Нечестивые джентльмены
Шрифт:
— Нет, всё-таки прошло. — Он упал обратно на сиденье и вновь пристроил голову на бедре Харпера. — Тьфу, убожество.
— Поверить не могу, что ты собрался в таком состоянии идти к Карге, — покачал головой Харпер.
— Я не знал, что ещё сделать, — ответил Белимай слабым голосом. — Не хотелось тебя в это вмешивать.
— Понимаю. — Харпер продолжал гладить его по волосам. — Но я сам себя вмешал. Ты бы здесь всё равно никак не повлиял.
— Да, пожалуй, не повлиял бы. Меня это в тебе страшно раздражает, знаешь?
— Правда? — спросил Харпер, но Белимай
Тёмную пустоту дилижанса наполнило молчание. Харпер не слышал даже шум дождя. Они проехали грозу. Ночную тишину нарушал только ровный перестук копыт. Харпер прикрыл глаза. Мысль о сне манила.
— Как там?
Голос Белимая его удивил. Он думал, что тот уже спит.
— Где?
— Куда мы едем… — Белимай говорил медленно и сонно. — Как там?
— В усадьбе Фостер? Она большая, пустая… довольно красивая, на самом деле. Там есть фруктовые сады, в основном с яблонями и лещиной. Из людей только летний штат прислуги. Бабушка живёт с семьёй моей тети в Рэдклиффе. Так что вся усадьба будет в нашем с тобой распоряжении.
— Звучит заманчиво. Если б я ещё не представлял из себя такую немощную развалину в мой единственный шанс увидеть мир за стенами столицы.
— Ничего, поправишься. Я же не собираюсь насильно тащить тебя обратно в город после восстановления.
— Да нет. Наверное, не потащишь. Боже, как холодно. — Белимая пробила дрожь.
— Тебя лихорадит, — прошептал Харпер.
— Как думаешь, в аду будет хуже, чем сейчас? — пробормотал Белимай, обхватив себя руками.
— Не знаю.
Харпер вновь закрыл глаза. Горячечное тело Белимая мелко тряслось, а он продолжал гладить его по голове. Ему хотелось, чтобы Белимай заснул — так будет лучше им обоим.
— Поговори со мной, — прошептал Белимай.
— О чём?
— Ты когда-нибудь думаешь об аде?
— Стараюсь этого не делать.
— Раньше я только о нём и думал. Гадал, как там сейчас, когда все демоны ушли.
— Бескрайнее заброшенное королевство безбрежной тишины, если верить Писанию, — с легкостью ответил Харпер.
— А вы верите Писанию, капитан Харпер?
По тону голоса Белимая он вообразил, что тот разглядывает его со своей косой усмешкой. Типичное выражение лица для его Блудного. Более того, оно ему даже шло. Он часто прикрывал такой улыбочкой свою искренность.
— По-моему, мы и так достаточно скоро сможем проверить лично, — сказал Харпер.
— Я все опишу письмом, если попаду туда раньше тебя. Бьюсь об заклад, там-то тепло.
Слова Белимая смазал длинный зевок. Он поёжился и устроился поудобнее.
— Прикрыть тебя моим пальто?
— Харпер. — Белимай сделал долгую паузу. — Ты не можешь вечно раздавать собственные вещи другим. Тебе стоит иногда побыть немного эгоистом.
— Ничего страшного, мне же не холодно.
— Нам обоим холодно… — Белимай умолк. Он мешком лежал под боком у Харпера, а потом наконец уснул.
Харпер знал, что так и будет. Белимай лишь в последние минуты перед тем, как провалиться в сон, полностью терял свой сарказм и цинизм. В некоторые ночи, если удавалось хорошенько его разговорить, голос
Сам Харпер откинулся назад на спинку сиденья. Закрыл глаза и заснул.
Время шло, и ночь уступила место утру, а внутрь экипажа полился яркий свет. Белимай перевернулся, уткнувшись лицом в спинку сиденья. Харпер проснулся и смотрел на проезжающие в окне ряды яблонь. Воздух наполняли сладкие ароматы диких цветов и прошедшего дождя. Еще чуть-чуть, и он будет дома.
Глава пятая: Ангел
Дом был таким же, как и помнил Харпер. Темное здание возвышалось над внешними стенами и нависало над дубами, растущими вдоль подъездной аллеи. Огромные стены впервые построили, когда усадьба служила церковным гарнизоном. Как и много поколений назад, они стояли в ожидании последнего штурма древних еретиков. Все поместье, начиная от высоко расположенных узких окон и заканчивая необъятными конюшнями, до сих пор жило в воюющем прошлом. Вместо газовых фонарей над массивным каменным входом висели в железных кольцах факелы.
Хотя само здание и земли вокруг находились в безукоризненном состоянии и за порядком явно следили, из-за тишины всё казалось заброшенным. Крайне уединённым. Не просто расположенном на удалении от остальной цивилизации, а потерянным в прошлых веках.
В каждый свой приезд Харпер отмечал, что кольца с факелами надо переделать под газовые светильники. Но потом неизбежно забывал и откладывал это до следующего визита. Ему вдруг стало любопытно, не случалось ли то же самое у отца. Возможно, та же история происходила с целыми поколениями его предков, и дом постепенно всё больше и больше погружался в прошлое, пока не превратился в эту массивную реликвию.
Харпер постучал в покрытые резьбой двери. Звук вышел не слишком громким, но разнёсся далеко в царящем безмолвии. Несколькими секундами позже в одной из створок приоткрылось окошко, и из него с широкой улыбкой выглянул юноша в одежде родовых синего с белым цветов.
Его звали Джайлз, и он был старшим сыном экономки миссис Кейтли. Каждый свой ежегодный визит Харпер отмечал, как идет его взросление. В этом году Джайлз щеголял жидкими темными усами, которые смотрелись скорее купленными в костюмной лавке, нежели своими. Но по тому, как он поглаживал подбородок, Харперу стало ясно, что хозяин ими вполне гордится. Джайлз отодвинул массивный засов и налёг на дверь.
— Доброе утро, мастер Уильям. Рад снова видеть вас здесь, сэр.
Джайлз склонил голову и тут заметил Белимая.
В утреннем солнце плохо подходящие друг другу детали одежды явно с чужого плеча бросались в глаза. Кожа Белимая приобрела восковую бледность, а волосы превратились в одну всклокоченную черную массу. Он зажмурился от яркого света.
Джайлз уставился на гостя.
— И вам доброе утро, сэр, — после паузы сказал он.
Белимай слабо простонал в ответ.
— Джайлз, — напомнил о себе Харпер. — Пожалуйста, сообщи миссис Кейтли, что я прибыл с гостем и он болен. Есть мы будем наверху.