Нелюбовный роман
Шрифт:
Оставив далеко позади всю свиту, секретаря, личного слугу и даже охрану, он привёл её в тот уголок парка, который, похоже, нравился ему больше всего. Здесь был обрамлённый густыми кустами, мощёный камнем пятачок с удобной скамейкой, а рядом бежал узенький ручеёк, через который был перекинут каменный мостик, по-кошачьи изогнувший спинку. У скамейки даже столик был поставлен – можно кинуть книжку или поставить чашку. Рядом с ней император остановил Севель и повернул к себе. Молчал несколько мгновений, задумчиво посапывая.
– Во-первых, я тебя бросать не собираюсь. Буду и дальше приходить. Будем вместе ужинать и лежать в обнимку. Не так часто, как раньше, но будет. Во-вторых… Слушай, я знаю, что мужчина я сложный. Не мечта женщины, проще говоря.
– Вы и не можете ею быть, – непроизвольно улыбнулась Севель.
– М? – Он смотрел вполне добродушно, так что её понесло дальше по этой дороге:
– У вас и нет такой возможности. Вы правитель, вы принадлежите стране и её насущным нуждам, она и будет в вашей жизни самым главным. И это правильно, я так понимаю.
Император слегка улыбнулся.
– А вообще ты первая из моих женщин, кто это сказал вот так напрямик.
– Я вас обидела? Я совсем не имела в виду, что…
– Да я понимаю. Надеюсь, что понимаю твою мысль, а ты понимаешь меня. Я на тебе женюсь. И не только потому, что ребёнок должен родиться в браке. Ты меня успокаиваешь. Надеюсь, ты не станешь злоупотреблять?
– Чем? – поразилась Севель.
– Положением моей жены. – Он смотрел испытующе. – Знаешь, мои люди пообщались со старшей женой твоего первого мужа. Ничего кроме хорошего они от неё не услышали. Ты ведь сможешь быть такой же спокойной и уравновешенной, какой была там?
– Эм-м… Д-да…
– Пожалуйста, не меняйся. – И мужчина поцеловал её в лоб. От него пахло кожей и каким-то мужским, очень приятным парфюмом – легко-легко. На несколько мгновений Севель прижалась щекой к его мундиру. Она чувствовала, что слабеет, млея.
– Я не могу быть вашей женой, – пробормотала она.
– Почему же?
– Я совсем простая женщина, слишком простая для этой роли.
– Простая? Как сама империя? Это будет символично, – усмехнулся он, и женщина не выдержала тоже – прыснула, снова уткнулась ему в плечо. – Ну-ну. Я, кстати, придумал кое-что, что может тебя успокоить. Я дам титул и земли твоему старшему сыну. Это подбодрит?
– О… Господи… Да, конечно! Я благодарю вас… – Севель, ошеломлённая, аж зашаталась.
Он настойчиво обнял её.
– Тише, тише… Ради нашего малыша побереги себя. Обещаешь?
– А если всё-таки будет девочка?
– Принцессой больше. У меня восемь законных дочерей и шестнадцать внебрачных. Будет ещё одна.
И Севель плакала от облегчения. Новая беременность больше не вызывала досады.
Вечером император заглянул к Рудене и, выгнав всю её прислугу, захотел побеседовать, но об этом разговоре Севель уже ничего не узнала.
– Я хочу, чтоб ты за ней присматривала и побеспокоилась о том, как она вольётся в семью.
Герцогиня развела руками.
– Вольётся в семью? Как и все. У каждой из нас это происходит по-своему. Если ты чего-то конкретного хочешь, скажи прямо. Так будет быстрее и проще уяснить.
Император слегка сузил глаза. Можно было при желании увидеть в этом улыбку. А можно было – угрозу. Что угодно, на любой вкус, так что Рудена не спешила расслабляться.
– Допустим. Скажи мне, как ты считаешь – она здесь хорошо адаптируется?
– Да, мне кажется, Не вижу, почему бы ей не освоиться.
– Ладно. Ты представишь моих жён на церемонии бракосочетания. И получишь свои три государственных контракта. Полагаю, достойное вознаграждение за помощь? – И посмотрел очень остро.
– Уповаю, что и мои усилия будут достойны вашего доверия, – парировала Рудела, улыбаясь. – Я прослежу, чтоб мои люди приложили самые большие усилия. Государство получит всё заказанное так быстро и в таком качестве, как только возможно. Азиттия никогда не подведёт.
– Вместе с девицами-магичками? Откуда они вообще взялись так кстати?
Опасный был вопрос. Но герцогиня его ждала, так что присутствия духа не потеряла.
– А чему тут дивиться. Проблемы с магами начались давно. Эта их звёздная болезнь – не новинка. А я уже давно думаю о том, где бы сэкономить. Больше денег останется – больше смогу вложить в будущие доходы.
Император смешливо сощурился.
– И кому думаешь завещать всё это богатство?
– О, надеюсь задолго до своей смерти его распихать по новым проектам так, чтоб было не вытащить. Как говорят простолюдины: отгрохаю такую махину, чтоб все вокруг от зависти удавились.
Теперь он захохотал.
– Ты пробивная. Или удачливая?
– Тут уж ты волен считать так, как тебе угодно.
– Ну ладно… Так и сделаю. Но учти – я глаз с тебя не спущу.
Ей захотелось пококетничать: «Обещаешь?» Но это не соответствовало бы игре. И ей совсем не хотелось снижать градус серьёзности. Хотелось пройти по тонкой грани между напряжением и расслабленностью. К тому же она понимала, что супруг нисколько не заблуждается в том, насколько она серьёзна. Кокетство не успокоит его, а наоборот, может обозлить. Злить императора не стоит, особенно сейчас. Со временем участие Рудены в продвижении женщин к вершинам забудется. Она ведь претендует не на лавры, а на результат. Тогда ей станет спокойнее.
Императорскую свадьбу играли с размахом, но не столько для двора, сколько для народа. В столице и десяти самых крупных городах были выставлены угощения и напитки, которыми могли лакомиться все прохожие, о бракосочетании беспрерывно объявляли, писали в газетах, трубили в новостях, причём рассказывали о подготовке во всех подробностях. Объявлены были и гуляния, словно новая жена императора уже разрешилась от бремени сыном. Но, собственно, в том, что она вынашивает принца, кажется, почти никто и не сомневался. Рудена очень скоро убедилась, что в своих предположениях была права – люди искренне поверили, что «мать сыновей», доставшаяся государю, и на этот раз произведёт на свет мальчика.