Наулака - История о Западе и Востоке
Шрифт:
– Значит, теперь я не могу делать все, что захочу?
– спросила она.
– А завтра вы пойдете к полковнику Нолану?
– Все зависит от обстоятельств, - ответил Тарвин, твердо сжав губы. Он засунул руки в карманы и стоял, глядя на нее сверху вниз.
– Присядьте еще на минуту, сахиб Тарвин, - сказала Ситабхаи и, словно приглашая его, похлопала маленькой ладошкой по могильной плите. Тарвин послушно сел.
– Ну ладно, а если балки больше не будут падать на вас с лесов и серые обезьяны будут сидеть на привязи...
– ...И если вы высушите все плывуны на Амете, - подхватил Тарвин мрачно.
– Все ясно. Нет, моя милая маленькая злючка, вы вольны поступать
– Я ошибалась. Я должна была догадаться, что вас ничем не испугаешь, сказала она задумчиво, искоса поглядывая на него.
– И, кроме вас, сахиб Тарвин, я тоже никого не боюсь. Если бы вы были королем, а я королевой, весь Хиндустан* был бы в наших руках... Неужели нет ничего такого, ради чего вы оставили бы меня в покое, сахиб Тарвин? Что для вас действительно важно? Ведь не затем же вы приехали сюда, чтобы защищать махараджу Кунвара?
– Откуда вы знаете, что не затем?
– Вы очень умны, - сказала она с легким смехом.
– Но не надо притворяться слишком умным. Хотите, я скажу вам, за чем вы приехали?
– Ну, так за чем же? Говорите.
– Вы приехали сюда за тем же, за чем вы ходили в храм Ишвары - чтобы найти то, чего вам никогда не найти, - она прильнула к нему, - разве что я помогу вам. Что, очень холодно вам было в Коровьей Пасти, сахиб Тарвин?
Тарвин отпрянул от нее, нахмурив брови, но больше ничем не выдал себя.
– Я боялась, что вас там змеи съедят.
– Неужели и вправду боялись?
– Да, - мягко сказала она.
– А еще я боялась, что вы не сойдете вовремя с вращающегося камня в храме.
Тарвин взглянул на нее.
– Ах, так?
– Да-да. Ах, я знала, что у вас на уме, даже раньше, чем вы заговорили об этом с королем - в тот день, когда на вас напал его конвой.
– Послушайте, молодая особа, у вас что, есть свое сыскное бюро?
Она засмеялась.
– Во дворце сложили песню о вашей храбрости. Но вашим самым отчаянным подвигом был разговор с королем о Наулаке. Он пересказал мне все, о чем вы говорили. Но он - даже он - я сообразить не мог, что какой-то феринги осмелится домогаться этого ожерелья. А я была так добра, что ни слова не сказала ему об этом. Но я всегда знала, что люди, подобные вам, созданы для больших дел. Сахиб Тарвин, - проговорила она, прижимаясь к нему, и, высвободив одну руку из его ладоней, положила ее нежно ему на плечо, - мы с вами родственные души! Говорю вам, что намного проще управлять этим государством - да-да, а потом и отвоевать весь Хиндустан у этих белых собак-англичан, - чем сделать то, что вы задумали. А между тем отважное сердце не знает преград. Вы хотели добыть Наулаку для себя, сахиб Тарвин, или еще для кого-то - как я мечтаю заполучить Гокрал Ситарун для моего сына? Мы ведь с вами люди недюжинные. Так что, Наулака предназначалась кому-то еще?
– Послушайте, - произнес Тарвин почтительно-благоговейно, снимая ее руку со своего плеча и опять сжимая обе ее руки в своей, - много ли в Индии таких, как вы?
– Нет, таких, как я, больше нет - я одна-единственная.
– Она опустила голову ему на плечо и смотрела на него снизу вверх, глазами темными, как озеро, ее алый рот и трепещущие ноздри были так близко, что он чувствовал на своей щеке ее благоуханное дыхание.
– Вы стремитесь управлять государством, как я, сахиб Тарвин? Нет, конечно же, вы это делали ради женщины. Ваше государство существует для вас, и вы делаете то, что оно вам приказывает. Я же отвела в сторону канал, который правительство хотело проложить через мой апельсиновый сад, и точно так же я заставлю короля повиноваться
– Она почувствовала, что Тарвин затрепетал, но не сказал ни слова.
На дальнем конце озера, за густыми зарослями кустарника, сквозь которые невозможно было продраться из-за завалов валежника, раздался хриплый лающий кашель, и казалось, этот странный звук наполнил горы отчаянием и одиночеством, как вода наполняет до краев чашу. Тарвин вскочил на ноги. Впервые в жизни он услышал сердитую жалобу тигра, возвращающегося домой, в свое логово, после бесплодной ночной охоты.
– Это пустяки, - сказала королева, не трогаясь с места.
– Это просто тигр, живущий в Дунгар Талао. Я много раз слышала его рев, когда была цыганкой, но ведь если он придет сюда, вы же застрелите его, правда, как застрелили мою обезьяну?
Она прильнула к нему, и он снова опустился на камень рядом с ней, при этом невольно обняв се за талию одной рукой.
Тень зверя бесшумно скользила по открытому пространству на берегу водоема - так же тихо летят по воздуху пушинки чертополоха в летний день, и рука Тарвина еще крепче обняла стан цыганки: сквозь многочисленные складки муслина он почувствовал холодное прикосновение усеянного твердыми шишечками и выпуклостями пояса на ее талии.
– Она такая маленькая и хрупкая - каково же ей будет носить его? повторила королева.
Она чуть-чуть развернулась в его объятиях, и рука Тарвина слегка задела при этом сначала одну, потом другую, а потом и третью нить пояса, на которую, как и на первую, были нанизаны камни неправильной формы, и, наконец, под локтем он почувствовал огромный квадратный камень.
Он вздрогнул и еще крепче обнял ее за талию. Губы его побелели.
– А мы с вами вдвоем, - продолжала королева тихим голосом, мечтательно глядя на Тарвина, - могли бы перевернуть все королевство: у нас бы все стали биться, как буйволы весной. Вы хотели бы стать моим первым министром, сахиб Тарвин, и давать мне тайком советы из-за занавеси?
– Не знаю, смог бы я доверять вам, - ответил Тарвин коротко.
– И я не знаю, смогла бы я доверять самой себе, - ответила королева, потому что через некоторое время могло бы случиться так, что я сама стала бы чьей-то служанкой, - я, которая всегда была королевой. Я была на грани того, чтобы швырнуть свое сердце под копыта лошади - и не раз, а много раз.
Она обняла его шею руками и смотрела ему в глаза, наклоняя к себе его голову.
– Разве это пустяк, - ворковала она, - что я прошу вас стать моим королем? Бывало, еще до воцарения англичан, некоторые белые без роду и племени покоряли сердца бегум* и командовали их армиями. Они были королями по всем статьям, кроме имени. Нам не дано знать, когда вернутся прежние времена, и мы можем вместе командовать нашими армиями.
– Очень хорошо. Попридержите для меня это местечко. Не исключено, что я вернусь и попрошу его у вас, после того, как проверну у себя дома два-три крупных дела.
– Значит, вы уезжаете? Вы нас скоро покинете?
– Я покину вас тогда, когда получу, что мне нужно, моя милая, - ответил он, крепче прижимая ее к своей груди.
Она закусила губу.
– Мне надо было самой догадаться, - произнесла она кротко.
– Я и сама никогда не сворачивала с избранного пути и не отрекалась от желанного. Итак, чего же вы хотите?