Намывание островов

Нигматулин Марат

Далее идет сам текст:

Прочитав данное произведение, я был достаточно сильно удивлен тем, насколько же должна быть нагла ложь, в том случае, если мы возжелали чтоб в нее хоть кто-то уверовал. Начать мне, полагается, с того, что автор с самого начала отказывается от всяческой этики и объективности, с самых первых страниц убеждая читателя, что далее его ждет не бесстрастный текст, написанный ответственным журналистом, стоящим за истину, а весьма субъективные и полные эмоций воспоминания человека, который журналистом не является. Хотя вопрос о профессионализме тут действительно будет излишен, ибо нам известны вполне хорошие люди, добивавшиеся высоких результатов в тех делах, где они не были дипломированными профессионалами, как, товарищ Циолковский, к примеру, который, к сведению несведущих, был школьным учителем, сколько о том, что автор с самого начала условилась называть учителей «училками», отказываясь от уважения к тем, кого она изволила критиковать, ставя себя и объектов своей критики в неравные условия перед читателем. Теперь перейдем к самому тексту, содержащему достаточное количество тех самых эмоций, которые, вероятно, нужны для того, чтобы не слишком утомить читателя, что дело достаточно благородное, также для увеличения объема текста, что уже не совсем по-журналистски, а также для уж совсем неправедного дела, то есть для того, чтобы за высоким и многочисленным пафосом скрыть весьма убогий этос и всякое отсутствие логоса, если автор вообще знаком с этими риторическими категориями, хотя, если нам исходить из биографических данных, предоставленных самим автором, за неимением других, то автор с указанными выше категориями, вероятно, знаком. По вышеизложенной причине, большая часть критики, приведенной автором, вообще не имеет никакого смысла, ибо нет там ни объективного предмета критики, ни критического аппарата, которым можно было бы таковой критиковать, другая же, также весьма существенная часть критики, набрасывается на все, что ей угодно, но не на школу: на общество, людей, нравы, быт, а также на правительство, что наводит меня на мысль об оппозиционной теории происхождения этого текста, притом не просто оппозиционной, а, мягко говоря, белоленточной. Автор, никак, опять же, не вспоминая об объективности, критикует, к примеру, развитую бюрократию в образовательных органах, которая, как нам всем известно, растет повсюду перманентно со Средних веков, но автор просто ужасается наличию бумажной волокиты, хотя жаловаться на нее в государственных органах равносильно тому, чтобы, оказавшись в тропиках, жаловаться на страшную жару и высокую влажность, граничащую с перманентным дождем. Аналогичным же образом автор ужасается вообще таким вещам, как лицемерие, двуличие и тому подобным порокам, жалобы на которые бессмысленны и носят характер волюнтаристски-идеалистически-метафизических воззваний нашего доброго поляка Фридриха, ставшего духовным отцом одного австрийского художника и его предшественника, товарища Шопенгауэра, не имея под собой вообще никакой логической базы, то есть, являющихся обыкновенной пропагандистской демагогией. Хотя автор еще позволяет себе вот такие заявления: «У нас везде, куда ни пойдёшь, куда ни глянешь — мусор, мусор, мусор. Складывается одно впечатление, что это страна людей, которые только жрут и гадят тут же, под себя, не поднимая задниц. И это люди, воспитанные уже не советской системой образования, а современной школой и законами-обычаями нашего современного общества. Люди, выросшие в советское время, — это как раз те, которые ходят и ещё подбирают мусор за молодым поколением (до 40 лет). <...> Моя подруга, молодая мама, начинает выходить со своим годовалым сынишкой на детские площадки, и какую картину она там наблюдает, в Москве-то? Мамаши сидят с детьми на площадке, пьют пиво и дешёвые алкогольные коктейли, курят тут же рядом со своими и чужими детьми и окурки тут же на площадке бросают. Их малолетние дети только и делают, что постоянно дерутся из-за игрушек, а мамаши каждая своего выгораживает. Почти все дети в их районе (м. Молодёжная) с малых лет матерятся. Подруга моя не знает, как будет расти её сын, с кем ему там общаться, — она не хочет, чтобы он матерился, курил, пил и гадил, как все вокруг. Какая связь всего этого со школой?

Школу отстранили от процесса воспитания детей, школу превратили в структуру, тупо натаскивающую по предметам.». Если человек, взявший на себя смелость осветить некую проблему, тем более такого масштаба, то можно ли он обойтись без столь радикальных заявлений, какие вы не встретите даже в пропагандистских фильмах времен Холодной войны, притом с обеих сторон стены в Берлине, не пытаясь нас убедить в том, что наше государство населено теми, кого немцы так нетолерантно именовали der Untermench? Вот еще одна цитата, срывающая все покровы с автора данного текста, направленного на дискредитацию не только современной школы, сколько современного государства и всех его обитателей: «Моя подруга, молодая мама, начинает выходить со своим годовалым сынишкой на детские площадки, и какую картину она там наблюдает, в Москве-то? Мамаши сидят с детьми на площадке, пьют пиво и дешёвые алкогольные коктейли, курят тут же рядом со своими и чужими детьми и окурки тут же на площадке бросают. Их малолетние дети только и делают, что постоянно дерутся из-за игрушек, а мамаши каждая своего выгораживает. Почти все дети в их районе (м. Молодёжная) с малых лет матерятся. Подруга моя не знает, как будет расти её сын, с кем ему там общаться, — она не хочет, чтобы он матерился, курил, пил и гадил, как все вокруг. Какая связь всего этого со школой? Школу отстранили от процесса воспитания детей, школу превратили в структуру, тупо натаскивающую по предметам. Многие из родителей, живущие там, где провозглашены ценности «греби под себя и чихай на всех», — являются абсолютно бескультурными, опустившимися, аморальными людьми. И что мы слышим из уст чиновников от образования, учителей, общественных деятелей: виновата семья, семья должна воспитывать своих детей, прививать им культуру, а не школа, не общество, которые теперь ни при чём, им теперь не до такой «ерунды», когда нужно бабульки успевать строгать. Только как же такие родители могут воспитать своих детей, если сами они бескультурные, матюгающиеся, харкающие, пьющие люди?! Не все родители такие, но их очень много. И они постоянный, наглядный пример для других детей. Дети же из воспитанных семей тесно общаются в школе с бескультурными, огрубевшими детьми, воспитанием которых не занимаются ни родители, ни учителя, т.е. никто. И закономерность такова, что зачастую не невоспитанные дети берут пример с культурных детей, а, наоборот, воспитанные дети учатся у невоспитанных похабному, асоциальному поведению, пофигистскому отношению к жизни. Почему? Во-первых, потому что количественное соотношение не в пользу редких нормальных родителей (живущих не в рвачестве добывания сомнительных благ или в цинизме своего батраческого, бесправного положения на услужении первых). Потому и воспитанных детей гораздо меньше, чем бескультурных. И, во-вторых, падать вниз, деградировать всегда легче, чем подниматься с колен из своего быдляческого четвероногого положения, чем совершенствоваться. Детям нужна в этом помощь, поддержка — как это сейчас происходит во многих европейских школах. Там, как я написала в отдельной главе, огромное внимание и время отводится воспитанию положительного общественного поведения. Они проводят специальные занятия, семинары, и с участием родителей, и мн.др. А наши дети деградируют только потому, что их окружают и воспитывают деградированные безответственные взрослые.». Сейчас мне совершенно ясно, что у кого-то не отозвалось в сердце то самое слово, ради которого я поставил сюда данную цитату, но все же вы, вероятно, обратили внимание, что эпитеты автора достойны главных, просто «классических», авторов, учивших других людей ненависти, как тем занимался автор «Моей борьбы», еще и имевший в этом вопросе практику, которую наш автор тоже затронул в своем Opus magnum, но в несколько ином смысле. Обратили ли вы внимание, или нет, но тут видно, что автор делит людей на высших и низших, что следует из упоминания о том, что среди теперешних ультра-правых именуется не иначе, как «быдло». Собственно, деление людей на высших и низших имеется и у тех, по книгам которых, как мне полагается, автор и обучался, то есть, у помянутых мной выше Ницше и Ko. Автор, помимо этого, еще и осуждает государство, категорически не желая самостоятельно решать проблемы, таким образом отбрасывая «волю к власти», представляя себя как непоследовательную ницшеанку, показывая всем либо неподкованность в вопросе, либо посредственное отношение к предмету, хотя сама же его осуждает. Автор напрасно выбрал метафизический идеализм, как свою основную идею, ибо он мало того, что с ним не знаком, так еще и пестрит противоречиями, вполне поправимыми и допустимыми в диалектическом материализме, но не тут. Если же быть проще, не углубляя в философский фундамент работы, который тут сделан весьма убого, то можно просто сказать, что автор осуждает то, что детей воспитывают нигилистами, циниками и людьми, что проблемы свои решать не желают, словом, людьми апатичными, не желая притом брать дело в свои руки, а ругая государство за его бездействие, что весьма характерно для завсегдатаев одной площади, где раньше казнили и где установлен памятник порокам человека, так критикуемым автором текста. Тут я вынужден предупредить, что не следует Пожалуйста, товарищи, делать из вышесказанного мной вывод, будто я сторонник жизни без государства, ибо я, напротив, являю пример ярого этатиста, но все же полагаю, что человек должен уметь жить и без государства, ибо следует видеть разницу между приверженностью государству и тотальным нежеланием хоть что-то делать. Естественно, можно заявить, будто вся моя критика просто пуста и не имеет предмета, за что я критикую автора, но вот ряд тех аргументов, какие я могу представить против автора, что будут вполне дельными и имеющими смысл. Первый мой аргумент будет сводится к фактической неопровержимости слов автора, что я определил критерием Поппера, который автор знать должен. Автор нам с самого начала говорит, что мы непросвещенные в кулуарные дела школы, в эти «страсти Мадридского двора», поскольку мы в школе не работали, а значит являемся дилетантами, то нам предлагаю поверить автору на слово, ибо документальных подтверждений он нам не предоставил. Если же мы решим проверить его слова, используя помощь других людей, работавших в школе, то мы опять не сможем получить верной информации, ибо автор говорит, что все учителя либо демоны в обличии людей, что сами творят ужасные преступления и никогда нам не подтвердят их реальность, либо же это люди, совершенно запуганные теми демонами, которые по причине своей запуганности не смогут нам ничего подтвердить, а если же некий учитель скажет, будто все, что написал автор – правда, то это дает еще одно подтверждение словам автора, опровергнуть которое мы также не сможем, по указанным выше причинам. Поверить же словам учеников школ мы не можем, ибо они либо альтернативно одаренные, желающие отомстить учителю за двойку, либо жертвы тех учителей-демонов, которые так их околдовали и ввели в транс своим ЕГЭ, что те потеряли рассудок и ничего не понимают, выражая любовь к школе и учителям, либо дети боятся сказать, ибо запуганы, но рассудка не лишились, либо они они сами находятся в сговоре с учителями и получают с тех преступлений дивиденды, словом, никому, кроме автора и его единомышленников верить нельзя, а все враги его «Теории Великого Заговора Учителей» объявляются либо соучастниками заговора, либо оболваненными и запуганными жертвами, что, собственно, мы можем наблюдать у всех сектантов и конспирологов. Еще есть один момент, который у автора проглядывает постоянно, так это завышенная самооценка, выражающаяся в том, что автор постоянно противопоставляет перед читателем себя, интеллигентную, альтруистически-настроенную даму, работающую почти за спасибо, и других учителей, глупых, невоспитанных и жестоких теток, которые тут работают только ради денег, что видно из таких цитат, к примеру: «Завучи и учителя улыбаются и говорят неравнодушному, заботящемуся о своих учениках коллеге: «Детей тебе жалко, ой, смешная, ты себя лучше пожалей. Чё ты всё выступаешь, сиди себе тихонько и радуйся: не тебя ж и не твоих детей эта прививка и отстранение касается». Всем наплевать на других, будь то дети или взрослые. А мне не наплевать ни на других, ни на себя, ни тем более на детей. И я хочу жить и работать в обществе, где есть определённый порядок, где люди уважают и заботятся друг о друге.», и что делает человека из обыкновенного, непрофессионального и очень посредственного журналиста мученика за веру. Кстати, тут есть еще одна логическая ошибка, когда автор говорит, будто школа потеряла всякое влияние на детей, но уже в следующем абзаце утверждает, что злые учителя оказывают дурное влияние на детей, обучая их дурному, что имеет некоторые нестыковки. Еще автор, рассуждая о человеческом двуличии, позволяя себе и такие цитаты, которые явно говорят нам о том, что человек мало наслышан об актерском мастерстве и об известных декадентах-интеллигентах, вроде товарища Буковский, что был одним из величайших американских писателей; «Необходимо совершенно четкое понимание того, что человек похабный, вульгарный, не может превратится в умного, культурного человека, переступая порог класса, в котором он ведет.». Нередко, хотя и не слишком часто, автор и вовсе теряет всякую наглость и излагает подобный дискурс: «В середине учебного года добрые, уважающие учеников замы решают провести контроль знаний по предмету, не уведомив об этом учителей, работающих в этом классе, ни о дате этого мероприятия, ни о списке тем и т.д. Я узнала об этом совершенно случайно за неделю до этого контрольного мероприятия. Оставалась неделя, а у нас с учениками конь не валялся. А ведь это же как к устному экзамену подготовиться (официально это называлось «контроль говорения», на деле же было как устный экзамен) — по девяти темам. И пора-то не летняя, предэкзаменационная — без уроков, а обычная учебная неделя, со всеми уроками по расписанию, с домашними заданиями по всем предметам. А среди этих ребятишек ещё к тому же несколько человек только что отболевших на вынужденном прививочном карантине. Какой там контроль знаний, нам бы хоть в нормальный учебный ритм вернуться! А тут… Какое уважение к детям, к коллегам-учителям! Ещё больше любви и больше уважения!», совершенно не понимая, что контроль для того и делается без предупреждения, чтобы узнать информацию чистую, не замутненную никакой подготовкой и более реалистично видеть рабочую картину. Один же из самых наглых рефренов, что я имел честь узреть в данной работе был таков: «Слава Богу, когда я училась, не было вступительных экзаменов в пятый класс. Если бы он был, я бы не смогла поступить в гимназию, в которой я выучилась, и училась успешно! Если бы меня, 11-летнюю не очень уверенную в себе девочку, заставили написать эти тесты, я бы, возможно, тоже их завалила и не смогла обучаться по углублённой программе, которая в дальнейшем позволила мне поступить в один из лучших вузов страны и получить отличное высшее образование. И, слава Богу, на моём пути не оказалось такой училки, которая бы меня ещё к тому же заваливала! Вот пишу сейчас это и вдруг вспоминаю, что и в отсутствии таких экзаменов я бы в гимназию, в которой училась, не поступила бы. Я же туда по блату попала. <...> Понимаете, о чем речь! Двоечник, чей папа спонсор, по-любому поступит в лучший класс, а хорошистка Маша, перепугавшаяся и написавшая «на три» — не поступит. Вот такая любовь и взаимоуважение, господа!», что уже даже и лишает меня всякой надобности оставлять к нему комментарий, разве что оставляя необходимость известить читателя о моей догадке, будто автор страдает шизофренией, но в легкой форме, что делает ее малозаметной. Имеется там и весьма большая глава, имеющая честь называться «А есть ли на свете другие образовательные механизмы, и как они устроены, как работают?», где автор смело рассуждает о том, как на Родине все плохо, а как за границей все хорошо, притом не только лишь в Западной Европе, а даже в странах Африки лучше, недели у нас, в дикой, по мнению автора, России, что только подтверждает мою теорию о белоленточном происхождении данного текста, на что я хотел бы указать автору на замечательную книгу «Классная Америка», которая бы, возможно, могла бы опровергнуть высказанные автором тезисы. Вот одна цитата оттуда: «В общем, у европейцев — чем основательнее и ближе к жизни, практике, тем лучше. А у нас лучше — чем больше всего в кучу и дальше от жизни. Результат соответственный. В частности, в Европе многие люди владеют двумя, тремя языками, а мы всё никак один несчастный английский не можем осилить.», которая указывает, что автору невдомек, что и в Европе полно людей, которые серьезно полагаю, что в России всегда лежит снег и медведи по улицам ходят, и в России притом полно таких, кто знает и более трех языков, ибо люди умные, равно как и не слишком, имеют место быть везде, от географии, не столь сильно завися. Вот еще одна цитата, указывающая даже на незнание бесценного опыта товарища Макаренко, по созданию самоокупающейся коммуны, что еще проявится, когда автор перечислит великих педагогов, включив туда Монтессори, но забыв нашего родного героя, а также указывающей на общую ограниченность взглядов, запрещающую даже думать о том, что школа может быть прибыльной, а не убыточной: «То же самое сейчас делают и с государственной школой. Перевод на хозрасчёт превращает школу в коммерческое предприятие, а директоров превратили в менеджеров, а менеджер — это кто, специалист по детям? Нет, это специалист по прибыли, по экономической эффективности, конкурентоспособности. Менеджер заинтересован только в получении прибыли от функционирования предприятия и такой организации бизнеса, которая обеспечивает максимальную прибыль. Менеджер совершенно не заинтересован и никогда не будет заинтересован в развитии и благополучии ребёнка, если это не совпадает (иногда это нечаянно случается) с получением прибыли.». Хотя о чем говорить, если автор пишет и такое: «Не скорбная ирония ли, что в т.н. Год учителя произошло сокращение учебной программы, того и гляди, детей лишат возможности бесплатно получить хотя бы такое образование, какое было. Это грозит тем, что дети, чьи родители не имеют средств платить за дополнительные занятия (которые раньше были обычными, а теперь изымаются из программы и переводятся в статус дополнительных), не имея необходимых знаний, не смогут поступить в высшие учебные заведения. И, таким образом, эти дети не будут иметь возможности стать полноценными, мыслящими, уважающими себя личностями, не говоря уже высококвалифицированными специалистами, и будут обречены работать исключительно таксистами, продавщицами, уборщицами. Т.е. этих детей с детства готовят в обслугу к своим богатеньким сверстникам и их родителям, у которых есть деньги на дополнительные уроки и т.п. В современном мире человек без образования рискует стать бесправным рабом, батраком (как те же пресловутые гастарбайтеры в Москве). Когда-то народу нашей родины подарили шанс свободной перспективной жизни, где каждый при желании мог стать врачом, педагогом, летчиком, инженером, архитектором, археологом — всем открылось право на образование, просвещение, профессиональное и социальное развитие.», совершенно не сверяясь с простейшими статистическими данными, забывая даже о том, что в СССР было 220 бюджетных мест на 10 000 человек населения, в то время, как в РФ 800 бюджетных мест на 10 000 человек населения, и еще 400 платных мест, забывая о том, что в СССР только 28% (1975 год) населения шли после школ и колледжей в институты и получали высшее образование, в то время, как в РФ это делает 83% (2015 год) населения, забывая, что в Союзе было только 856 ВУЗов (1975 год), в то время, как ныне в нашей стране их более 3 600, не знает автор и того, что РФ на первом месте в мире по процентному содержанию людей с высшим образованием (53%), обгоняя даже Израиль с его 46% и США с их 43%, что ну уж совсем никуда не годится даже для журналиста-любителя. Во-вторых, я хочу заметить, что автор, видимо, не верит, что человек, не получивший высшего образования, может стать кем-либо важным, хотя многочисленный опыт показывает обратное, ибо человек может выучится всему сам, как то сделал упомянутый мной выше товарищ Циолковский. Тем более, что в цифровую эпоху человек имеет возможность ознакомится почти со всеми знаниями человечества за сущие копейки, если сравнивать эти деньги с тем, что требовалось тому же Циолковскому, да и вообще, уважаемый читатель, осиливший труд автора, подумай, пожалуйста, за кого держит он тебя и твоих детей, если говорит, что коли им не удасться получить высшее образование, они так и останутся наполовину животными, которые даже и полноценно мыслить не смогут? Что же касается вопроса о том, курят ли учителя, или нет, то мне полагается, что это надо оставить на совести самих учителей, не виня в неблагородстве одного учителя всю нашу доблестную систему, в которой я не сталкивался лично никогда, ни с курящими учителями, ни с ругающимися, ни со всеми теми беззакониями, кои вы описали, хотя и знаком лишь со школами в спальных районах Москвы. А теперь, никак не надеясь на хоть скудное понимание, я желаю обратится к автору данного текста, дабы дать ему важный совет: уничтожьте, пожалуйста, ради науки, а не ради бога, ибо я атеист, это убожество и напишите что-то достойное. Спасибо за понимание.

Интеллигентный нацизм.

В наше время существовал, а, как мне очень не хотелось бы, в ваше время тоже может еще существует, сайт «Спутник&Погром», главным редактором которого в те времена был Егор Просвирнин, тип отвратительнейший как по сути, так равно и по внешнему виду. Данный сайт публиковал всякий бред национал-либерального характера, забивая мозги граждан, в том числе и моих знакомцев, отвратительной по своей наглости и тупости пропагандой. Сайт этот довел меня до такой к нему ненависти, что я решил написать критическую статью, но вышла почти что монография, притом что это было мое первое действительно серьезное исследование, которое имеет определенную социальную значимость, освещает важные вопросы жизни общества. Особая ценность данной работы в том, что Егора Просвирнина и всю компанию до меня никто серьезно не критиковал, ибо серьезные авторы не желали марать руки о подобных персоналий, либо же не придавали большого значения их действиям, ограничиваясь лишь небольшими заметками общего характера. Подобных заметок было довольно много в Живом Журнале, но они никак не могли принести серьезного вреда «Спутнику», ибо ни по глубине доказательной базы, ни по объему рассматриваемого материала, равно как и по остальным признакам, они не могли сравниться с самим сайтом, который публиковал нередка по 4-5 аналитических статей в день, неплохим слогом писаных. Данная работа вообще обращена против всего национал-либерального дискурса, но более всего, конечно, против «Спутника», как самого опасного ресурса из всей этой клики.

Предисловие.

Вопреки многим нашим предостережениям, чтимым в наших народных школах, училищах, высших учреждениях и тому подобных образовательных заведениях, все же мы не смогли предостеречь нашу замечательную молодежь от попадания в секты и дела куда более страшного, хотя и менее заметного, а потому труднее распознаваемого, увлечением национализмом и либерализмом, самыми омерзительными и гадкими вещами, что были произведены на свет человеческим разумом, затмив собой даже и наркотические средства. После полнейшего провала ничтожной марионеточной оппозиции на Болотной, оранжевый вирус, будто свиной грипп, ибо схож весьма с ним в носителях, начал прогрессировать и производить внутренние мутации, превратившись в опаснейшее оружие против не только Российской

государственности, сколько против всего человечества, неся непосредственную угрозу всему миру, а не только лишь жителям России, обладающий также куда большей силой, что сделало его уже и проблемой международного уровня. Националистические группы, ужасные в своем необузданном садизме, полные самого истового фанатизма, исполненные злобою, что будто собаки накидываются на все сущее, уничтожая в первую очередь культуру и науку, а также либералы, что яростные сторонники тирании, желающие передать все богатства нашей рабоче-крестьянской Родины в руки проклятой клики помещиков и капиталистов, но объединившись и слившись в единый зловонный поток, что будто струя из самого пекла устремляется на поверхность, родилось синтезом их самая страшная идеология в истории – национал-либерализм. Особенно следует отметить тут главнейший рассадник этой заразы, несущий ее прямо в мозги нашей молодежи, сайт «Спутник и Погром», а также его главного редактора, что в толщине талии превзошел самого Геринга, а в радикальности взглядов и самого его начальника, Егора Просвирнина. Егор есть человек дурной, о чем, тем не менее, было уже слишком много сказано, дабы мне еще раз повторять всю аргументацию, касательную к тому, будто он гей и почитатель Власова, что хоть и весьма показательно, равно как и занятно, но все же почти к делу сознательной критики отношения не имеющее. Опасность сего сайта в том, что он своим резким и чрезвычайно вольным, нередко переходящим в панибратский, стилем, вульгарным, неточным, говоря языком древних, салонным, языком заманил к себе людей невежественных, с неприхотливыми вкусами, но и не плохих, ибо те желали присоединиться к первородной чистоте и глубокой мудрости патриотического лагеря, но были обмануты, загнаны в идеологический капкан, помимо же этих людей, к Просвирнину пошла молодежь, что еще не успела сформировать свои действительные взгляды по неопытности своей и незнанию, оставаясь беззащитной перед лживыми демагогами и опасными лицемерами вроде Просвирнина. Поскольку же наша академическая критика не желает марать руки о такую мерзость как Спутник, либо же, наблюдая всю ограниченность сего ресурса и его жалость общего бытия, не считают неким серьезным конкурентом в борьбе за умы нашей молодежи, наивно полагая, что этот курьез, эта нелепость исчезнет так же внезапно, как она и появилась, посему же из критики мы имеем на данный момент лишь общие, бессистемные и довольно убогие заметки, сделанные в Живом Журнале, кои никак не смогут открыть большинству сторонников Просвирнина глаза на их лидера и его сайт, что и заставило меня, гражданина неравнодушного, вылезти из своей башни цвета слоновой кости, дабы снизойти до критики жалкого Спутника, заботясь о благе своих сограждан и в особенности нашей молодежи. Данная монографическая работа есть собственно первый системный труд в деле критики и дальнейшей борьбы с национал-либеральной заразой, который по глубине своего анализа и широте освещаемых тем превзошел абсолютно все, что было написано на соответствующую тему.

Глава первая.

Общие закономерности.

Теперь же зададимся вопросом, в чем состоит суть и смысл существования подобного ресурса, аналогичного Спутнику, давая на него предельно понятный и ясный ответ: смысл его бытия в разложении и растлении нашей молодежи, в подрыве идеологических основ путинизма, в «создании национального мифа» и «формировании политической нации». Разберемся же теперь, что есть последние термины самих апологетов Спутника, а также чем они опасны, перечисляя также главные мифологические и солипсические построения, которые постоянно применяются этими мелкобуржуазными идеалистами в борьбе против духовной чистоты нашего отечества. Национальным мифом именуется сумма исторических фальсификаций и лженаучных теорий, направленных на исполнение задач по идеологическому обоснованию и легитимизации помещичье-капиталистической диктатуры в различных странах, осуществляя это путем замутнения рассудка жителям страны, превращая их из рационалистически мыслящих граждан в националистов, мыслительная способность которых атрофирована полностью. В России же, где та самая диктатуры была низвергнута еще в древние времена, «национальный миф» будет служить для восстановления ее в неком новом, куда более опасном для всего человечества формате. Из первого мифа, официально мифом и признанного, исходит миф второй, куда более опасный, миф о «политической нации», порожденный на свет абсолютной импотенцией национализма в современном мире, его неспособностью своими софизмами воздействовать на умы нашей молодежи. Этот миф был выдуман националистическими элементами во имя решения одной из главных проблем их идеологии, который обнаруживает себя будто уродливая рожа, отпугивая честных мещан от националистической гидры, и хотя данный миф не только не решил проблемы, но еще и усугубил ее с логической точки зрения, он все же придал внешний лоск лику гидры. Дело в том, что для национализма нужна нация, которой, как известно, объективно не существует, посему националистам и требовалось ее тепличное выращивание. Как известно, нельзя определять нацию на основе языка, религии, места жительства, кровного родства или культуры, поскольку, используя для выделения любой из тех критериев, мы сталкиваемся с огромным количеством исключений, не попадающих в нашу концепцию, что и натолкнуло националистов на необычный путь: признать частью нации всех, кто признает националистический символ веры, что вообще лишает смысла своего существования нацию, превращая ее во вспомогательное образование национализма. Иными словами, для Просвирнина национализм первичен, а нация вторична, что, тем не менее, очень близко к действительности. Уважаемый Егор записывает в представителей великорусской нации всех тех, кто национал-демократические идеи разделяет, никак не зависимо от происхождения, культуры, языка и прочих ненужностей, в первую очередь, разумеется, всех своих читателей. Теперь, добавляя к этим двум опасным и без того мифам третий, мы должны полностью завершить наше представление картины Спутника, назвав третий миф, что обеспечивает связь между национализмом и либерализмом, логически завершая все это эклектическое собрание, а именно миф об «европейском индивидуализме и азиатском коллективизме», коим обосновывается совершенно реакционная и расистская идея о том, будто Европа, а также отождествляемые с нею либерализм, демократия, права человека и прочие оксюмороны есть все хорошее, а вот коллективизм, и как следствие и вся Азия есть зло. Итак, подытожим три главных аксиомы Спутника:

1) Надобность творения «национального мифа».

2) Определение нации по политическим взглядам.

3) Миф о европейском индивидуализме и азиатском коллективизме.

Разумеется, желая «отдать всю власть русскому народу» Просвирнин забывает упоминать, что раз русский народ он понимает как политическую нацию, то войдут в список тех, кто должен получить власть, весьма небольшая прослойка среднего класса, одержимого идеями национал-либерализма, все же люди, коих Егор презрительно именует «совками с азиатским мышлением» будут сведены до положения рабов, учитывая же факт абсолютного численного преобладания последних, воплощение идей Просвирнина будет служить вовсе не на благо трудящимся массам, а на их разорение и разграбление, что наш уважаемый автор вовсе и не пытается скрыть. Что же следует сказать об мифе третьем, занимающим столь важную позицию в идеологии Спутника, то он не может выдержать даже и самой поверхностной критики с исторической точки зрения. Обыкновенная аргументация убогих сторонников сего мифа строится на том основании, что, якобы, наиболее ужасающие тоталитарные режимы имели место быть в Азии, как то режим Пол Пота или государственность КНДР. Для людей, не только не помнящих часть школьного курса исторической науки этих и некоторых других режимов, но не имеющих представления об этом курсе и вовсе, подобный аргумент может показаться довольно убедительным, хотя даже для тех индивидуумов, кто из всей широкой исторической литературы прочитал лишь государственный учебник 9-го класса, подобный аргумент будет весьма некорректным, что указывает нам на интеллектуальный уровень сторонников идей Спутника. Дабы вы поняли, к чему я клоню, объясню, что Пол Пот обучался в Сорбонне, где и был захвачен марксистскими мыслями, ужасающие же зверства Японской империи во время Второй Мировой войны имели также европейское происхождение, ибо еще со времен Мэйдзи японское правительство пыталось во всем подражать Германии, повторяя все ее действия во всех областях общественной жизни. Помимо этого, все социалистические и тоталитарные идеи, между коими Просвирнин разделения не проводит,послужившие духовными фундаментами тоталитарных государств, зародились в Европе, как тот же коммунизм ориентировался и исходил только из европейского наследия мысли, никак не связываясь с учениями Азии. Коммунисты наследуют учения Платона, Аристотеля, Гегеля, но никоим образом не Конфуция и Будды. Марксизм – это абсолютно европейское учение, прямо вытекающее и являющееся развитием и углублением французского материализма и немецкой классической философии 18-го века, позаимствовав материализм и революционный настрой от первого, а диалектику и ее законы от второй. Таким образом, марксизм является наследником большей части древних философских традиций Европы, хотя Просвирнин и пытается представить его в виде некоего чужеродного европейскому рационализму учения, которое завезли из глубин Азиатского континента. Национализм же, при должном уровне конкретизации, действительно можно наименовать учением, Европе не присущим, и появившемся в ней лишь в 19-м веке, притом не самостоятельно, а под влиянием мистических и иррационалистических идей, частично завезенных с востока. Все началось с немецких романтиков, которые отрицали классический канон, подчинение чувств разуму и прочие традиционные для европейского искусства вещи, предлагая новую парадигму развития культуры. Их идеи получили развитие и философское обоснование у Шопенгауэра, очень увлекавшегося буддизмом, принесшего в европейскую философию бациллы мистицизма, крайнего пессимизма (если не считать Гераклита), вышеупомянутой анти-рациональной картины мира, и, самое омерзительное и страшное в его идеях, волюнтаризм. Позднее все традиции, выдуманные Шопенгауэром, были развиты Ницше, от которого уже отталкивались непосредственно философы-националисты. В первую очередь отметим Освальда Шпенглера, Мартина Хайдеггера, Рене Генона, принявшего ислам и переехавшего в Каир, Джованни Джентиле и уважаемого мной Юлиуса Эволу, взгляды которого, надо сказать, были куда шире, нежели у всех предыдущих. По большей части, их идеи и философские направления не были традиционными для Европы: экзистенциализм возник в 19-м веке, волюнтаризм придумал Шопенгауэр и развил Ницше, как указывалось выше, иррационализм также не имел серьезных корней в европейской философии, и только мистицизм, присущий некоторым из них отчасти, имел европейские корни, хотя вряд ли есть страна, где последний не имел бы корней. И, несмотря на всю узость и ущербность нашего обзора, мы видим, что национализм не имеет корней в европейской философии, зародившись лишь на рубеже 18-19 веков, в то время как традиционными для Европы учениями можно считать позитивизм, объективный идеализм и марксизм. Помимо всех тех аргументов, что я привел уже выше, следует сказать пару слов о проблематике, поставленной Спутником, а также о том, почему она мнимая. Основное оправдание существования Спутника и основная же мысль, которую несет нам Просвирнин сводится в следующему утверждению: «Русских людей в РФ обижают, они не имеют никаких политических прав по факту, основной же вопрос, стоящий перед современной Россией, есть вопрос национальный, в первую очередь, кавказский.». Тут следует заметить, что жители Франции, которая относится к так любимым Спутником «европейским национальным государствам», да к первому является еще и эталоном европейской цивилизации, также подвергаются гонениям и откровенным издевательствам со стороны своего правительства, равно как и во многих иных странах. Обыкновенная аргументация Спутника, кою пытаются подвести под доказательство просто ужасающего положения русских людей в нашей славной федерации, что на самом деле совсем ложно, строится на основании различный передернутых фактов и домыслов к ним. Если происходит убийство или же иное преступление, которое было совершено преступником национальности, отличающейся от русской, то это приводится как доказательство того, что в стране нет никакого порядка, а если же преступление это было направлено против русского человека, то это приводится как непременный символ того, что власть в России захватили некие инородные племена. Просвирнин, побуждаемый своей ненавистью к мигрантам, желает закрыть границу со среднеазиатскими народностями, дабы обеспечить безопасность от проникновения оттуда преступных элементов, не понимая, что место, которое освободит киргизская организованная преступность, будет немедленно занята русской, украинской, белорусской или иной другой ее заменой. Тем более, как мы все знаем, Просвирнин желает возвращения некоторых ныне казахских территорий, кои были отторгнуты от России в древности, впадая в некое противоречие с самим собой, ведь если граница с Казахстаном будет закрыта, то наши связи, а как следствие и влияние, как культурное, так и экономическое, будет падать, что приведет к обособлению данных территорий, их выходу из единого российского культурного, делового и хозяйственного пространства, а затем и их присоединению к пространству китайскому, арабскому или же американскому, притом второе и третье в данном случае куда вероятнее, учитывая специфику местной культуры, относительную слабость Китая и наличие особых интересов США в странах теперешнего Союза Независимых государств. Иными словами, мы можем ныне, пользуясь открытыми границами с Казахстаном и свободным экономическим пространством, культурно, политически и экономически влиять на эту страну, которая, учитывая жалость своей экономики по сравнению с нашей и неразвитость своей культуры, вынуждена полностью повиноваться нам или другой сильной стране, которой, в случае нашего ухода, станет, вероятнее всего, Америка. Естественно, проблемы с этнической преступностью можно решить простым проведением жесточайших и наиболее радикальных мер по искоренению всякой преступности, а также ужасающих пыток и казней по отношению к бандитам, никак на их национальность не оглядываясь, карая за многие провинности, и никак уж точно никак не пытаясь как-либо договориться с нарушителями, просто уничтожать их всеми доступными методами, притом вместе со всеми из семьями, включая малых детей, имущество же из изымать в казну, практикуя подобные меры и к чиновникам за различные их провинности, такие как предательство и работа как на империалистические разведки, так и на мафию, коррупция, казнокрадство и откровенный дилетантизм. Так Муссолини искоренял итальянскую мафию, по тем же причинам и в советские времена не было в Кавказских районах ужасных беспорядков. Также обижает меня на Спутнике и их глубочайшее, и притом совершенно искренние непонимание левой идеи, которую там понимают не как воплощение бесплатной медицины, образования, пенсионных выплат и ограниченного рабочего дня, но как желание завезти миллионы новых беженцев из Африканских стран в Европу и принять десятки новых законов, ограничивающих свободу граждан, притом делая это совсем не для некоей цели, а просто ради самого процесса, что неверно и несколько непрофессионально, если говорить мягко.

Глава вторая.

Философская база Спутника.

Теперь нам надо обратить внимание на философскую базу сего ресурса, наличие которой едва ли себя обнаруживает в текстах его, что еще, однако, не значит об ее отсутствии. Как свидетельствует одна из наиболее важных статей Спутника, философией современного русского национализма является субъективный идеализм или солипсизм, что будто проказа расползается по интеллигентским салонам, отрывая все большее число замечательных людей от истины, отдавая их на растерзание сектантам. Статья, с весьма интригующим названием: «Симуляция: каковы шансы того, что мы живем в полностью виртуальном мире?», которая хоть и есть перевод английской статьи, все же имеет огромное значение для мифологии Спутника и посему цитируется далее: «На прошлой неделе Илон Маск, миллиардер, основатель Tesla Motors, Space X и других высокотехнологичных компаний, ответил на неожиданный вопрос на Code Conference, посвященной технологиям конференции в Калифорнии. Один из присутствующих спросил Маска, что тот думает о такой идее: мы живём не в реальности, а в сложной компьютерной симуляции? Неожиданно оказалось, что Маск хорошо знает эту концепцию. «Я столько раз об этом спорил, что с ума можно сойти», — ответил миллиардер. Сославшись на скорость, с которой развиваются компьютерные игры, он предположил, что появление «симуляций, неотличимых от реальности» неизбежно. Вероятность того, что мы живём в «базовой реальности», подытожил он, «один на миллиард».». Поздравляю вас, господа, пожаловавшие в наш дивный новый мир, где философия пала столь низко в век науки, что уже и обыкновенный мошенник, мало имеющий отличий, да и сущие из них косметического характера, от самого Мавроди, определяет направление философской парадигмы и причуды сегодняшнего дискурса. Хотя ладно, что Маск обычный мошенник, ибо это сейчас не суть важно для нашего очерка, тут куда примечательнее то, что это вероятность нашего бытия в «компьютерной симуляции» равна одному к бесконечности, ибо с точки зрения бритвы Оккама нужно выбирать самое простое объяснение реальности из равных, то есть ту идею, что мы живем в реальном мире, а не в виртуальном. Главное тут, разумеется, то, что люди, объявившие солипсизм своей позицией полностью замкнуты в своих взглядах, не имеющих никакого практического приложения. Принимая на веру постулат о том, что все сущее есть лишь представление, что мы живем в некой «матрице» (Будь же проклят роком и человечеством фильм с таковым названием за то, что распространяет он чуму субъективного идеализма в самых диких его формах среди нашей молодежи, маскируя все это под «научную» фантастику), во неком «вселенском сознании» или же все есть лишь продукт наших галлюцинаций, мы признаемся в своем полном бессилии, показываем свое ничтожество. Более того, из солипсизма никак нельзя вывести некой социальной теории, ибо в его построениях люди есть лишь представление, абстракция, которой социальная теория и не нужна, да и невозможна в таких условиях. Теперь, осознавая субъективно-идеалистический базис Спутника, мы и понимаем, почему нет у него никакого внятного социального учения, хотя и некие смутные наброски, лишенные всякой систематики, да и вообще противоречащие друг-другу имеются, означая важность их мною освещения далее. Однако среди его весьма убогих попыток создать некое новое социальное учение можно выделить одну, которая по своему масштабу, равно как и по запредельной глупости, находящейся в крайней степени идеализма, и хотя не солипсизма, но некой особой, весьма грубой, топорной и вульгарной формы волюнтаризма, которая была освещена в статье «Победа травоядных над хищниками», одно название которой уже весьма интригует и заставляет выстроить перед собой догадки о том, что же за бред там помещен, с доминирующей версией о социал-дарвинистском происхождении последнего, что хоть и не совсем верно, полно и точно, но все же и не так далеко от приближенной истины. Небольшой отрывок из данной статьи, вызвавшей недовольство своей запредельной безграмотностью даже у местных жителей, я привожу ниже, снабжая его своими комментариями в квадратных скобках:

«<...> Тридцатилетие с начала перестройки до наших дней можно было бы обозначить как попытку превращения русских в хищников и последующее возвращение их обратно в травоядное состояние. Я неслучайно в прошлой статье пропустил девяностые. Их кто-то придумал называть словом «лихие», и такое ощущение, что этот кто-то был школьником из Сомали, знавшим Россию по лубкам учителя, нарисованным на развалинах колониальной автобусной остановки рядом с рекламой об опасности СПИДа. Характеристика «лихие» соответствует эпохе меньше всего, но и другие немногим лучше. Кто-то напирает на то, что они бандитские, кто-то клеймит проклятыми, кто-то хвалит свободными. Нищие, богатые, страшные, смешные — всё это не туда.

Девяностые были хищными.

Это эпоха хищников и, более того, это эпоха некоторого поощрения хищников со стороны государственного аппарата. <..> Хищная атмосфера девяностых ощущалась во всём и на всех уровнях. Политики грызлись за советское наследство, бандиты за то, кого крышевать, и дальше до самого низа вплоть до молодёжных субкультур (я обещал написать о том, почему они умерли, в следующий раз напишу). Сам воздух был пропитан атмосферой охоты, отдыха после охоты, подготовки к охоте. Чиновники, олигархи, преступники, юные экстремисты, предприниматели, специалисты, деятели контркультуры и даже культуры — все конкурировали, договаривались, ссорились, заявляли о себе.

[Мне интересно узнать, автор просто издевается над нами или же он действительно столь глуп, чтобы в качестве примера воплощения того социального строя, который он проповедует, выбрать 90-е годы двадцатого века, хотя они и соответствуют в полной мере мечтаниям автора, ведь всякому известно, что оценка этого периода нашей истории населением по большей части негативна, а посему если автор желает нас убедить в необходимости либерального социального строя, то ему следовало привести более удачный пример, возможно, что даже и Российскую империю, которую Спутник так превозносит.]