Наулака - История о Западе и Востоке
Шрифт:
Кейт отворила дверь и вошла в комнату. Однако одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что дело представлялось ей совсем не таким простым, как Тарвину. Но он простил ей это: ведь она не могла знать, на чем основывается его внутренняя убежденность. Он даже успел полюбоваться ее серым домашним платьем, отделанным черным бархатом, которое она надела вместо привычного белого.
– Я рад, что вы на время сменили белое платье, - сказал он, поднимаясь ей навстречу, чтобы пожать руку.
– Это добрый знак. Он свидетельствует о том, что вам лучше покинуть эту благословенную страну. Именно в этом настроении я и надеялся увидеть вас. Я хочу, чтобы вы бросили думать о ней, отказались от нее, порвали с ней!
– он держал ее смуглую ручку в своей огромной ладони и внимательно смотрел ей в глаза.
– Что? Я не понимаю, о чем вы, Ник.
– Об Индии. Обо всех ваших делах. Я хочу, чтобы вы уехали со мною.
– Он говорил очень нежно.
Она взглянула на него, и по дрожащим складкам вокруг рта он понял, чего стоил ей разговор с миссис Эстес, который состоялся прежде, чем она спустилась к нему.
– Вы уезжаете? Я так рада.
– С минуту она колебалась.
– Знаете, почему?
– прибавила она, желая, как показалось ему, подсластить горечь своих предыдущих слов.
Тарвин засмеялся и сел.
– Мне это нравится! Да, я уезжаю, - сказал он.
– Но один я не уеду. Вы уедете вместе со мной, - решительно проговорил он.
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, не говорите этого, Кейт. Вы не должны. На этот раз дело очень серьезное.
– А разве прежде оно не было серьезным?
– она опустилась в кресло.
– Я всегда относилась к этому достаточно серьезно - я имею в виду, что и раньше не могла исполнить ваше желание. Единственное дело, которое я действительно хочу делать, - для меня важнее всего на свете. Я ничуть не изменилась, Ник. Я бы сразу сказала вам, если бы это случилось. Что же нового произошло в вашей и моей жизни?
– О, очень много нового. К примеру, то, что я должен уехать из Ратора. Надеюсь, вы не думаете, что я вас здесь оставлю одну?
Она несколько секунд внимательно рассматривала свои руки, сложенные на коленях. Потом подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Ник, - сказала она, - давайте я попробую объяснить вам, как я понимаю это дело. Вы поправите меня, если я ошибаюсь.
– Конечно же, вы ошибаетесь!
– воскликнул он и все же наклонился к ней, готовясь внимательно выслушать ее.
– И тем не менее я попытаюсь. Вы предлагаете мне выйти за вас замуж?
– Да, - торжественно ответил Тарвин.
– Позвольте мне повторить это в присутствии священника, и вы убедитесь в этом.
– Я благодарна вам, Ник. Это дар - величайший, самый лучший дар, и я вам очень благодарна. Но чего же вы на самом деле хотите? Вы не против, что я спрашиваю вас об этом, Ник? Вы хотите, чтобы я украсила вашу жизнь и служила дополнением для ваших честолюбивых замыслов. Разве это не так? Скажите честно, Ник, разве не так?
– Нет!
– прорычал Тарвин.
– Это так, Ник, так! Таков смысл брака - поглощение одной жизни другою. Это значит прожить свою жизнь так, как будто она принадлежит не тебе, а другому. И это хорошо. Так и должны жить женщины. Мне это, может быть, и нравится. Я даже могу поверить в это. Но себя я в такой роли не вижу. Женщина отдает в браке всю себя, целиком - в счастливом браке. Я не могу отдать всю себя. Я поглощена своим предназначением, своей миссией, я же не могу предложить вам только частицу своей души. Даже самые лучшие мужчины отдают женщинам только часть себя, но от женщины всегда требуют большего.
– Кейт, девочка моя, - сказал он тихо, - у нас нет времени, чтобы толковать о тех опасностях, которые поджидают нас в будущем. Нам надо считаться с сегодняшними. Ваше положение тревожит меня. Я не могу оставить вас здесь одну, а мне необходимо уехать. Вот почему я прошу вас теперь же стать моей женой.
– Но я ничего не боюсь. Кому понадобится причинять мне зло?
– Ситабхаи, - ответил он мрачно.
– Но какая разница, кому? Говорю - вам грозит опасность, и поверьте мне, я знаю, что говорю.
– А вам?
– О, меня не надо принимать в расчет.
– Говорите правду, Ник, - потребовала она.
– Ну, я же всегда утверждал, что мне идет на пользу климат Топаза.
– Понимаю - вам грозит опасность, и может быть, немалая.
– Ясно, что Ситабхаи занята совсем не спасением моей драгоценной жизни.
– Он улыбнулся.
– Тогда вам надо уезжать немедленно, не теряя ни минуты. О, Ник, скажите же мне, что вы не останетесь, не будете дожидаться меня здесь.
– Но я именно это и говорю. Я вполне могу прожить без Ратора, но без вас мне не обойтись. Вы должны уехать со мной.
– Вы хотите сказать, что, если я не уеду, вы никуда не двинетесь?
– в отчаянии спросила она.
– Нет, тогда это была бы угроза. Я хочу сказать другое - я вас дождусь.
– Он смотрел на нее смеющимися глазами.
– Ник, все это из-за того, что вы сделали по моей просьбе?
– неожиданно спросила она.
– Вы меня вовсе ни о чем не просили, - возразил он.
– Значит, и в самом деле из-за этого, и, значит, я во всем виновата.
– Что? Вы думаете, это из-за того, что я говорил с королем? Девочка моя милая, это что-то вроде парада-алле, с которого лишь начинается представление в здешнем цирке. Пусть вас не мучает мысль о вашей персональной ответственности. Единственное, за что вы отвечаете в настоящий момент, - так это за то, чтоб убежать отсюда вместе со мной бежать очертя голову, удирать, уносить ноги! Вам не стоит оставаться здесь даже на час, я убежден в этом. Что же до меня, то мне и на минуту оставаться здесь нельзя.
– Видите, в какое положение вы ставите меня, - проговорила она с упреком.
– Я вовсе не ставлю вас ни в какое положение, я всего лишь предлагаю простое решение.
– То есть себя!
– Что же, вы правы. Это самое простое решение. Я не претендую на то, чтоб называть его блестящим выходом из положения. Я бы даже сказал, что почти всякий на моем месте смог бы сделать для вас гораздо больше, чем я; но вы не найдете ни одного человека, кто любил бы вас сильнее меня. Ах, Кейт, Кейт, - вскричал он, вставая, - доверьтесь моей любви, и я не побоюсь выступить один против всех, лишь бы сделать вас счастливой.