НАИРИ
Шрифт:
Конечно, пересесть не представляло проблем, да и новое место вряд ли бы оказалось хуже, потому что хуже этого быть не могло.
Но я терпеть не мог ни детей, ни их матерей. Я вообще не выносил вторжения в свое личное пространство, а уж погрузившись в отпускную нирвану, не шевельнул бы пальцем, даже начни кто-то умирать у меня под боком.
Суета в проходе продолжалась, она начала утомлять.
Несмотря на уже медленно сосущую тоску по жене, мне хотелось поскорее улететь из этого хмурого города.
Приготовления к полету, кажется, не в меру затянулись.
Для того, чтобы выглянуть в иллюминатор, мне пришлось выпрямиться: спинки кресел еще стояли прямо, черный бюст загораживал обзор. Из-за него я видел лишь мокрое крыло, отблескивающее без энтузиазма. Еще не взлетев, оно уже устало.
Отметив это, я невольно покосился на антрацит.
–…Что вам так не дают покоя мои ноги?
Голос соседки оказался таким же уверенным, как и ее профиль.
Я вздрогнул, повернулся к ней – глаза были темно-карими.
– Они что, вам так понравились?
– А вы были бы рады, если бы ваши ноги давали покой одинокому мужчине?
Легкий стиль казался мне естественным для людного уединения в преддверии отдыха без забот.
Действительно, оставаясь еще здесь, я уже был далеко.
Кажется, мой ответный вопрос прозвучал слишком громко: краем глаза я заметил, что самодостаточная учительница младших классов уставилась неодобрительно.
Хотя, возможно, она привыкла всегда и на всех смотреть с априорным презрением; в салоне стоял глухой гам, даже я не без труда слышал собственный голос.
– Хороший ответ!
Соседка хмыкнула; она умела держать удар.
– Ноги ваши мне очень нравятся, – добавил я чуть тише. – Но я обратил на них внимание по другой причине.
– По какой же?
Женщине-«F» явно не претило поговорить.
Впрочем, поговорить со мной любили все, потому что разговаривать я умел. С кем угодно и на любую тему.
А находясь в хорошем настроении, я мог искриться, как пробитый высоковольтный провод.
– Здесь все сияют голым телом. Только вы в черном.
– А, это…
Она неожиданно улыбнулась, голос зазвучал по-домашнему.
– Это компрессионные колготки, вынужденная необходимость.
– Компрессионные? – удивился я, не поняв слова. – Компрессор – это то, что будет крутиться вон там…
Я кивнул в сторону иллюминатора.
–…От турбины и станет нагнетать воздух.
– Нет, эти ничего не нагнетают.
Улыбка женщины сделалась совсем доброй.
– Только сдавливают. На высоте у меня болят вены, эти колготки создают давление – где надо и как надо, чтобы не было осложнений. Специальная система, долго объяснять.
– Надо же! – я покачал головой. – Никогда о таких не слышал.
– Ну, вашей дочери рано о них думать, хотя она и выглядит весьма взросло.
– Какой… дочери?!
Она сбила меня с толку, что удавалось далеко не всем.
– Той, с которой вы так нежно прощались в аэропорту. Тоненькая, рыженькая, красно-коричневый топ из шантонга, на нем роза из того же материала, оригинальные джинсы «Рэнглер», черные туфли – пятнадцать сантиметров каблук плюс серебристая платформа…
Незнакомая женщина описывала детали так, точно все видела сейчас перед собой. В знании тряпичных мелочей она могла отмеряться от жены.
–…А на руке золотая цепочка.
– И на ноге тоже. Только под джинсами на видно. Это была моя жена.
– Поздравляю. Взрослый дяденька женился на малолетке.
Судя по всему, соседка не чуралась перелетного флирта.
– Именно так.
Смех, легкий и невероятно счастливый, вырвался из меня сам собой.
Разумеется, мне не требовались новые знакомства, но недолгое общение с красивой женщиной на пути к месту беззаботного отдыха делало предчувствия блаженства еще более сильными. Это было нормальным, иначе просто и быть не могло.
Мою спину прожег очередной злобный взгляд; у старых кошелок учительского типа я всегда вызывал отторжение.
– Это мой второй брак. Жена существенно моложе.
Я сделал паузу.
– На шесть лет.
– На целых шесть? Поздравляю еще раз. А сколько вам, если не секрет?
– Не секрет. Сорок шесть. Соответственно, ей сорок.
– Надо же… Ваша жена – моя ровесница.
– Ничего себе, – восхитился я.
– Что именно «ничего»?
– То, что женщина так просто открывает свой возраст.
– Так я же собираюсь за вас замуж. Здесь нет условий.
– Насчет условий – в точку. Я не могу пригласить вас в ресторан, как в поезде. Хотя сделал бы это с удовольствием.
Когда-то я умел вести с незнакомыми женщинами ни к чему не обязывающие витиеватые беседы, полные кинематографического ослоумия.
Сейчас я неожиданно вернулся в прошлые времена. Это было смешно, но, вероятно, тоже входило в рамки моего настроения.
– Спасибо, – тепло ответила соседка. – Доброе слово и кошке приятно.
Она выглянула в иллюминатор.
Линия ее спины была изящной, между лопаток нежно проступала еле заметная застежка.
Ударив волной воздуха по барабанным перепонкам, впереди захлопнулась входная дверь.
Соседка повернулась ко мне:
– Скоро полетим?
– Не знаю. Думаю, скоро. Сколько можно стоять на земле? Они уже объявляли «пристегнуть ремни»? Я как-то все прослушал.
– Я тоже. Отключилась на свои мысли. Наверное, объявляли – вон девушка ходит по рядам. Тут так шумно, в ушах звенит.