На рейде "Ставрополь"
Шрифт:
12 июля. В полдень удалось после сложной и тяжелой лавировки выбраться к мысу Онман в прибрежную прогалину. Льды здесь рассеянные, позволяющие продвигаться вперед переменными ходами. Водного пространства от прогалины к северу нами не наблюдается.
13 июля. Итак, затор! До мыса Северного всего пятнадцать миль, а мы уперлись в сплошные непроходимые льды, закрывающие весь горизонт. Дал команду остановиться и ждать улучшения ледовой обстановки. Другого выхода не вижу, да и нет его вовсе.
15 июля. Ура! Подул сильный юго-восточный ветер, во льдах появились прогалины. Двинулись на поиски возможного прохода во льдах.
24 июля. Несколько дней не брался за перо: не было ничего выдающегося. После погрузочно-разгрузочных работ проследовали от мыса Северного к устью реки Колымы, и сейчас бросили якорь вблизи нашего "близнеца" - парохода "Колыма". Он тоже прибыл сюда только что, всего на несколько часов ранее. Спустили на воду катер "Якут" весом в двадцать одну тонну для доставки грузов на берег. Дело это оказалось довольно сложным. После его установки на стапеля, смазанные салом, и последующей отдачи всех найтовов мы стали кренить судно на левый борт, для того, чтобы катер без задержки сполз с палубы. В 21 час довели крен до десяти градусов, начали сталкивание. После нескольких подергиваний с помощью лебедки и домкратов "Якут" все же благополучно соскользнул на воду, не причинив палубе повреждений. При падении за борт катер кормою принял на себя значительное количество воды, но все стекла рулевой рубки, к моему удивлению, оказались целыми.
31 июля. В 2 часа "Ставрополь" прибыл в Нижне-Колымск и встал на два якоря против пристани, заготовленной для грузовых операций. В 9 часов 20 минут на перекате Абросимова... пароход коснулся грунта при двенадцатифутовой глубине. Судно замедлило ход, но не остановилось. В 15 часов 15 минут катер "Якут", разворачиваясь на волне, сильно взял воду на палубу и получил при этом весьма опасную осадку на корму. Это заставило пароход остановиться с целью оказания помощи следующему за ним катеру. В 16 часов 45 минут катер был взят под борт парохода. Для откачивания воды на его борт были направлены с парохода третий механик с несколькими кочегарами, которые вскоре наладили откачку воды из машинного отделения "Якута", а в 17.30 окончили ее вовсе. В 19 часов 15 минут, отгрузив на баржу 10 тонн угля для "Якутторга", отправил ее под буксиром нашего катера к берегу.
13 августа. Итак, дело наше сделано, все грузы на берегу. Нам ничего не остается, как только следовать поскорее обратным путем.
16 августа. Сегодня в 7 часов 30 минут встретили американское парусно-моторное судно "Элизиф", идущее с грузом для "Якутторга" до Нижне-Колымска. Находящийся на борту шхуны ее владелец мистер Свенсон сообщил, что у мыса Сердце-камень он имел непроходимые льды.
27 августа. Уже неделю стоим в непроходимых льдах в районе острова Идлидля, всего в трех милях от берега. Дует сильный северо-западный ветер, все время идет снег. Горизонт закрыт туманом. Начиная с 20 часов 10 минут, испытываем сильный нажим льдов, около борта образовались высокие торосы. Опасаясь гибели судна, я дал команду часть продуктов вынести из кладовых на палубу на случай немедленного выхода экипажа на лед. Установлено постоянное наблюдение за состоянием начавшей проникать в корпус воды. В машинном отделении велел закрыть все дверцы в водонепроницаемых переборках. Положение наше поистине катастрофическое!
27-28 августа. В 3 часа 32 минуты ощутили резкий, но короткий нажим льдов. Носовая часть "Ставрополя" правым бортом легла на стоящую на мели льдину, судно резко увеличило крен на левый борт. Дал команду экипажу разложить аварийный запас продовольствия по сумкам: на оставление судна нам могут остаться по воле природы считанные секунды. Опасаясь возможности потери пользования динамо-машиной, а значит, и возможной потери радиотелеграфной связи, счел долгом принять необходимые меры. В 14 часов, считая гибель судна вполне реальной, я уведомил по телеграфу правление Морфлота, что в случае утраты "Ставрополя" буду пробираться с экипажем к мысу Дежнева. Дал распоряжение экипажу одеться и быть готовыми сойти на лед сразу же после очередного сильного нажима.
29 августа. Снова берусь за записи. Все эти дни непрерывно день и ночь откачивали воду и вздрагивали от малейшего нажима льдов. Команда измучена, я и сам еле держусь на ногах. Но льды совершенно неожиданно отступили, словно пожалели нашего старенького работягу - "Ставрополь". Малым ходом двинулись вперед.
2 сентября. Следуем в бухту Лаврентия, непрерывно поддерживая телеграфную связь со шхуной "Элизиф". С "Колымой" связь случайная, а сейчас ее и вовсе нет. Зато уверенно принимаем береговую станцию Анадыря. Команда после всего пережитого потихоньку воспрянула духом.
11 сентября. Четыре дня простояли из-за жестокого шторма. Приходилось постоянно менять места стоянок. Потеряли, к моему великому горю, второй катер: его сорвало с палубы и тут же раздавило льдами. Сегодня море успокоилось, и мы увидели неподалеку от себя американскую шхуну "Нанук". Она принадлежит тому же хозяину, что и "Элизиф". Ее капитан прибыл к нам и сообщил сведения о состоянии льдов в районе острова Врангеля. Согласно имевшимся у него уведомлениям, поступившим от капитана американского научного судна "Моррисон" господина Бертлета, среди тяжелого льда терпят бедствие две американские шхуны. А положение самой "Нанук" тоже крайне тяжелое. Во время свирепого нажима льдов основные запасы продовольствия, как и у нас, были складированы американцами непосредственно на палубе. Но ветром их скоро снесло на лед, и спасти ни одной консервной банки из них не удалось. Все целиком погибло. Я тотчас же велел отправить половину всего имеющегося у меня запаса муки, жиров и мяса на борт "Нанук". Капитан был очень растроган и хотел заплатить мне шкурками закупленных им песцов и черно-бурых лисиц. Я, разумеется, отказался. Кроме того, мы оказали необходимую помощь "Нанук" имеющимися у нас ремонтными материалами и инструментом.
3 октября. В 17 часов 30 минут снялись с якоря в бухте Лаврентия для следования в Анадырь.
20 октября. Авария! Произошла неожиданная поломка крышки цилиндра высокого давления вследствие обрыва поршневого болта. Судно потеряло управление. Счел необходимым сообщить на борт "Нанук" и "Элизиф", следовавших за нами в Китай, о бедствии. Оба капитана ответили немедленным изменением курса для оказания помощи "Ставрополю".
21 октября. Авральным работам по устранению аварии серьезно мешает сильная качка. Для ее уменьшения велел поставить паруса. Помогло. Палубной команде дал указание изготовить плавучий якорь, который и был готов к четырем часам утра. Но воспользоваться им не пришлось: через час машине был дан малый ход. Снова вошли в связь с американцами, поблагодарили за готовность оказать нам помощь. Они вернулись, выразив свое удовлетворение, на прежние курсы. Идем малым ходом, но идем все-таки вперед!
25 октября. Перед нами - снова Хакодате! Ветер уже основательно пахнет родным Владивостоком, домом, и настроение у матросов по этому поводу самое великолепное.
30 октября. Сегодня в 22 часа 35 минут прибыли во Владивосток. Еще один ледовый рейс завершен нашим судном вполне успешно.
...Перефразируя известную поговорку, скажем, что гора с горой, и точно не сходятся, а вот пароход с пароходом - всегда сойдутся. Так спустя семь лет после полной трагизма и горя стоянки "Ставрополя" в Чифу его команде представился случай отблагодарить команду шхуны "Нанук", ответив, по замечательной морской традиции, добром на добро.
Неизвестность
На свете нет ничего хуже неизвестности. Потому что, пребывая в ней, человек постепенно теряет веру в собственные силы, а такая потеря практически невосполнима.
Ежедневно по нескольку раз встречаясь с каждым из небольшой команды "Ставрополя", Шмидт с тревогой замечал, как неумолимо ложится на лица печать опустошенности и какого-то непонятного безразличия к своей собственной судьбе. Напрасно заходил он вечерами в кубрик, пытаясь рассказами о путешествиях и приключениях на море заинтересовать людей, как это всегда бывало прежде. Его слушали, но в конце рассказа, против обыкновения, не задавали больше вопросов, не обсуждали услышанного. У всех в мыслях клином сидел один-единственный вопрос: когда?