Наёмники Гора
Шрифт:
— С удовольствием? — возмутился я.
— Он уже сочинил стихотворение этим утром, — сообщил Минкон. — Он считает его смешным. Этакой весёлой дразнилкой людей, которые спят допоздна.
— Хурта сочинил такое? — уточнил я.
— Ага, — улыбнулся Минкон. — Кроме того, кроме приключений и тому подобного, как мне показалось, он расценивает это, как дело аларов.
— В каком смысле? — спросил я.
— Он планирует разведать земли Ара, и решить, стоят ли они того, чтобы аларам их захватывать.
— Похоже, парень и в самом деле не совсем понимает того, что сейчас происходит, — заметил
— Это точно, — согласился со мной Минкон.
— Пойду я поднимать Фэйку, — вздохнул я.
— Твои вещи вон там, — показал наёмник.
Через несколько енов я уже спускался по ступеням Сэмниума, следовавшая за мной Фэйка несла мой дорожный мешок.
— Тал Рариус! — обрадовано выкрикнул Хурта.
— Тал Рариус! — отозвался я.
— Приветствую, — поздоровалась Боадиссия.
— И Тебе привет, — ответил я ей.
Улыбающаяся девушка, в своём длинном аларском платье, показалась мне чрезвычайно привлекательной этим утром. Мне показалось, что она теперь носила его несколько по-другому, подпоясана она была немного туже. По крайней мере, все прелести её фигуры теперь стали намного очевиднее. Похоже, придётся с ней поговорить об этом. Скорее всего, девчонка просто не может представить себе того, что её вид мог бы сделать с мужчинами, как он мог бы возбудить и повлиять на них, особенно на сильных мужчин. С тех пор, как мы предложили её парням в лагере извозчиков, заработав на этом кое-какую медь, с ней начали происходить на первый взгляд неуловимые изменения. Вот только неуловимость этих изменений исчезала с каждым днём, а сами они становилось всё более очевидными. Могло показаться, что она становилась всё более ослепительной и всё более женственной. Трудно было не заметить, что она даже свой жёлтый металлический кулон на шее стала носить иначе, теперь он висел вплотную к горлу. Шнурок был дважды обмотан вокруг её шеи.
— Всего Вам хорошего! Всем Вам! — сказал Минкон, и мы попрощались с ним.
— И даже Тебе, маленькая, соблазнительная, порабощенная Фэйка, желаю всего хорошего, — улыбнулся он.
— Спасибо, Господин, — поклонилась она. — И я тоже желаю Вам всего хорошего.
Наёмник обернулся и сделал знак охраннику. Тот приблизился и Минкон заговорил с ним, как если бы мы были ему совершенно незнакомы, неизвестны ему, и только что выведены из Сэмниума.
— Помести этих гражданских вместе с другими, — приказал он. — И вместе с им подобными выставь вон из города.
— Пошевеливайтесь, — буркнул наш конвоир, вставая позади нас, и подталкивая своим копьем. — Туда. Двигайтесь к остальным.
— Не сопротивляйся, — предупредил я Хурту.
— Да ладно, — согласно кивнул он.
— Ой! — внезапно вскрикнула Фэйка.
Охранник, очевидно, решив поразвлечься, дотронулся до неё наконечником своего копья, скорее всего просунув его между ног рабыни и двинув вверх, пощекотав внутреннюю поверхность её бедра.
Когда мы проходили мимо другого солдата, девушка вскрикнула снова. Этот приподнял подол её короткой туники остриём своего меча, видимо решив полюбоваться её бёдрами.
Мы как раз подходили к многочисленной группе горожан.
— Господин, — позвала меня Фэйка.
— Да, — бросил я.
— Пусть это будет Ваша, — попросила она.
Я
Она отвернулась от меня, и вздрогнула, услышав шорох моего клинка покидающего ножны. Она выпрямилась в струну и напряжённо ждала. Как она была соблазнительна в этот момент! Я выждал нескольких мгновений, а затем легко коснулся её, медленно провёл мечом вверх по бедру, приподнимая подол, и давая ей почувствовать свежий ветерок на своих прелестях. Спустя некоторое время, когда я счёл нужным, я отдёрнул остриё, позволяя ткани упасть на прежнее место.
— Пожалуйста, Господин, — взмолилась рабыня.
— Возможно, сегодня вечером, — пообещал я.
— Замечательно, — послышался грубый мужской голос. — А теперь, двигайтесь!
Я вложил меч в ножны и, вместе с Хуртой и Боадиссией, в сопровождении возбуждённой Фэйки, смешавшись с толпой горожан, отправился по Авеню Админиуса к большим воротам Торкадино.
— Как же это должно быть ужасно, быть рабыней, — сказала Боадиссия, — и быть обязанной подчиниться любым мужчинам, чего бы они от неё не захотели.
Я промолчал.
— Разве Вы так не думаете? — пристала она ко мне.
— Что Ты имеешь в виду? — решил уточнить я.
— Я про касание тела рабыни их сталью, — пояснила она, — как это сделали с нашей бедной маленькой Фэйкой.
— Что-то я не замечал раньше, чтобы Ты настолько заботилась о ней, — сказал я.
— Ну, она же твоя очаровательная маленькая глупенькая рабыня, — снисходительно улыбнулась Боадиссия.
Фэйка, шедшая позади нас, даже задохнулась от возмущения. Она, между прочем, была, конечно, прежде чем оказалась в ошейнике, свободной высокородной женщиной города Самниума. К слову сказать, в действительности это, то же самое что и «Сэмниум», просто в диалектах западных прибрежных народов оно произносится именно так, как я здесь написал. Его изначальное значение, скорее всего — «Место для собраний», а его применение к зданию, или залу для сбора советов является его развитием. Конечно, с точки зрения образованной Фэйки, это Боадиссия выросшая в лагере аларов, была немногим лучше, если вообще лучше, простой варварки.
— Ты что-то там сказала, Фэйка? — полюбопытствовал я.
— Нет, Господин, — быстро и кротко отозвалась она.
Моей женщине не хотелось быть избитой.
— Касание голого тела рабыни сталью, помогает ей понять, что она подчиняется рабовладельцу во всех вещах и полностью, — объяснил я.
— Полагаю, что Вы правы, — кивнула Боадиссия.
— Вообрази, что сталь касается твоего тела, — предложил я, — особенно, представь, что возможно, Тебе, связанной или закованной в цепи, приходится ждать этого, знать, что это вот-вот должно произойти, и что Ты должна подчиниться этому прохладному жестокому прикосновению, его суровой нежности.