Нечестивые джентльмены
Шрифт:
— Да, сэр, — поклонился Джайлз и тихо вышел из холла.
— Как ты? — спросил Харпер, когда они остались одни.
Белимай осторожно приоткрыл глаза настолько, чтобы осмотреться.
— Проклятый свет. Слишком ярко, — глухо сказал он.
Мраморный пол сверкал, отражая лучи света, падающие на него из окон. Хотя на стенах больше не висели гобелены со святыми мучениками, в доме всё ещё встречались пережитки его ранней истории. На каждой двери и над каждым проёмом были выгравированы позолоченные кресты. Узкие окна
Вслед за Белимаем Харпер поднял взгляд на яростного красноглазого ангела мести. Эту сцену, вместе с сотней других, он видел день за днём во времена своей юности и позже, когда учился в колледже Святого Беннета. Как и крест, ангелы стали ему настолько знакомы, что теперь он их едва замечал.
Зрачки Белимая расширились и сузились. Губы дрогнули, но рот не издал ни звука. Харпер про себя задался вопросом, не мерещатся ли ему галлюцинации.
— Белимай, это всего лишь витраж.
— Она похожа на твою сестру, — в конце концов ответил он.
Харпер вновь поднял взгляд на окно. Белимай был прав. Ангел с витража и правда напоминал Джоан. Не милую кареглазую девочку из его воспоминаний, а разгневанную женщину, в которую она превратилась после убийства Питера Роффкейла. Ангел парил над ним и словно зачитывал обвинительный приговор.
— Харпер, — прошептал Белимай.
— Что? — перевел на него взгляд Харпер.
Лицо Блудного совсем побелело. Он пошатнулся, и Харпер придержал его за плечо.
— Ничего, — прошептал Белимай, — я просто… — и осел на пол.
Харпер успел его поймать и поднял на руки.
Ближайшей к ним спальней оказалась детская. Харпер сомневался, что Белимай высоко оценит обстановку, но в тот момент он бы вряд ли обратил на неё внимание. Стены комнаты были выкрашены в яркие цвета, а кровать устилало покрывало с вышитым по краям именем Харпера.
Положив Белимая на постель и выпрямившись, Харпер увидел, что тот пришёл в себя. И рассматривал дальнюю стену.
— Господи боже, — пробормотал он, — это что, правда облака на стенах?
— Да. Давай, надо тебя раздеть.
Но когда Харпер потянулся расстегнуть пальто Белимая, тот отпрянул. А затем вдруг закрыл ладонями лицо.
— Снова тошнит?
Харпер почувствовал легкую панику, пытаясь найти в комнате что-то, подходящее на роль таза.
— Нет, — медленно опустил руки Белимай. — Но на секунду показалось, что я опять попал в Дом Инквизиции.
Он хмуро уставился на дальнюю стену с ее пушистыми белыми облачками.
— Где я, чёрт побери? — требовательно спросил он.
— Мы в детской. И тебе нужно раздеться и лечь. — Харпер осторожно потянул на себя сапоги Белимая, а затем снял с него пальто. — Это единственные комнаты, которые по-настоящему обновили за последние
— Личинки, — пробормотал Белимай.
— Личинки?
— Липкие кучки личинок. Они проедают стены.
— Они ненастоящие, — сказал Харпер.
— Знаю, — ответил Белимай, не отрывая взгляда, — Но галлюцинация очень убедительная.
Он казался до странного спокойным. Харпер не знал, то ли дело в усталости или же галлюцинации были Белимаю далеко не в новинку. Он понаблюдал ещё немного: Белимай продолжал прожигать взглядом стены, словно винил их за то, что видел.
— А знаешь, что самое плохое? — спросил он, не переводя глаза на Харпера.
— Что?
— То, что они идут из моего собственного сознания. — Белимай выдавил из себя по-напускному широкую улыбку. — Эти уродливые тельца выползают из уродливого меня.
Он по-прежнему смотрел вперёд. Харпер начал волноваться.
— Я раньше и не осознавал, насколько хорошо знаком с личинками, — продолжал Белимай. — Такие белые и мягкотелые. Их влажные ротики никогда не перестают жевать. Они лоснятся.
— Постарайся о них не думать. Спи. — Харпер мягко перехватил руку Белимая и стащил с него рубаху. Мокрую от пота. Он отбросил её в сторону. Кожа на груди Белимая была мертвенно-бледной, а шрамы от молитвенных машин — тревожно покрасневшими.
— Я не хочу закрывать глаза, — сказал Белимай. — Не хочу видеть их у себя в голове.
— Они исчезнут, обещаю.
Харпер снял с Белимая остатки одежды. Каждый раз, когда его руки касались кожи, Белимай делал резкий короткий вдох. Жёлтые глаза шарили по дальней стене. Харпер уложил его обратно на спину.
— Тебе нужно поспать, Белимай.
— Нет, не нужно, — прошептал тот. Но смотрел он даже не на Харпера, его широко раскрытые глаза были устремлены в пустоту слева.
Он так долго держал их открытыми, что в уголках наметились, а потом пролились по щекам слёзы.
— Белимай, — мягко сказал Харпер. — Закрой глаза.
— Сам закрой, — прошипел он.
— Зачем?
— Не хочу, чтобы ты меня таким видел. — Белимай оторвал взгляд от потолка и уставился прямо на Харпера. — Закрой глаза.
Харпер зажмурился.
Он услышал, как завозился в одеяле Белимай.
Харпер самую малость приподнял веки, только чтобы разглядеть смутную фигуру напротив. Белимай согнулся на дальнем конце кровати. На секунду он замер, а затем наклонился вперёд и его вырвало в стоящий у изголовья таз для умывания. Харпер вновь зажмурился, чтобы дать Белимаю хоть какое-то уединение. Несколькими минутами спустя показалось, что в комнате стало слишком тихо. Он открыл глаза: Белимай стоял на коленях на полу. Затем согнулся, втиснулся под маленькую кровать и отключился.