На исходе дня. История ночи

Экерч А. Роджер

Температура на улице начинала падать, и семьи посвящали вечера работе в доме. У французов есть поговорка «К очагу зимой, в поле и лес — летом». В равной степени она относилась к ночи и дню. Уже в I веке н. э. Колумелла писал в сочинении «О сельском хозяйстве» о «многих вещах, которыми можно успешно заниматься при искусственном освещении». Как и в городах, в селах распространены были прядение и ткачество. Приехавший в Швецию чужестранец обнаружил, что почти всякий крестьянин ночью — ткач, а некоторые настолько бедны, что, прочесывая шерсть, могут рассчитывать только на лунный свет. Когда торговые отношения захватили районы, отдаленные от города, сельские жительницы стали производить полотно для продажи на местных текстильных рынках. «Во многих частях Йоркшира, — писал в 1757 году Джозайя Такер, — шерстяное производство осуществляется руками мелких фермеров и фригольдеров [39] . Часть шерсти эти люди покупают, а часть производят сами; их жены, дочери и служанки прядут ее долгими зимними ночами»⁴².

39

Фригольдер —

свободный держатель земли, обладающий правом распоряжения землей и выплачивающий своему лорду фиксированную ренту.

Вечерами также чинили обувь и инструменты, штопали одежду, затачивали ножи. Можно было чесать лен или молотить зерно. Резали яблоки для сидра, толкли солод для эля и пива. Однажды в феврале преподобный Вудфорд поднялся в три утра, чтобы «сварить большую бочку [хогсхед] крепкого пива». Три дня спустя он вновь встал рано, на этот раз еще до часу ночи, чтобы сварить пива в два раза больше. Ретиф де ла Бретон в коротком рассказе «Жена пахаря» описывает зимние вечера, когда «парни, болтая, готовили стойки для виноградных лоз, а девушки чесали лен или пряли». Сэнгер, помимо того что трудился на собственной ферме, ночами подрабатывал у друзей и соседей: лущил зерно или колол дрова при лунном свете у открытых дверей. Однажды в начале апреля он написал: «Я всю ночь помогал Тилли варить сок»⁴³. В колониях, расположенных в пределах Чесапикского залива, плантаторы порой заставляли рабов при свете луны или свечи обдирать табак или лущить зерно; а на плантациях Южной Каролины рабы зачастую лущили рис зимними вечерами, что, очевидно, было причиной их многочисленных побегов⁴⁴. Без сомнения, и другие работники, даже некоторые фермеры, ночами подумывали о том же.

IV

Работа ночью и работа днем — это не одно и то же.

Джон Тэйлор (1643)⁴⁵

По истечении полного рабочего дня ночной труд мог быть смертельно опасным для человека. Длящаяся часами тяжелая работа изматывала и тело, и дух. В средневековой Франции текстильные рабочие объявили, что труд по ночам «опасен для них и представляет великую угрозу их телам». Много позже один лондонский писатель утверждал относительно типичного сельского работника: «Хотя ему необходимы отдых и передышка, он упорно продолжает трудиться и тем самым причиняет себе большой вред; это изматывает его, и приходят болезни и преждевременная старость». Каждую осень в Оверни во время молотьбы ночью крестьянам едва удавалось урвать «несколько часов сна». Столь суровые условия неизбежно вели к несчастным случаям, иногда к увечьям или смерти. Обычным инструментом, используемым на ямайских сахарных плантациях, которые посетила леди Наджент, был большой тесак, служивший для ампутации рук заснувших за работой рабов, чьи пальцы были искалечены жерновами. Она отмечала, что тесак был единственным средством, способным спасти им жизнь⁴⁶.

Почти так же плохо обстояли дела с бедолагами, для которых ночное время и представляло «рабочий день». Современные исследователи открыли, что рабочие ночных смен сильно страдают от бессонницы, утомляемости и имеют проблемы с пищеварением. Самой глубокой ночью человек не должен бодрствовать или употреблять много пищи. Не соблюдая эти условия, люди нарушают циркадные ритмы, бросая вызов многим векам эволюции человечества. Никто не осознавал этого лучше, чем сами ночные работники.

В анонимном памфлете, выпущенном в 1715 году, парижские пекари-подмастерья сокрушались: «Мы начинаем день вечером, мы месим тесто ночью; мы всю ночь проводим взаперти», и никакой возможности прилечь. «Ночь, пора отдыха, — заявляли они в памфлете, — для нас время пытки». И правда, ночная работа была одной из причин, которыми современники объясняли вспыльчивость пекарей и их склонность к насилию на работе и в быту⁴⁷.

И все же, несмотря на все тяготы, тяжелый труд и физическое истощение, ночное время давало рабочим некоторые преимущества. Во-первых, в жаркие летние месяцы вечерние полевые работы были менее изнурительными. Работники с радостью спали в сильную жару днем, чтобы ночью как следует потрудиться. Кузнецы и рабочие по металлу также извлекали выгоду из более низкой ночной температуры⁴⁸. Над работниками некоторых специальностей ночью ослабевал контроль, что делало трудовой график относительно гибким и ослабляло дисциплину. В 1728 году слуга Френсис Биддл, которому было приказано «не спать каждую вторую ночь» и охранять в Лондоне товары своего хозяина, воспользовался случаем, чтобы стащить три бочки пива, два бушеля солода и три бочонка эля. Как правило, в темноте было легче украсть что-нибудь с рабочего места. В городах излюбленными объектами для воровства были склады лесоматериалов и причалы. Уязвимыми были суда, пришвартованные в Лондоне и других крупных портах. Морское ведомство в начале XVIII века пыталось ограничить работу в королевских доках дневным временем с целью пресечь «мошенничество и грабеж», «совершавшиеся с наступлением темноты». По ночам охранники арсенала в Венеции мало того, что пренебрегали правилами, запрещавшими сексуальные отношения в период службы, но и вывозили соучастникам в краже большое количество товаров в лодках⁴⁹.

Ночь предоставляла значительные возможности для «сексуального разгула». В 1552 году в Нюрнберге, где прачки довольствовались лишь несколькими прачечными на берегу реки, эти заведения закрывались с заходом солнца, с тем чтобы «у прачек не было места для недостойного поведения». Подмастерье Джон Дейн имел любовное свидание с девицей, когда был один в мастерской хозяина в Берк-хамстеде, так как «большая часть людей была в постели». Хотя они «попроказничали вместе», он пусть неохотно, но отказался от ее притязаний на большее. Однажды лунным вечером 1662 года колонист из Массачусетса Исэй Вуд улегся прямо на улице с Мэри Пауэлл, которую мать послала к нему помочь лущить зерно⁵⁰.

В то же время ночь часто означала работу на себя, а не на хозяина. Когда все дневные работы были выполнены, многие крестьяне-земледельцы обрабатывали собственные участки, — как правило, это были скромные наделы, арендуемые на различных условиях. Днем крестьяне работали на полях крупного землевладельца, при лунном свете вели свое хозяйство. Швейцарский пастух Ульрих Брекер, недовольный своим занятием — смотреть за козами, купил себе небольшой участок для расчистки. «В дневное время, — писал он, — я работал на отца, а как только высвобождался — на себя; даже при свете луны я был там, укладывая бревна и связывая хворост, который срезал и срубил, пока еще было хоть как-то светло». Нет сомнений, многие с нетерпением ожидали того дня, когда они смогут и днем работать только на собственной земле. В 1800 году один из авторов английского сельскохозяйственного журнала жаловался: «Когда у крестьянина-батрака появляется больше земли, чем он и его семья способны обрабатывать по вечерам… фермер больше не может рассчитывать на него как на постоянного работника». Домашняя прислуга также трудилась по ночам на собственное благо. Будущая жена Томаса Платтера, служанка из Швейцарии по имени Анна, «частенько пряла ночами допоздна», делая хлопковую пряжу для своей хозяйки, но также изготовляя «довольно хорошее полотно» для себя. Когда Ульрих Брекер был еще ребенком и жил в доме деда и бабки, его мать ночью, «чтобы подзаработать пенни-другой за спинами… дедушки и бабушки… тайком пряла при свете лампы»⁵¹.

Таким же трудолюбием отличались и афроамериканские рабы, порой имевшие в своем распоряжении землю, на которой можно было развести огород или выращивать поросят и домашнюю птицу. Излюбленным временем суток рабов была ночь, когда они не работали на плантациях. Размер наделов мог варьироваться от крошечного клочка земли до довольно обширных участков пустоши. В 1732 году наблюдатель в Чесапике записал, что на огородах, обрабатываемых по воскресеньям или ночью, рабы выращивали картофель, горох, тыкву. Кроме того, что это делало разнообразным в общем-то скудное меню, огородничество обеспечивало рабов товарами для продажи на рынках (в Южной Каролине и на островах Вест-Индии), куда они регулярно поставляли свои продукты. Согласно одному свидетельству, рынок в Антигуа был местом «скопления многих сотен негров и мулатов», продающих «домашнюю птицу, поросят, козлят, овощи, фрукты и другие плоды». По вечерам рабы также занимались охотой и рыболовством, несмотря на то что им приходилось проделывать путь в целые мили по труднопроходимой местности. Натуралист Уильям Бартрам видел, как в Южной Каролине рабы возвращались «домой с лошадьми, нагруженными дикими голубями», которых они поймали с помощью «света факелов» в болотах. На Ямайке для тех работников, у кого были слишком скудные наделы, источником дохода служили пойманные в ночное время сухопутные крабы. «Толпы негров с соседних плантаций каждый вечер проходят мимо моего дома с фонарями и ведрами, следуя в крабовую рощу, что на той стороне, и возвращаются, нагруженные под завязку, незадолго до полуночи», — записал белый житель⁵².

Кроме всего прочего, ночью обычно размывались границы между работой и свободным общением. Труд и развлечение переплетались тогда больше, чем в любое другое время суток. Выполнение многих работ превращалось в коллективные мероприятия, отмеченные веселым компанейским духом. В Италии представители высших сословий осуждали крестьян за «разврат во время молотьбы и безнравственные игры». Женщины сходились вместе для стирки белья. В одну из летних ночей 1760 года в доме Элизабет Дринкер в Филадельфии сама хозяйка и другие женщины устроили «стиральное веселье». В Южной Шотландии, несмотря на зимнюю темноту, ловля сельди привлекала «мужчин и женщин всех возрастов, и в различных компаниях… они несли фонари с горящим древесным углем… и это сопровождалось разноголосыми выкриками соперничества, веселья и надежды». Не отличалась по духу и коллективная «чистка от листовой обертки» кукурузы в Америке в раннее Новое время (на Севере называемая husking, а на Юге — shucking), к которой обычно приступали после наступления темноты. Слуга в колонии Нью-Джерси описывал это так: «Соседи помогают друг другу очищать кукурузу от листьев, за что их угощают ромом и пуншем». В Массачусетсе пуританский богослов и религиозный лидер Коттон Мазер проклинал «разгул, который слишком часто сопутствовал работе по чистке кукурузы» — такова была праздничная природа этого занятия. Тщетно увещевал он местных фермеров: «Да обратится ночь ваших удовольствий в страх (курсив мой. — А. Р. Э.)»⁵³

Несомненно, многие люди получали удовлетворение, разделяя однообразный утомительный труд с соседями и семьей, причем их товарищеские чувства нередко подогревались алкоголем. Но еще важнее было то, что ночное время по самой своей сути подразумевало освобождение от ограничений повседневной жизни, от бесчисленных правил и обязанностей, подавлявших желание радости и веселья. Ночь, кроме всего прочего, была состоянием духа. В обстановке дружественной поддержки и действенной помощи формальности отступали на задний план вместе с чувством страха и ощущением никчемности. В темноте, пока друзья смеялись и трудились вместе, ослабевали запреты. Валлийская поговорка подтверждала: «Утренний „Джон" становится „Джеком" ночью». Помимо других преимуществ, совместный труд позволял семьям экономить дорогую горючую жидкость, делясь друг с другом светом от единственного факела или лампы. Мужчины и женщины, в надежде избежать пронизывающего холода, теснились вокруг ровно мерцавшего огня в очаге. Нужно было устроиться поближе друг к другу, просто чтобы согреться, не говоря уже о том, чтобы делать работу. В условиях слабой освещенности и тесноты ночь могла быть временем глубокой интимности и товарищества. «Ночные речи не повторяются по утрам» — подтверждала английская пословица⁵⁴.