Непобедимый эллин
Шрифт:
– На героический подвиг явно не тянет, – отозвался Софоклюс.
– Ну а ты мне зачем? – удивился могучий герой. – Давай, придумай что-нибудь. Я знаю, у тебя должно получиться. Напряги свою фантазию, постарайся выдумать что-нибудь этакое… кошмарное, леденящее…
И историк, закусив губу, так постарался, что аж у самого мурашки по коже побежали, и он с великим смятением во взгляде оглянулся на несуразный маленький домик, оказавшийся всего-навсего собственностью пронырливых олимпийцев.
Глава седьмая
ПОДВИГ ТРЕТИЙ: СТИМФАЛИЙСКАЯ ПТИЦА
Как обычно, на обратном пути в Тиринф Софоклюс, тихонько хихикая, творил или, правильней сказать, поступательно воссоздавал события второго великого подвига божественного Геракла.
И вот что у знаменитого историка в итоге получилось:
Лернейская гидра – чудовище с телом змеи и девятью головами. Как и немейский лев, гидра была рождена после очередной пьяной бурной ночи Тифона с Ехидной, которые только и делали, что плодили в Древней Греции всяческих пакостных уродов. Но оно и неудивительно. Пить меньше надо. Вот что бывает, когда живые существа окончательно теряют подобающий им облик, погрязнув в разгульном пьянстве и разврате.
Жила гидра в болоте около города Лерны и, выползая из своей зловонной норы, уничтожала стада и с чавканьем поедала упитанных добропорядочных граждан…
– Вот это твое «с чавканьем» немедленно убери! – строго посоветовал управлявший колесницей Геракл, который время от времени заглядывал через плечо в бессмертный опус Софоклюса.
– Это еще почему? – ревниво возмутился историк.
– Критики заклеймят за излишний натурализм!
– Ладно, вычеркиваю…
И Софоклюс скрепя сердце вымарал неудачное словосочетание, ну а затем продолжил:
Битва с девятиголовой гидрой была опасна еще и потому, что одна из ее голов страшно и непотребно ругалась. Самым любимым выражением этой головы было * * *. а еще она очень любила посылать безуспешно пытавшихся истребить ее героев в * * *…
– Э нет, – снова возмутился Геракл. – Что у тебя там за похабщина пошла? Ведь твой эпос будут читать женщины и дети. Немедленно всё поменяй!
Софоклюс сокрушенно вздохнул.
…потому что одна из ее голов была бессмертной.
Отпрыск Зевса удовлетворенно кивнул.
И вот отправился в Лерну Геракл вместе с сыном Ификла Иолаем.
– С кем?
– Отстань!
Подъехав к болоту у города Лерны, Геракл оставил Иолая с повозкой в небольшой роще, а сам отправился искать чудовище.
Он нашел его в огромной зловонной пещере. Хитро усмехнувшись, герой вернулся в рощу и так сказал ожидающему его Иолаю:
– Мой юный друг, я только что прикончил проклятое отродье, но вот беда, я не смог отыскать в темноте ее девятую бессмертную голову. Не поможешь ли ты мне ее найти?
Понятное дело, Иолай с радостью согласился. И вот когда они шли ко входу в пещеру, Геракл наклонился и стал завязывать левую сандалию.
– Иди-иди, Иолай, – вкрадчиво посоветовал он другу, – а я тебя сейчас догоню…
Иолай улыбнулся и беззаботно зашел в пещеру.
Геракл же спрятался за большим камнем и принялся наблюдать.
Поначалу вроде ничего интересного не происходило. Иолай, весело распевая во всё горло, уходил всё глубже и глубже в ужасную пещеру. Затем жизнерадостное пение внезапно оборвалось на самой высокой ноте. Раздался леденящий душу рев, потом кошмарное чавканье.
Так великий Геракл воочию убедился в существовании лернейской гидры. А сын Зевса всегда, перед тем как убить очередного монстра, проверял, существует ли чудище на самом деле. В конце концов, для чего же еще в жизни нужны многочисленные друзья?
– Всё, с меня хватит! – заорал сын Зевса и, резко остановив колесницу, стащил упирающегося историка на дорогу.
Затем Геракл вырвал у обочины небольшой прут и, насильно оголив зад историка, хорошенько того высек.
– Ври только правду! Ври только правду! – приговаривал великий герой, охаживая хворостиной вопящего ученого.
Боги на светлом Олимпе одобрительно зацокали языками.
– Рад видеть вас здоровыми и невредимыми! – приветствовал Копрей благополучно вернувшихся в Тиринф греков.
– И тебе привет, дурачина, – улыбнулся Геракл. – Надеюсь, Эврисфей в курсе, что у него в запасе осталось всего лишь десять заданий?
– В курсе, в курсе, – кивнул посланец. – Но десять заданий не так уж и мало! Кто знает, что может произойти…
– Ты на что намекаешь, а?
– Да нет, это я так…
– Смотри мне, язык до Спарты доведет, – нравоучительно проговорил сын Зевса, – а в Спарте знаешь что трепливого грека ждет?
– Нет, не знаю, – искренне ответил Копрей.
– Виселица! – И Геракл очень натурально изобразил болтающегося в петле висельника с закатившимися глазами и с вывалившимся на грудь языком.
Отшатнувшись от гримасничающего героя, Копрей слегка побледнел.
– Ну, полно тебе, Геракл, дурака валять, – осторожно вставил Софоклюс. – В конце концов, мы приехали сюда, чтобы узнать о новом задании.
– Да-да, – оживился сын Зевса. – Неврастеник уже придумал свою очередную нелепую глупость?
– Придумал! – подтвердил посланец. – Эврисфей желает, чтобы ты, Геракл, убил стимфалийскую птицу, задолбавшую окрестности аркадского города Стимфала.
– Опять эта ерунда! Горячечный бред допившегося до полосатых сатиров алкоголика, – с чувством выдал Геракл.
– И вовсе не бред! – обиделся Копрей, словно эта самая стимфалийская птица была его близкой родственницей. – Это существо очень опасно. Оно плюет в живых людей сгустками горячего металла и жутко по ночам воет.