Народы моря
Шрифт:
Фараон Мернептах и его сын Сети вместе со свитами расположились под навесом из плотной темно-красной ткани, похожей на ту, из которых делают шатры кочевники. У египтян пунктик — не любят признаваться, что что-то скопировали у «людей пустыни», как они называют всех, проживающих вдали от Нила, даже в лесной местности, поэтому обязательно как-нибудь видоизменяют как минимум, перекрашивают, несмотря на то, что это может снизить рабочие качества. Фараон и сын сидели на раскладных стульях, у которых сиденья были из кожаных лент, а остальные стояли позади них и двух черных рабов с опахалами из белых страусовых перьев. Такое впечатление, что фараон не может долго жить без «живого
Наученный Людовиком Одиннадцатым, я не собирался привлекать к себе внимание, но предполагаемый наследник престола заметил меня и подозвал жестом руки. Я слез с колесницы, сунул вожжи в руку ближнему катане, подошел и поклонился в пояс, чем, по моему мнению, оказал и фараону, и его сыну слишком много чести.
— Что у тебя в мешке? — спросил Сети.
Моя колесница стояла, повернутой к нему именно тем бортом, на котором висел окровавленный мешок.
— Это руки убитых мной врагов, — ответил я, не понимая, почему он спрашивает о том, что ему хорошо известно?
— Ты сегодня хорошо проявил себя, — похвалил он, после чего представил меня своему отцу: — Это лучший сенни из моего отряда. Командовал пятеркой во время атаки, убил много врагов. Он достоин награды.
Теперь мне стало понятно, для чего он завел этот разговор. Промолчав о том, что это я подсказал сделать обходной маневр, Сети предлагал отцу наградить меня щедрее, чем я заслужил только убийством большого количества врагов.
— Хорошо, — произнес фараон Мернептах устало, будто сын надоедает ему с самого утра, и махнул рукой, чтобы я проваливал к черту.
Что я и сделал, поклонившись еще раз.
Глава 21
Переговоры с народами моря закончились успешно. Они все, около пяти тысяч, перешил на службу к фараону, выговорив условие, что рабами не считаются и клеймить их нельзя. Уверен, что это подсказал им потомок шарденов. Все равно при оглашении и высечении результатов похода на всевозможных стелах народы моря объявили пленниками, частью девяти тысяч, захваченных нами, и собственностью фараона Мернептаха. Их сразу же отправили в Нубию, где в районе первого и второго порога Нила начались волнения. В позапрошлом году египтяне подавили там восстание, но, видимо, передавили не всех зачинщиков. Не сомневаюсь, что в этом году зачистят основательно. Нубия — основной поставщик золота, поэтому ей не позволят отделиться и начать самим тратить добытые сокровища.
Меня на второй день после возвращения в Мен-Нефер пригласили вместе с полусотней других воинов в Белую крепость, где фараон Мернептах с балкона швырнул нам за службу подачки. Мне достался хопеш с бронзовым лезвием и золотыми рукояткой в виде сидящего сокола и ножнами с барельефами летящих хищных птиц и возведение в чин командира пятидесяти колесниц корпуса «Птах». Отныне мне полагалась высокая честь при исполнении служебных обязанностей носить на голове или поверх шлема немс цвета моего корпуса. Мой катана Пентаур тоже носит, хотя ему-то и не положено. Вот кто обрадовался моему повышению даже больше, чем жена Хана. Впрочем, у нее сейчас более важные заботы — вынашивает сына. Местная провидица пообещала ей, что родится именно мальчик, за что и получила золотой кедет. За девочку столько бы не дали, а если и ошиблась, плату все равно не отберут.
Третья награда догнала меня через три недели, после того, как мой покровитель Сети убыл в Нубию, чтобы командовать там военными действиями против бунтовщиков. По слухам, тамошние аборигены решили, что власть Та-Кемета заканчивается у первого порога реки Нил, и перебили гарнизоны в двух крепостях. Вместе со старшим сыном фараона в Нубию отправлялся и корпус «Ра».
Вечером перед отъездом Сети пообщался со мной в дальней комнате своей резиденции в правом крыле крепости. Комната была расписана в честь его деда Рамсеса Второго. Славный предок, стоя на колеснице, поражал из лука врагов, на каждой стене других, но везде противники были раз в десять меньше фараона, а его собственные воины — всего раз в пять. Разговаривали без свидетелей, если не считать Рамсеса Второго, но мне все время казалось, что на меня смотрят. Может быть, такое впечатление возникало из-а того, что глаза умершего фараона, нарисованные непропорционально большими и в придачу подведенными зеленой краской, все время смотрели на меня таким же змеиным взглядом, как и у его внука.
— Хотел взять тебя и еще кое-кого в Нубию, но отец отправляет меня туда лишь с малой свитой. Мой подвиг во время битвы с людьми пустыни и моря сделал меня таким же почитаемым в армии, как и моего деда, и это испугало его, — сообщил Сети.
На счет «таким же почитаемым» — это вряд ли, хотя не скажу за всю египетскую армию.
— Как только он успокоится и перестанет следить за мной слишком внимательно, я соберу возле себя всех нужных мне подданных, в том числе и тебя. Назначу командующим колесницами корпуса «Сутех». Так что будь готов к переезду, — поставил он в известность.
Поинтересоваться моими планами ему не пришло в голову. У раба не может быть планов, есть только желание услужить хозяину.
— Хорошо, — сразу согласился я.
Не то, чтобы у меня появилось острое желание поучаствовать в интригах, но было ясно, что Мернептах долго не протянет, а Сети — первый, пусть и не бесспорный, кандидат на его место.
— Если тебя вдруг спросят, о чем мы с тобой говорили… — начал он.
— …скажу правду, — осмелился я перебить, — и они решат, что я вру.
Сети улыбнулся и спросил вкрадчивым голосом:
— Этому тебя тоже научил отец?!
— Этому я научился, наблюдая за его придворными, — ответил я.
На следующее утро Сети уплыл с десятком писцов и охраной на большом корабле под названием «Славный в Мен-Нефере», а через пару часов ко мне домой пришли нубийцы из охраны фараона — пятеро солдат, вооруженных короткими копьями и кинжалами, во главе с командиром, вооруженным хопешем. У всех шестерых черные курчавые волосы на голове были собраны в три гульки, перевязанные засаленными, когда-то белыми ленточками, но у командира в центральной торчало обрезанное страусовое перо. Как по мне, еще одно перо надо было вставить ему в черную задницу, голую, потому что из одежды на нубийцах была только полоса грязной белой льняной ткани, свисающей спереди с кожаного пояса и лишь формально прикрывающей их обрезанное достояние. Впрочем, по канонам египетской моды этого было вполне достаточно.
— Чати Панехси приказывает тебе прибыть к нему, — сообщил мне командир таким тоном, словно ожидал категоричный отказ.
Я был уверен, что за Сети следят, что о нашем разговоре станет известно отцу, поэтому не удивился. Вины перед фараоном за мной пока нет, но на всякий случай «зарядил» в швы одежды несколько бронзовых спиц разной длины и диаметра, которые можно будет использовать и как холодное оружие, и для изготовления отмычки или крючка. Поскольку в белой одежде они бы просвечивались, ношу зеленую, якобы цветов моего корпуса «Птах». Мелких преступников здесь держат в глубоких ямах, типа кавказских зинданов, только более широких внизу, а важных — в подвалах крепости. Надеюсь, ко мне отнесутся с полной серьезностью, потому что убегать из зиндана тяжелее.