На краю одиночества

Демина Карина

– Дура, – сплюнула Мария. – Чего не хватало?

Почему-то и это не удивило.

А вот граница задрожала, принимая совокупный удар толпы. Люди, почти обезумевшие от ярости, которая теперь казалась Глебу совершенно неестественной, не собирались отступать. А кто-то сумел не только собрать силу, что расплескалась в воздухе, но и сконцентрировать ее.

– А чего не будете? – поинтересовался Илья. И про ножик забыл.

– Потому что там люди.

– А мы?

– И мы люди.

– Но им нас убивать можно?

–

Им нас тоже убивать нельзя.

– Тогда чего они?

– Они просто… не понимают, что собираются сделать.

– Ага… – пробурчал Илья, – а нам с того сильно легче будет.

И как объяснить? Глеб оглянулся на Земляного, а тот лишь руками развел. И вновь затрещала ограда, а с той стороны захлопали выстрелы.

Это плохо.

Ограда снизит скорость пуль, но это энергоемкое занятие, да и пуля на излете тоже неплохо бьет.

– Отходим, – велел Глеб, наклоняясь за Еленой которая в темноте казалась неживой. – Арвис, это и тебя касается.

Мальчишка просто спрыгнул.

– И чего? Прятаться станем?

– Ждать, – ответил Земляной. – Скоро здесь гвардия объявится… странно, что еще… но пока ограда выдержит. А чтоб ждать не скучно было, пожалуй, напомним нашим гостям, отчего с темными лучше не связываться. И да, пока вы себе не придумали, со светлыми связываться тоже не стоит. Глеб… мы тут как-нибудь…

Даниловский кивнул, добавив:

– Полагаю, наших совокупных сил достаточно, чтобы удержать щиты.

Они остановились у дома, который гляделся мрачною горой. Глеб положил сестру на ступени. Толпа за стеной становилась больше.

Плохо.

Бурлила сила. В подобной толпе дару раскрыться легко, они и открывались, что светлые, что темные, сплетаясь в один узор, подчиненный совокупной воле.

Редкое подобное случается.

Одна идея.

Один порыв. И вот уже сила, которой бы развеяться, создает сама себя.

– Лешка…

– Иди. Вижу. Тебя ждут, – Земляной встряхнулся и потянул тьму. Он позвал ее, и та откликнулась, признавая за ним право обращаться. – И поскорее… там что-то не то творится. Дед, похоже, слегка… просчитался…

Ограда вспыхнула.

Это было даже красиво, зеленое пламя на ветвях чернильно-черных деревьев, которые стремительно поднимались из земли. Поднимались и сгорали, а белый пепел падал на головы людям.

Они не видели.

Они не понимали, что поят это пламя собственной силой, кто магической, а кто и жизненной. И вот погасла чья-то искра, и еще одна. Мертвых будет много, пусть Земляной и не тронет людей. Они сами себя сожрут.

Если повезет, то только себя.

Но тьма спешила, питая сказочный лес. И Глебу не стоило бы задерживаться. Он легко перемахнул забор из красного кирпича, подумав, что потом, после, вовсе его снесет. Защита Анны поддалась легко. Она была какой-то… изможденной, пожалуй.

Шаг.

И он остановился, прислушиваясь к миру, который был не таким,

как должно.

И еще шаг.

Сухая трава рассыпается под ногами, обнажая серую пыль, которой стала земля. И пыль поднимается, кружит, хотя ветра нет.

Ничего нет.

Глеб заставил себя выдохнуть и замереть.

Граница.

Та самая, разделявшая миры, проложенная то ли Господом, то ли ангелами его во защиту глупого человечества от тварей кромешных, привычная и оттого почти не ощутимая, эта граница отсутствовала.

…так уже было.

…в прошлый раз он зашел куда дальше, глубже, прежде чем осознал, куда вляпался.

Глеб медленно, очень медленно, стараясь не тревожить мир и вот тот кустарник, листья которого уже подернулись сединой иного, дотянулся до шеи.

Ногти вошли в кожу.

Вдох.

Выдох.

Печати вспыхнули одновременно, а с ними и внешний защитный контур. И всплеск этот почуют… если повезет. Пробой – дело такое, порой, пока не вляпаешься, не почуешь.

…как в том кургане.

…трава.

…кости, которые потянулись из земли, словно мертвое спешило встретиться с живым. Нити силы, что таяли, стоило им коснуться изнанки.

Дыхание.

Это дыхание коснулось затылка Глеба, заставив замереть. Нет там никого. Нет и быть не может, слишком рано… или…

…смерть.

…мучения… лишенный смысла ритуал…

…смысл был, но не тот, который они искали…

И Глеб медленно обернулся.

…если Земляной услышит, он поставит блокирующий контур. Что правильно, пусть и контур этот запрет всех в саду. А стало быть… стало быть помощи ждать не след.

Тварь, сплетенная из земли и тумана, казалась не такой уж крупной. С теленка. С очень большого теленка. И что-то есть в ней этакое, телячье. То ли чрезмерно длинные ноги с массивными узлами суставов, то ли длинный хвост с кисточкой из тонких шипов.

То ли эта костяная вытянутая голова.

Тварь приоткрыла пасть и закряхтела.

– Так себе воплощение, – сказал Глеб, подкинув на ладони комок тьмы. – Сразу видно, дилетант работал.

Тварь заухала.

Заулыбалась во всю пасть, демонстрируя ряды зубов. Треугольные. Острые. Слегка загнутые. Меж ними мелькнул черный язык.

– Пропустишь? – Глеб скормил ей тьму, не особо надеясь приручить.

Но ведь не спешит нападать.

Почему?

Не из-за той ли розовой ленты, что захлестнула тощую шею? Здесь, в месте пробоя, цвета искажались, однако лента была знаком привязки. И стало быть… стало быть, шанс есть. Если в том, кто тварь призвал, осталась хоть толика человеческого.

– Пропустишь, – он шел, не сводя взгляда с существа, которое следило за Глебом.

Тварь загарцевала.

Ухнула.

И села на дорожку. Длинная шея вытянулась, точно не в силах она была удержать тяжелую эту голову, а из пасти донесся низкий протяжный звук.