Нечестивые джентльмены
Шрифт:
Наконец Харпер остановился прямо под Домом Инквизиции Брайтона. Он пристегнул фосфорную лампу к узкой трубе и обеими руками взялся за проржавевшую дверь люка. Неровности на металле чувствовались даже сквозь перчатки. Харпер изо всех сил налег на люк, чувствуя, как зазубрины вгрызаются в правую ладонь. Толстая печать ржавчины треснула с тихим скрежетом, и люк распахнулся. Харпер прополз вперёд через череду небольших камер, которые окружали Дом Инквизиции защитной зоной на случай прорыва в трубах. Он поднялся по узким торчащим из стены ступеням-скобам до последнего
Насосная комната была завалена всевозможными тряпками, мётлами и ключами для регулировки клапанов. Харпер отжал мокрые штанины. Правая ладонь побаливала. Он сомкнул пальцы над порезом, а затем поправил фуражку и вышел из насосной.
Дом Инквизиции не опустел полностью, но выглядел безлюднее обычного. Большинство, по-видимому, до сих пор находилось на Гражданской площади. Харпер поднялся по безупречно-белой лестнице на третий этаж. Сердце билось в груди, как заяц в силке. Мимо прошёл пономарь. Они обменялись краткими улыбками.
Размеренным шагом Харпер миновал еще двоих инквизиторов и вошёл в архивный кабинет, отперев его собственным ключом. Закрыв за собой дверь, он рванулся к документам по текущим делам и стал быстро просматривать кражи со взломом, поножовщину, воровство и обвинения в ереси.
Наконец ему попалось имя Эдварда. Его задержали в качестве свидетеля обвинения против Ника Сариэля и ещё одного подозреваемого, имя которого не разглашалось. Харпер сложил бумаги со списком предъявленных обвинений, опустил их в карман, а затем принялся искать записи показаний Эдварда. Он не был настолько глуп, чтобы почувствовать предательство, увидев в них собственное имя. Харпер и не рассчитывал, что Эдвард сможет продержаться в руках опытных исповедников.
Он отправил показания в тот же карман и быстро просмотрел дела капитана Брэндсона в поисках упоминаний Ника Сариэля. Искомая папка оказалась почти с дюйм толщиной. Харпер пропустил старые преступления Сариэля и достал последние обвинения. Среди них ждало неподписанное признание. Под графой соучастников он обнаружил вписанные несколько раз собственные инициалы. Почерком настоятеля Грили, не Брэндсона.
Секунду Харпер просто бездумно рассматривал лист перед собой. Он не знал, почему его так удивляла попытка настоятеля повесить убийство на него. Хотя Харпера — помеху для своих планов — Грили ненавидел, но такой низкий шаг с его стороны всё же стал неожиданностью.
Харпер забрал признание, а затем засунул всю папку Сариэля в стопку бумаг с делами, предназначенными для отклонения. Ника вряд ли отпустят, но потерянные материалы дел хотя бы значительно отложат его допрос.
На нижних этажах послышался всё нарастающий гул разговоров. Инквизиторы начали возвращаться с места ложно сработавшей сирены. Скоро они потоком понесут сюда отчеты. Харперу показалось, что на лестнице раздались знакомые голоса.
Он выскользнул из архивного кабинета и спустился через запасной выход на первый этаж. Там ему попалось несколько инквизиторов, но на него они обратили не больше
Пульс бешено стучал. Если поймают сейчас, у него уже не найдётся резонного объяснения. А о том, чтобы пробиться с боем, не стоило и мечтать. Инквизиторы были везде. Шорох их чёрной формы наполнял сверкающие белые залы. Харпера нечаянно задевали и толкали. Впервые в жизни он чувствовал себя среди них в опасности.
Вдалеке он заметил Миллера. Конечно же, бок о бок с Рейнольдсом. Харпер замедлил шаг, подстроившись под темп идущего рядом пономаря. И настойчиво смотрел в другую сторону, пока не миновал парочку.
Прямо впереди ему бросились в глаза рыжие волосы посреди моря чёрных фуражек. Капитан Брэндсон вновь забыл свой головной убор. Харпер про себя поблагодарил за это судьбу. Если Миллер и Рейнольдс ещё могли и не высматривать его целенаправленно, то Брэндсон уж точно будет.
Харпер быстро свернул в коридор и прошёл служебным ходом к камерам, в которых держали свидетелей. Через усиленную охрану секции с Блудными ему не пробраться, но, по крайней мере, можно попытаться попасть к Эдварду.
Молодой охранник не был ему знаком, и он надеялся, что тот его тоже не узнает. Усилием воли Харпер заставил себя не натягивать козырёк фуражки пониже.
— Мне надо провести одного из свидетелей вниз к машинам. — Харпер сделал паузу, словно имя не горело сорваться с губ. — Тальботт. Имя Эдвард, насколько я помню.
Молодой охранник едва взглянул дальше блестящих серебряных нашивок на воротничке. Он пролистал журнал учёта заключённых, а затем подвинул его и ключ от камеры Харперу. Харпер лишь на миг задержался, глянув на предыдущие подписи на странице. Он расписался инициалами Брэндсона, забрал ключ и направился к камере Эдварда.
Двумя камерами дальше по коридору другой инквизитор проверял своего свидетеля. Харпер надеялся, что Эдвард был ещё в том состоянии, чтобы вести себя тихо. Он отпер дверь и прошёл в небольшую камеру.
Сгорбленный Эдвард сидел на узкой койке, прижав колени к груди и уткнувшись в них лицом. Исповедник явно не сдерживался. Правая рука была полностью перебинтована от локтя, из-под первых двух пальцев торчали шины. Эдвард даже не поднял взгляд.
— Не отводите меня туда, — прошептал он. — Я подпишу всё, что хотите. Только не отводите больше.
Харпер закрыл дверь и шагнул к койке. Он прижал ладонь ко рту Эдварда и откинул назад его голову. Тот поднял взгляд на Харпера и с расширившимися глазами глухо выдохнул из-под перчатки.
— Я могу тебя вывести, — прошептал Харпер, — но тогда ты будешь объявлен в розыск.
Тот кивнул. Харпер отнял руку от его лица. И обомлел, когда Эдвард бросился вперёд и сжал его в отчаянном объятии.
— Уилл, слава богу, что ты пришёл! Слава богу, — шептал Эдвард ему в шею.
Было приятно чувствовать его так близко, но по совершенно неправильным причинам. Харпер приобнял Эдварда в ответ и быстро отступил.