высекать трутницей огонь, испугавшись, что хозяин, «который всегда держит при себе пару заряженных пистолетов», примет его за ночного вора. Не многие лондонцы были вооружены, как Шарлотта Марк, которая, еще девочкой, все время боялась, что в дом проникнут грабители. Родительское столовое серебро она прятала рядом с кроватью, сама же вооружалась до зубов. У нее были «свой собственный маленький карабин… тяжелый мушкетон, ружье и пара пистолетов». «Перед сном я заряжала каждое оружие двумя пулями», — рассказывала она¹⁶.

Довольно часто происходили случайные убийства невинных людей. Любой подозрительный шум или незнакомый свет заставлял жильцов дома насторожиться. В камберлендской деревне застрелили сына кузнеца только потому, что тот посвистел с улицы служанке и был принят за вора. Когда страдающий слабоумием старик зашел по ошибке в незнакомый дом в Понтефракте, служанка закричала: «Держи вора!» — и хозяин «изрубил его на куски». В колонистов Новой Англии ночью часто стреляли, принимая их за индейцев¹⁷.

Повсюду рыскали сторожевые собаки. В деревнях они несли двойную службу: охраняли от воров и хищников. Днем из-за своей кровожадности эти псы сидели на цепи. Согласно Уильяму Харрисону, название «мастиф» произошло от английского master-thief [27] : эти собаки особенно отличались при ловле забравшихся в дом преступников. Повсюду за свою исключительную бдительность собаки удостаивались особых похвал — от чутких калмыцких собак Южной России до псов сельской Франции, где, как писала в XIX веке Жорж Санд, даже самый захудалый крестьянин имел четвероногого сторожа. Практически каждую ночь в деревнях то тут, то там раздавался со)бачий лай. Оказавшись поздно вечером под открытым небом в сельской местности в Шотландии, путешественник жаловался, что не мог найти себе ночлега: «Никто мне не отвечал, кроме собак, этих главных жильцов дома». В крупных и малых городах собаки охраняли не только дома, но и магазины. В Харп-Элли лондонский медник держал «тупую и злую» шавку, которая еле терпела посетителей днем и, по словам осторожного соседа, «уж тем более не выносила их вечером»¹⁸.

27

Хозяин воров (букв., англ.).

Что касается необходимых качеств, которыми должна была обладать сторожевая собака, то автор XVI века советовал заводить животных «крупных, лохматых и неустрашимых, с большой головой, большими лапами и задом». Харрисон рекомендовал «огромных собак, упрямых, уродливых, дерзких, грузных (и потому не очень быстрых), жутких и всем своим видом вселяющих страх». Лучше всего — и с этим соглашались все, — чтобы собака была черной окраски, тогда вор испугается ее в темноте. Ценность собаки состояла в умении хорошо лаять и так же хорошо кусаться. Хозяева могли догадаться о непрошеном посетителе по одному только тону и силе собачьего лая. В Англии такие собаки назывались «вестниками» (warners) или «сторожами» (watchers). Не менее важна была и их способность служить средством устрашения. «Всякий раз, как я устраивал такую вылазку, мы немедленно бросали свои попытки, стоило нам услышать лай собаки, свидетельствующий о том, что в доме предупреждены», — утверждал один вор. В середине XV века флорентиец Леон Баттиста Альберти уверял, что не только собаки, но и гуси годятся для охраны дома: «Один будит другого, а потом и всю стаю, и поэтому обитатели дома всегда в безопасности». Опытные воры травили собак, но это было делом рискованным. Так, в Лондоне некий нетерпеливый взломщик, перекинув отравленную пищу через стену, залез во двор слишком быстро и был серьезно покалечен¹⁹.