Необыкновенные собеседники
Шрифт:
Из всех этих планов осуществлен был только один — «Внб-лиотека «Огонька», благополучно существующая и поныне.
Юбилейный вечер в Доме печати не обошелся без банкета. Сохранившаяся у меня фотография, на которой я с трудом узнаю себя между Кольцовым и Евгенией Николаевой, свидетельствует, что спиртные напитки на банкетном столе отсутствовали...
И разумеется, выпустили специальный юбилейный номер журнала. Право, можно было подумать, что журнал празднует не первую годовщину, а, по меньшей мере, четверть века со дня своего рождения.
Юбилейный номер вышел с групповым портретом ближайших сотрудников. Многих из них давно уже нет в живых. Нет и Михаила Ефимовича Кольцова и Ефима Давидовича Зозули. Но в юноше рядом со мной я узнаю ныне широко известного всей стране художника-карикатуриста Бориса Ефимова.
Несколько лет назад Борис Ефимов при встрече напомнил:
— А знаете, вы были первый, кто обо мне написал.
Я написал о художниках-карикатуристах Дени, Мооре, Рото-ве и начинавшем Борисе Ефимове. Это было в 1924 году. С той поры о Борисе Ефимове написаны десятки статей. Приятно думать, что в первом напечатанном отзыве об этом художнике я не ошибся, предсказав ему большую судьбу в искусстве.
Конечно, и Ефимов был завсегдатаем нашего огоньковского клуба. Правда, этому способствовало не только то, что Ефимов сотрудничал в «Огоньке», но и то, что он дружил со своим братом — Михаилом Кольцовым.
Стоило человеку раз напечататься в «Огоньке», как он уже становился здесь своим человеком. Так стал «своим» Иосиф Уткин. Никому не ведомый юноша принес стихотворение — напечатали. А когда Маяковскому захотелось взглянуть на Иосифа Уткина, он безошибочно направился в хорошо знакомую ему редакцию «Огонька». Наверняка знал, что найдет здесь новоявленного поэта.
И знакомство Уткина с Маяковским состоялось у столика общего друга всех огоньковцев — машинистки и поэта по совместительству Евгении Николаевой. .
Однако среди посетителей «Огонька» бывали и люди, к литературе и журналистике не имевшие отношения. Веселой и разноцветной компанией заходили опереточные артисты,-— трое-четверо и всегда предводительствуемые маленьким и щеголеватым Г. М. Яроном. Не помню, чтобы кто-нибудь из них печатался на страницах еженедельника. Но никому не казалось странным, что опереточные посещают редакцию, шутят, рассказывают о своих делах и уходят. В конце концов, редакция — в центре столицы, на перепутье дорог, почему бы и не зайти?
В чаянии рекламы на страницах журнала повадились в редакцию «Огонька» всевозможные изобретатели фантастических машин, авторы неосуществимых проектов и бредовых «философских» трактатов.
Каждый из них добивался, чтобы «Огонек» поместил его портрет, напечатал статью о его проекте или изобретении и помог ему добиться признания. Появились даже творцы перпетуум-мобиле (вечного двигателя), даже «машины времени» в духе знаменитой уэллсовской.
Они уговаривали редакцию поведать об их «великих» работах читателям «Огонька» и сначала казались нам всем просто забавными. Но вскоре они стали невыносимы.
Кольцов распорядился повесить на дверях редакции объявление. Сам его сочинил:
«Изобретателей перпетуум-мобиле и машины времени в редакции «Огонька» не принимают».
Увы, это не помогло. Дня не проходило без визита в редакцию по крайней мере одного непризнанного Леонардо да Винчи. Почти все они носили длинные волосы, и острые глаза их пугали сторожиху редакции лихорадочным блеском.
— Открыт паноптикум печальный! — вырвалось однажды у Кольцова, когда рабочий день в «Огоньке» начался с появления в его кабинете седобородого изобретателя педальной трехколесной коляски. Изобретатель бы вне себя, услыхав, что трехколесные детские велосипеды давным-давно существуют на свете и сообщать в «Огоньке» об изобретении детского велосипеда не стоит.
Но об изобретателях-маньяках на страницах журнала было все же рассказано —в юмористическом фельетоне.
Журнал «Огонек» только начинал свою жизнь, когда газета «Накануне» уже заканчивала свою. Как корреспондент «Накануне» я еще успел побывать на Московской конференции по разоружению. Происходила она в зале наркоминдельского особняка в Денежном переулке. В конференции участвовали СССР, Финляндия, Польша, Латвия, Эстония и Литва. Румынию представляла польская делегация. Ее возглавлял князь Радзивилл — флегматик в безукоризненном сюртуке и с роскошными мопас-саиовскими усами.
Места корреспондентов советских и иностранных были отгорожены от остальной части зала простой веревкой. Из-за веревки мы могли наблюдать сцены, немало нас забавлявшие.
Эти театральные полупоклоны, с которыми входили в зал делегаты, эти опереточные штаны на польских генералах, это благоговейное упоминание Радзивиллом «его величества короля Румынии» наряду с декларацией рабоче-крестьянского правительства, этот полный достоинства красноармеец в шлеме, открывающий двери господам генералам — о! — причудливая смесь времен и нравов, неповторимая мешанина анахронизмов!
Посреди зала — длиннейший стол, окруженный двумя десятками раззолоченных кресел. К половине двенадцатого в зале показываются члены российской делегации. Глава делегации М. М. Литвинов — так же, как и Радзивилл, в сюртуке — входит последним.
Разыгрывается любопытная сцена. Член польской делегации и член советской, оба бывшие генералы царской армии, узнают друг друга, улыбаются и пожимают друг другу руки. Когда-то они вместе служили. Впрочем, поляк быстро спохватывается, и лицо его леденеет. Возможно, он уже пожалел, что поторопился пожать руку давнишнему своему коллеге: как же, этот бывший генерал царской армии «переметнулся» к большевикам!
Литовцы держатся особняком. Они не раскланиваются с поляками.
Поляки делают вид, что не замечают литовцев.
У одного конца стола садится Литвинов, у другого — напротив него — Радзивилл. Литвинов единодушно избирается председателем. По его предложению Смидович зачитывает декларацию Советского правительства.
Россия предлагает сократить свою армию в четыре раза. В России — под ружьем 800 тысяч солдат. Советское правительство согласно оставить у себя 200 тысяч, остальных распустить по домам. Всем соседним с Россией странам предложено поступить точно так же — сократить свои армии вчетверо. Но согласны ли соседние страны?