Национальность – одессит
Шрифт:
— Соглашайтесь не меньше, чем на семь тысяч, — предупредил их.
— А меньше никак не получится! — весело произнес Хамец.
— Заберу восемьсот рублей. За остальным зайду в пивную в понедельник после обеда, — предложил я.
— Замётано! — быстро согласился Бубен.
Я предложил им самим разобрать аппаратуру, после чего сказал Хамцу:
— Пусть у вас будут. Раскрутишь большой баллон, выльешь воду и осадок. Это гашеная известь. Можешь отдать ее бабам, пусть стены побелят. Если что, скажешь, что нашел на пустыре в кустах. Фараоны не поверят, что у тебя хватит ума собрать и воспользоваться таким.
Они высадили меня на Порто-Франковской возле Толкучего базара. Я прогулялся пешком до того места, где стояли извозчики, и нанял за двугривенный до Старой Порто-Франковской. Возле железнодорожного вокзала разминулись с разъездом из трех казаков. В Одессе все еще военное положение. Одинокий пассажир
На дачу вернулся через калитку, что возле моего дома. Она тихо скрипнула. В домах по соседству жильцов нет, поэтому не счел нужным смазывать. Закинув деньги в сейф, помылся и завалился в кровать. Долго не мог заснуть, потому что адреналин все еще штормил.
Утром мне позвонили из «Лионского кредита», уведомили, что деньги из Сити-банка зачислены на мой рублевый счет. Могу воспользоваться ими в любой момент в пределах рабочего дня. Сказал, что зайду, когда придет время обналичить купоны по государственным облигациям. Другой бы с такими деньгами сидел и не рыпался, а я ищу приключения на пятую точку. Отвык жить, как все.
94
Ограбление ювелирной мастерской стало большей сенсацией, чем даже обнос квартиры градоначальника Григорьева, случившийся немного раньше. Специалисты понимали, что в криминальном деле произошла техническая революция. Раньше вскрыть сейф могли только специалисты высочайшей квалификации, которых по пальцам пересчитать во всем мире. Возможность резать железо — пока непонятно, как, выдвигались разные способы, в том числе и ацетиленовый — резко расширяло круг тех, кто сможет сделать это. Заслуженный профессор Петриев сказал в начале лекции, что изобретатель способа быстрой резки металлов достоин докторской степени по химии. Один из его студентов тихо плакал от горя, что не сможет быстро стать доктором наук. Поскольку способ был высокотехнологичным по нынешним меркам, заподозрили заграничных специалистов или наших, прошедших там обучение. Доморощенные лапотники на такое не способны. Главное подозрение пало на эсеров (социал-революционеров), которые, как люди глубоко практичные, предпочитали экспроприации, как они называли вульгарные грабежи, метанию бомб. Среди них и искали, арестовав несколько человек. Преполагаю, что полицию больше интересовало не кто, а как?
В четверг девятого марта во время перемены ко мне подошел Михаэль Шютц или просто Миша, как его называли однокурсники, более длинная и свежая копия своего отца:
— Отец и его друг хотят поговорить с тобой по делу. Предлагают в субботу пообедать вместе в ресторане гостинцы «Санкт-Петербургская». Что скажешь?
У меня появилось нехорошее предчувствие, что Шютц-старший догадался, зачем мне был нужен кислород. Доказать он ничего не может, значит, хочет доступ к технологии. Посмотрим, что у них на руках, от этого и спляшем.
— Почему не поговорить с деловыми людьми?! — шутливо произнес я и добавил серьезно: — В два часа дня их устроит?
— Думаю, что да, — ответил он. — Завтра сообщу ответ.
— Пусть позвонит мне. До восьми вечера буду дома, — предложил я и дал визитку с номером телефона.
Встретились в отдельном кабинете, куда меня провел метрдотель, похожий на школьного учителя математики с больным зубом, когда я сказал, с кем встречаюсь. Третьим участником встречи был Бабкин Матвей Яковлевич, купец первой гильдии, личный почетный гражданин (не потомственный, свободен от рекрутского набора, подушной подати, телесных наказаний, имеет право занимать городские общественные должности, то есть чуть выше купца, но не дворянин) — толстоватый тип с густой шапкой волнистых русых волос, круглым благодушным лицом с как бы заплывшими глазами, глядящими со смесью доброты и лукавства, густыми и непокорными, пшеничными усами и двойным подбородком, облаченный в темно-коричневый костюм-тройку с красным галстуком-бабочкой и толстой золотой цепочкой на выпуклом пузе. По случаю Великого поста заказали севрюгу с хреном, буйабес из рыбы, осетрину по-царски, судака о’гратен и парфе мандариновое с буше (пирожные с кремом из мандарин). По моему совету заказали белое сухое сладковатое вино фалангина из Кампаньи, которое я пил еще в те далекие времена, когда был перегрином. Все трое были отменными едоками. Когда добрались до десерта, отослали трех официантов, обслуживавших нас, и мои сотрапезники, испросив у меня позволения, закурили, достав из золотых портсигаров папиросы «Герцеговина Флор», которые уже, наверное, любит товарищ Сталин, но не имеет возможности купить, потому что стоят тридцать копеек десять штук. За такие деньги можно приобрести сто двадцать папирос «Тары-бары» или «Тройка».
— Мы с Матвеем Яковлевичем решили организовать акционерное общество и построить химический завод по производству товаров из целлулоида. Я буду
— Для меня тридцать три тысячи триста тридцать три рубля и тридцать три копейки не проблема, — шутливо сообщил я, произведя на собеседников приятнейшее впечатление, и продолжил серьезным тоном: — Меня больше интересует, что на первом этапе собираетесь построить и какое оборудование закупить и хватит ли на это денег? Вы уже составили бизнес-план? — и, поняв, что они не знают такое выражение, сказал другими словами: — Вы подсчитали примерные расходы? Может, надо сразу заложить больше денег или быть готовыми сделать это?
— Вот этим мы и хотели заняться совместно, если договоримся. Как я заметил, вы в курсе всех новинок, а нам хотелось бы построить самый технически передовой завод, — ответил господин Шютц.
— Я бы начал с дизель-генератора переменного тока, работающего на тяжелой нефти. У него выше КПД и дешевле топливо. Такие делают в Германии, а три года назад изготовили и поставили на торговый корабль в Санкт-Петербурге. Здание построить сразу на два с общим пультом распределения, но второй прикупить позже, когда появятся деньги. К тому времени мощности первого наверняка не будет хватать, да и два надежнее. Потом построить цеха и закупить агрегаты для производства серной и азотной кислот. Они уже будут приносить прибыль, за счет которой будем развиваться дальше. Можно сразу создать цех для производства целлулоида, но я бы посоветовал начать с камфоры, которая для этого нужна. Возить ее из Юго-Восточной Азии дорого. Видел американские и немецкие чертежи агрегатов по изготовлению ее из живицы (скипидара), но могу предложить свой вариант, который вобрал лучшие стороны обоих, большей производительности и стоить будет дешевле. Камфору тоже можно будет продавать, спрос на нее очень высокий. И уже в последнюю очередь построить цех по производству целлулоида и второй по его окраске и штамповке потребительских товаров, — поделился я соображениями, которые пришли в голову после того, как Шютц-старший сказал по телефону, что разговор в ресторане будет о целлулоиде.
Мои будущие компаньоны переглянулись, после чего Матвей Яковлевич изрек, словно я не слышу:
— Да, парень, действительно, толковый.
— Я сделал предварительные расчеты, но с паровым генератором и без производства камфоры. Сто тысяч должно хватить и вместе с ними. Если что, возьмем кредит или докинем, — сказал Матиас Карлович и задал главный вопрос: — Так вы готовы вступить в акционерное общество?
— Конечно, — без раздумий ответил я и дал еще один совет: — Счет лучше открыть в банке «Лионский кредит». У них есть отделения в Санкт-Петербурге, Москве и Берлине, где будем покупать оборудование, и в Александрии, откуда будем возить длинноволокнистый хлопок, и по всей Западной Европе, куда будем продавать свою продукцию.
— Вы думаете, нас там ждут?! — иронично улыбаясь, произнес Матвей Яковлевич.
— А мы у них спрашивать не будем. Предложим хороший товар — сами прибегут, — заверил я.
— Тогда выпьем за акционерное общество… — он задумался, подбирая название.
— «Одесский целлулоид», — подсказал я.
— Точно! — согласился он, а третий компаньон кивнул. — Официант, шампанское!
95
В мае вышел альманах «Записки Новороссийского общества естествоиспытателей» с моей статьей об окрасе целлулоида в разные цвета, в том числе смешанные. Напечатанной там, статья и мне показалась вполне себе научной. Все-таки текст в журнале или книге смотрится совершенно по-другому, чем в рукописи, как бы облагораживается. Во вступлении декан физмата, заслуженный профессор Петриев указал, что написан сей шедевр студентом первого года обучения. Мол, не судите строго, как подумал я. Остальные сочли, что так он похвастался: студенты кафедры химии — самые крутые. На пару дней я стал университетской знаменитостью. Со мной стали здороваться уборщицы.
Вечером мы со Стефани пошли в Русский театр. Приходилось отрабатывать билеты. Там гастролировала труппа из «Комеди франсез» или почти. Мы попали на «Соломенную шляпку», которую я видел в варианте советского фильма. С одной стороны наши сыграли лучше и фильм давал больше возможностей рассмешить, с другой при переводе кое-что теряется, особенно игра слов, фразеологизмы. Так было и на этот раз. Игра актеров тоже была посредственная. Они брали, я бы сказал, водевильностью, чисто французским, кажущимся легкомысленным отношением к жизни. Решил написать в рецензии, что постановку обязаны посетить все, кто хочет весело отдохнуть пару часов и кому нужна практика по французскому языку. Остальные все равно не придут.