Недремлющий глаз бога Ра

Шаповалов Константин

Нападавшие, спортивного сложения женщины и мужчины, были настроены весьма решительно и обрушивались на него со всех сторон. То и дело кто-нибудь выстреливал рукой или ногой, нацеливаясь в защитный кожаный шлем тренера, но каждый раз там удивительным образом оказывалась пустота. Не встретившая препятствия энергия удара увлекала тело бойца дальше, и оставалось только подправить траекторию, чтобы падение было более разрушительным.

А падали они как подбитые зенитным снарядом утки.

Я увлекся динамикой схватки и даже обнаружил в ней определенный драматизм: одинокий воин противостоял враждебно настроенной, агрессивной толпе.

В скором времени и толпа перестала быть для меня безликой, распавшись на островки симпатий и антипатий.

К последним относились прекрасная внешне, но отличающаяся подлыми повадками черноволосая девица с чертами инфанты и блондинистый скандинав — викинг облизанный цивилизацией. Эта коварная парочка действовала согласованно и расчетливо, выжидая, когда противник окажется в невыгодном положении и на него можно будет наброситься одновременно.

Выбрав момент, викинг взлетел и, метясь в голову, раскрутился как брошенная пружина. В тот же миг оливковая инфанта метнулась тренеру под ноги. А сбоку на него кинулся свиноподобный турок, размахивая кулаками с частотой вентилятора.

Казалось, спасти сэнсея может только немедленный взрыв противопехотной мины, но через мгновенье все трое благополучно отбили задницы о ковер. Причем каждый пострадал пропорционально замаху: предусмотрительная инфанта вкусно шлепнула попкой, а приземление блондина сопровождалось впечатляющим грохотом костей всего могучего организма.

Но пика ощущений хитрюги достигли когда по их разбросанным членам протопал разгоняющийся дебелый борец.

Наклонив круглую башку и тряся телесами, он надвигался с неотвратимостью цунами, а воткнулся в канаты огорченно — как мяч, по ошибке забитый в свои ворота.

Больше всего мне нравилось, что воин повадкам животных не подражал, благим матом не орал, а просто нес всех подряд, что называется, и в хвост, и в гриву. По-видимому, секрет его техники заключался в невероятной быстроте и точности движений.

Наконец прозвучал гонг, потерпевшие благополучно расползлись, а на ринге возник Харерама.

Наклонившись к закрытому шлемом лицу сэнсея, он стал что-то ему нашептывать, указывая в сторону батута; затем оба проскользнули под канатами и направились ко мне.

По ходу я попытался прочесть их мысли и предположил, что Харерама наябедничал, а воин намеревается задать нам со Сперанским трепку.

Лучшей ответной тактикой было прикинуться убитым заранее: я закрыл глаза и почти перестал дышать.

Около минуты прошло в напряженном, но относительно комфортном ожидании, пока на лицо не легли прохладные пальцы и насильно не разомкнули мне веки.

Тут я и вправду чуть не скончался от неожиданности — над моей головой склонилась Хунхуза.

Подмышкой у нее был зажат кожаный шлем.

— Так кого ты хотел в ванную затащить? — спросил я у внутреннего голоса. Тот притворился отсутствующим.

— Quickstep! — заглянув мне за глазное яблоко, заключила сэнсей.

Буквально это можно было понять как "быстрый шаг", однако я знал, что на сленге так говорят про понос.

Услышав диагноз, Харерама ядовито улыбнулся, а я разозлился и потребовал одежду:

— I need any dress.

Пожав плечами, та перешла к Сперанскому.

Тут у меня немного съехала крыша — я решил наброситься на Харераму и силой отбить брюки. К счастью, тот успел прочесть это намерение и, со словами: “Wait, wait a minute!”, отпрыгнул.

Поднявшись, я присмотрелся к штанам ближайшего охранника.

— Великоваты, — шепнул внутренний голос. — И мужик тоже.

Тут Харерама достал из встроенного шкафчика кимоно и бросил на сетку.

Я повернулся к народу не лицом и переоделся. В спешке едва куртку с широкими каратистскими штанами не перепутал. Подпоясался.

— Пояс-то черный у тебя, дятел! — поздравил голос.

Как обладатель высшего дана, тут же решил поучаствовать в следующей тренировке, и, сговорившись с викингом и инфантой, наподдать китайской бандитке.

Только собрался подойти к ней поближе — Харерама подхватил меня под руку и увлек к выходу.

Тащит куда-то, как ястреб цыпленка, и просвечивает на предмет крамолы. При этом беззвучно шевелит пухлыми губами.

— Анекдот, что ли, расскажи, — думаю про себя.

— Щаз! — отбрыкивается голос. — За пивом не прикажете сбегать?

Не люблю этого хамского “щаз”, просто на дух не переношу:

— Тогда про ванную. Как ты себе это представлял, гинеколог? Типа я выскакиваю, и решительно…

— Они это любят! — подтвердил голос.

— … заламываю ей руки. Она, конечно, зовет на помощь…

— Притворно, дятел. А сама слабеет и одновременно тяжелеет.

— И, от слабости, по мордасам не бьет? Или — от тяжести?

— От желания, понял. Два года в рейсе!

— Три. Видел сколько здесь производителей — на все вкусы.

— А смотрела на тебя, межпроч.

Терпеть не могу это вот “межпроч”. Гусар, блин. Отключил его за ненормативную лексику и глянул на читателя мыслей — как он?

Вид примерно как у главбуха в день зарплаты, только сумеречности чуть побольше, а ненависти к человечеству поменьше. Ненамного. Ладно, думаю, сейчас вместо журнала “Оплошавшая Работница” полистаем “Антологию Клинических Случаев”. И начинаю излучать анекдоты про Штирлица.

Тем временем мы прошли с десяток коридоров, сворачивая в разные корабельные закоулки. Не пароход, а настоящий плавучий город: с перекрестками, площадями и зелеными сквериками под искусственным солнцем. Людей, правда, не видно. Вроде как повымерли они…