НАИРИ
Шрифт:
– Вы настолько точно описали место, что не догадаться невозможно. Но не отметили, что кроме того, это единственные турецкие края, где иногда идет дождь, там не так пыльно.
– Вы там бывали?
– Один раз. Нам тоже понравилось: чудесная еда и чудесный пляж. Жена купалась топлесом и ей никто слова не сказал, все были заняты черепахами.
– У вашей жены красивая грудь?
Соседка спросила так, словно речь шла о цвете кафеля в нашей ванной комнате.
– Конечно. Неужто вы думаете, что я женился бы на женщине с некрасивой грудью?
Я усмехнулся, отметив, что отвечаю так же легко, хотя грудь своей жены еще ни с кем не обсуждал.
– Правда, с некоторых пор я понял, что женская грудь в принципе не может быть некрасивой.
– Вот это – в точку. Уважаю.
Ее улыбка вышла очень дружественной.
– Если, конечно, это грудь, а не…
Я махнул рукой в направлении носа.
Злая девушка, чье имя переводилось как «осыпающая сиянием света», стояла у первого ряда и разговаривала с кем-то, невидным из-за синей занавески.
– В каком отеле вы были?
– «Белек Бич», пять звезд, только-только открылся, турки еще рассаживали бананы вдоль дорожек и цены на путевки были приемлемые. Сейчас он уже недоступен.
Женщина смотрела выжидательно.
– На самом деле денег я зарабатываю не так уж мало…
Не понимая причины, я оправдывался перед носительницей футболки от «Диор» и колготок за восемь тысяч.
–…Но все время нужно на что-то страшно необходимое. Вот сейчас недавно купили жене новую машину.
– А что, ваша жена водит машину?!
– И еще как. Гоняет, как белка на водных лыжах.
– На белку она в самом деле похожа. И зубки наверняка острые. Но почему на водных лыжах?
– Не знаю, – я пожал плечами. – Так, к слову пришлось.
– А вот я за руль ни разу не садилась. Не тянет.
– Каждому свое. Зато вашему мужу каждую неделю не приходит пачка штрафов за превышение скорости.
– А почему мужу, а не мне? То есть не вашей жене?
– Потому что ее машина тоже оформлена на меня. Так удобнее: страховки, разборки с ментами, и все прочее
– «Тоже»? У вас что – две машины?
– Три. Еще старый внедорожник для дачи.
– Для дачи?!
– Ну да. Она у нас в Юматово, на горе, обычный лимузин не всегда въедет. Особенно, когда дорога влажная.
Соседка покачала головой. Известие о трех машинах на семью из двух человек ее впечатлило, хотя мне такое соотношение казалось нормальным для цивилизованных людей.
А я не собирался ее впечатлять, я просто разговаривал и невольно рассказывал о себе.
– Теперь понятно, почему я не летаю первым классом и не отдыхаю в «Белек Биче», где у входа стоит щит с фламинго?
– Понятно, да. Каждому свое.
– Ну, а вы куда едете, если не секрет?
– Отель «Оранж».
– «Оранж»? Ультра, где на каждом шагу фэйс-контроль, всех постояльцев знают в лицо и им даже не надевают браслеты.
– Теперь надевают. Кругом понаехало всякой сволочи, охрана уже не справляется.
– Все равно, я думаю, путевка туда стоит целое состояние, на эту сумму можно было в самом деле слетать на Канары!
– Я же сказала – на Канарах неуютно, океан всегда холодный.
Я покачал головой.
Красные туфли соседки – наверняка стоившие тысяч пятнадцать, если не больше – позволяли ей легко рассуждать о неуютности Канарских островов.
– А в «Оранже» море теплое, прекрасный персонал и вообще очень хорошо, даром что всего лишь Турция, даже не Тунис.
– Вы замечательная женщина, – сказал я искренне. – Умеете жить, а не только пугать зиму футболкой с надписью «Бали».
– Да уж, умею…
Мы замолчали.
Мне вдруг смертельно захотелось спать: выполняя наставление жены, я не пил кофе перед отлетом, теперь всей тяжестью на меня навалился недополученный сон.
Скорее всего, соседка испытывала сходные ощущения: мы оба были людьми из плоти и крови, обоих утомили отлетные хлопоты, после необременительной беседы было бы замечательно упасть в объятия Морфея, взлетевшего к нам на высокий эшелон.
Но я, кажется, опять прослушал объявление, извещающее пассажиров о том, что они могут удобно устроиться и спать до обеда.
Приподнявшись, я понял, что ничего не прослушал: над выходом из салона все еще горело напоминание о ремнях.
Видимо, времени прошло меньше, чем казалось.
Самолет тряхнуло, он заскрипел сильнее прежнего, и я вдруг ощутил, что мне некомфортно.
В воздухе никогда не могло быть так же приятно, как на земле, но все-таки сейчас что-то было не то.
Видимо, почувствовав то же самое, соседка встрепенулась, прижала руки к вискам.
– И где эта прыщавая Раушания?
– Разве она прыщавая? – глупо переспросил я, словно факт имел значение.
– А вы не заметили? На щеках тонна тонального крема, но разве скроешь?
– Бедная девочка, – я криво усмехнулся. – С ее грудью еще и прыщи.
– Именно что бедная. Прыщи у нее от недотраха, а откуда будет трах с таким характером?
Я кивнул.
Соседка все больше напоминала мне жену.
Она была настоящей женщиной.
Ведь первым признаком такой являлась постоянная готовность сказать гадость о другой женщине, даже если та не сделала ей ничего плохого.
– Ходит где-то, малиновая сикушка, думает только о трахе и пофигу ей, как пассажиры себя чувствуют!