Нечестивые джентльмены
Шрифт:
— Мы пока не на свободе. Ты должен сохранять спокойствие, понятно?
— Да, конечно. — Эдвард набрал в грудь воздуха и кивнул.
— Кроме руки, у тебя есть какие-то другие раны?
— Только синяки.
— Хорошо.
Харпер снял с пояса серебряные наручники и застегнул один из браслетов на левом, здоровом, запястье Эдварда. Второй он защёлкнул на собственной правой руке, но так слабо, чтобы мгновенно освободить её при необходимости.
— Только скажи сначала: ты не знаешь, куда забрали ту женщину, которую я тебе принёс? — спросил Харпер.
— Её
— Разумеется. Она же единственный свидетель.
По телу Харпера прошёл холодок от осознания, как легко настоятель Грили расправлялся с теми, кто стоял у него на пути.
— Нам пора.
Харпер открыл дверь и вывел Эдварда в коридор. Он боялся, что тот может как-то их выдать, но Эдвард смотрел в пол и шёл медленно, с видом охваченного ужасом заключённого, которого ведут к молитвенным машинам.
Харпер передал ключ от камеры охраннику и взял журнал учёта заключённых. Взглянув на страницу, он заметил, что инициалы капитана Брэндсона значились колонкой ниже тех, которые занёс он сам. Брэндсон не заметил, что его именем уже подписались. Пара одинаковых инициалов не бросалась в глаза, но третьи привлекут внимание даже нерадивого молодого охранника. Харпер скопировал другую подпись повыше и передал книгу обратно.
Не дожидаясь ответа охранника, он потянул Эдварда за собой по направлению к центральному холлу Дома Инквизиции. Ему приходилось сдерживаться, чтобы не ускорить шаг. Брэндсон не заметил подделанных инициалов по чистейшей случайности. Харпер не сомневался, что на выходе из камер он точно обратит на них внимание.
Как только они достигли лестницы запасного выхода, Харпер снял наручники и подтолкнул Эдварда.
— Что бы ни случилось, иди вперёд, пока не дойдёшь до насосной комнаты. Там будет открыт люк в технологическую шахту. Все шахты подписаны закодированными названиями улиц, под которыми они пролегают, так что ты поймёшь, куда надо идти, — говорил он, пока они спускались.
— Но…
— Это на всякий случай, чтоб ты знал, — прошептал Харпер. Далеко позади он расслышал характерный голос Брэндсона, разносящийся в тишине. Ещё пара секунд, и поднимут тревогу. Тогда перекроют выходы и устроят обыск всего Дома Инквизиции.
— Беги, — сказал он Эдварду.
Они понеслись вниз и промчались через подвал до насосной. А когда Харпер закрывал за собой дверь, коридоры огласил рёв сирены. Он помог Эдварду спуститься в шахту.
— Здесь тьма кромешная, — прошептал тот.
— Спускайся ниже ещё через два люка. Там я оставил лампу. Харпер задвинул на место крышку люка над головой и повернул засов так туго, как только мог. Если никто не предположит, что они могли сбежать через технологические шахты, у них с Эдвардом остаётся шанс уйти. Харпер готов был биться об заклад, что Брэндсон сперва обыщет здание и прилегающие улицы, посчитав, что побег можно совершить только по поверхности.
И несмотря на отсутствие веры, он молился, чтобы так и было.
Глава восьмая: Пар
Харпер
В конце концов Эдвард шёпотом задал несколько вопросов. Он хотел знать, где они находились и как это определить. Почему Харпер привёл к нему ту женщину и почему её убили. Харпер отвечал быстро и односложно. Их разговоры всегда проходили похожим образом.
Даже в колледже, с головой уйдя в изучение анатомии, Эдвард оставался общительным. Тишина шла вразрез с его характером. В прошлом его непрекращающийся поток слов раздражал Харпера. Сейчас же он с облегчением слушал голос друга. Сам звук успокаивал и убеждал, что в этот раз он не опоздал. Исповедники причинили Эдварду боль, но не уничтожили его.
— Думаю, Рэддли сможет приютить нас на ночь, — прошептал Эдвард, когда они пробирались через низкую шахту.
— Рэддли… Это не его ли стошнило в урну с прахом дьякона?
— Да, но в том наверняка стоит винить портвейн. А сам он славный малый.
Харпер отклонил лампу назад, чтобы прочитать буквы над пересекающим их шахту туннелем.
— Мы прямо под Блюроу-стрит, — прошептал он.
— Ты не помнишь, Лотти Хэмптон ведь жила на Блюроу, да? — спросил Эдвард.
— Не припоминаю.
Харпер спрыгнул в более крупную шахту и помог перебраться Эдварду. Белые бинты на его руке теперь покрывали разводы смазки и налипшая плесень. Наружу просочились пятна крови.
— А что насчёт Уотерстоуна? — спросил Эдвард.
— Кого? — оглянулся Харпер.
— Ричард Уотерстоун. Неужели не помнишь? Он мог целую вечность рассуждать о поэзии.
— Это тот в родинках?
Харпер чётко помнил, как однажды застал в душевой юношу по имени Ричард. У него была красивая спина с тремя родинками, выстроенными в ряд прямо над задом.
— Веснушках, — поправил Эдвард. — Да, это он. Может, нам стоит его разыскать?
— Я слишком мало о нём помню, чтобы назвать хоть одну причину для розысков, так что сомневаюсь, что смогу найти аргументы против, — ответил Харпер.
Они подошли к очередному люку, и Харпер присел на корточки, чтобы его открыть. Его руки уже ныли от боли. Эдвард ссутулился рядом.
— Отец Уотерстоуна владеет «Словом дня». Ричард служит там главным редактором. Мы можем пойти к нему и всё рассказать. Уверен, он напечатает такую историю.
— У нас нет никакой истории, Эдвард. А в данный момент нет даже свидетеля.
Харпер постарался отвечать без злости. Эдвард был ни в чём не виноват. Своё раздражение Харпер выместил на люке, распахнув его со злобным рывком.
— Ну хорошо. — Эдвард последовал за ним. — Я сдаюсь. Куда мы идём?
— Вниз, — улыбнулся Харпер, наконец-то увидев лестницу, которую искал. Он проверил, не треснут ли её проржавевшие ступени под его весом. Они держались.
— Сможешь передвигаться с одной рукой? — спросил Харпер.