Необыкновенные собеседники

Миндлин Эмилий Львович

Девушки, работавшие в редакции— машинистка, конторщица и кассирша,— боялись его. Писатели подшучивали над ним.

Ему ужасно не нравилось, что я являлся в редакцию в обмотках, в ботинках со сбитыми каблуками, в вельветовой рыжей * толстовке, а зимой в куртке мехом наружу. И так же не нравилось, когда я приводил в редакцию дурно одетых молодых начинающих литераторов. Дальше я еще расскажу, как разгневало Калменса появление в нашей редакции «каких-то бродяг» — Валентина Катаева и Юрия Олеши. Правда, Катаев очень скоро стал одним из наиболее любимых авторов «Накануне». Уже недели через три после первого знакомства с редакцией он стал одеваться хотя и не так изящно, как Слезкин и

Лидин, но вполне прилично, и Калменс не только аккуратно выплачивал ему гонорар, но и беспрекословно давал авансы.

Однажды Семен Николаевич вошел в помещение редакции в новой шубе. Боже, какой он произвел фурор!

В те времена обзавестись новой шубой доступно было разве что только нэпманам-богачам. Я помню, как однажды беллетрист Ефим Зозуля пришел к нам в редакцию необыкновенно счастливый. Он просил поздравить его с редкой писательской удачей: наконец-то собрал деньги и на сухаревской барахолке купил своей жене вполне приличную, по его словам, шубу — «совсем, совсем еще мало ношенную». Зозуля назвал цену, разумеется, в миллионах рублей. Его обступили, и он должен был подробно описать, как выглядит «новая» женина шуба.

Зозуля оптимистически заключил:

— На три года жене этой шубы хватит. А через три года будет совсем другая жизнь. Писатели смогут заказывать своим женам новые шубы у каких-нибудь там, я не знаю, модных портных!

У окруживших его молодых литераторов дух захватило от таких предсказаний. Впрочем, Зозуля всегда отличался безудержным оптимизмом.

Шуба Семена Николаевича ^Калменса также была куплена на одной из бесчисленных барахолок Москвы. Это была умопомрачительная мало поношенная старомодная шуба на дорогом меху. Все поздравляли Калменса, щупали черный с искоркой «верх», почтительно поглаживали пальцами мех. Наш Кал-менс сиял. Он всерьез говорил, что вынужден был купить шубу ради поддержания чести редакции. Он никогда, даже в самые сильные морозы, не застегивал шубы — ходил нараспашку. Все должны были видеть, что его шуба на дорогом меху,— иной шубы и не может быть у заведующего конторой московской редакции берлинской газеты «Накануне»!

Газета была поставлена на широкую ногу. Небольшого формата, в каком обычно выходили газеты в Германии, «Накануне» издавала три приложения в неделю, каждое не меньше чем на восемь полос: «Литературные» под редакцией А. Н. Толстого, «Экономическое» под редакцией проф. Г. Г. Швиттау и иллюстрированное «Кинообозрение» под редакцией О. С. Мельника.

Самолеты «Дерулюфт» ежедневно доставляли в Москву газету «Накануне» и ее приложения. В уличных киосках Москвы газета раскупалась почти мгновенно.

Не помню, сколько стоил номер газеты в Москве. Наверняка цена часто менялась в зависимости от курса. Но на одном из сохранившихся у меня номеров «Накануне» — от 4 сентября 1923 года — обозначена берлинская цена этого номера: 150 000 марок! Едва ли это было много дороже коробки спичек!

II

Состав сотрудников «Накануне» пестр был неправдоподобно — от пролетарского писателя Александра Неверова, автора повести «Ташкент — город хлебный», до Николая Русова, друга Розанова и Бердяева, мистика, славянофила, последователя философии Владимира Соловьева. В те времена было принято в объявлениях печатать список постоянных сотрудников. Передо мной — выпущенный в Берлине на первых порах издания «Накануне» рекламный плакат этой газеты со списком ее постоянных сотрудников — москвичей и берлинцев. Вот как выглядел этот список в начальные дни издания:

Проф. Адлер, Н. Ашешов, А. Бобрищев-Пушкин, К. Боженко, С. Борисов, Михаил Булгаков, И. Василевский (НеБуква), А. Ветлугин, А. Вольский, Виктор Юз, Зинаида Венгерова, Я. Власов, Э. Голлербах, Э. Герман (Эмиль Кроткий), Мих. Григорьев, А. Дикий, Сергей Есенин, Всеволод Иванов, Вал. Катаев, А. Кусиков, Ф. Кудрявцев, Л. Кириллов, Руд. Кайзер, Евг. Лундборг, Лк. Лившиц, В. Лидин, Мих. Левидов,

Г. Лукомский, Л. Лазарев, Эм. Миндлин, В. Муйжель, О. Мандельштам, А. Мариенгоф, А. Невский, ген. А. Носков, Н. Орлов, Петр Орешин, А. Петров, Н. Н. Русов, проф. Я. Сидоров, проф. Степанов, Юрий Слезкин, И. Соколов-Микитов, А. Султанов, Сергей Семенов, С. Тимошенко, Ал. Н. Толстой, проф. Н.Устря-лов, В. Ширяев, Б. Шитов, В. Шершеневич, Б. Шенфельд, Роман Якобсон и др.

Профессор Н. Устрялов, быть может умнейший и интереснейший из всех «сменовеховцев», числился сотрудником «Накануне» лишь номинально. Устрялов возглавлял восточную группу эмигрантов, сменивших «вехи», жил в Харбине и в «Накануне» напечатал только одну статью.

Когда плакат с этим списком сотрудников был уже выпущен, сотрудниками «Накануне» стали и такие, тогда еще мо- « лодые писатели, как К. Федин, Н. Никитин, Л. Никулин, Евгений Петров, Дм. Стонов, Сем. Гехт, Александр Неверов, из пи- ^ сателей старшего поколения — Михаил Кузмин, Александр ' Грин и другие.

Главным редактором был Г. Л. Кирдецов, позднее работавший в Наркоминделе. Члены редакционной коллегии — видные берлинские «сменовеховцы» — Б. В. Дюшен, С. С. Лукья-* нов, П. А. Садыкер и С. С. Чахотин.

, Пожалуй, «Накануне»—это третий «ноев ковчег» на моем жизненном и литературном пути. Первый — описанный мною раньше «Флак», феодосийский литературно-артистический кру-* жок. Второй — московское кафе поэтов «Домино». И третий,», разумеется, редакция «Накануне».

Интерес к «сменовеховцам» возрос после возвращения из эмиграции двух идеологов «Смены вех», авторов статей в сборнике под этим названием — Ключникова и Потехина. Оба прибыли из Берлина, выступили с лекциями о «Смене вех» и остались жить и работать в Москве. Известно было, что оба юристы, “ а о профессоре Ключникове также и то, что он был министром у Колчака. Обоих звали Юриями, и в редакции острили насчет ^ нового «Юрьева дня русской интеллигенции».

J Журнал «Россия» — его издавал H.jP. Лежнев — считался органом интеллигенции, ставшей на путь сотрудничества с советской властью значительно раньше эмигрантов, сменивших . «вехи» за рубежом. Те, кто группировались вокруг журнала «Россия», и те, кто считали этот журнал «своим», обычно идейг но отмежевывались от «сменовеховцев»-эмигрантов. Внутренние «сменовеховцы» никогда не только не действовали против советской власти, но никогда раньше и не считали себя ее про-

тивниками — в отличие от «сменовеховцев»-эмигрантов. Просто эти «внутренние» — «российцы» декларировали свое право критики тех или иных явлений, выступали со своими суждениями в журнале «Россия». С запозданием на год, на два они вступили на путь полного сотрудничества с советской властью и стали звать за собой еще колебавшихся русских интеллигентов.

Как в «Накануне», так и в «России» сотрудничали многие молодые писатели, для которых вообще никогда даже на мгновенье не существовало вопроса — пристало ли русскому интеллигенту работать с советской властью, v Михаил Левидов, ставший во главе московской редакции «Накануне», был одним из первых журналистов, пришедших к большевикам тотчас же после Октябрьской революции. И пришел он из газеты Горького «Новая жизнь».

В общей советской печати нередко называли «сменовеховцами» группировавшихся как вокруг «Накануне», таки вокруг журнала «Россия». Но сами «российцы» не называли себя «сменовеховцами», ибо к сборнику «Смена вех» вообще никто из них отношения не имел.