Неправильный боец РККА Забабашкин 3
Шрифт:
Однако для достижения большей эффективности при нанесении одновременного удара со всех направлений, атака на КПП должна происходить в то время, когда все наши отряды приблизятся к городу на расстояние последнего броска. Это тоже обеспечит нас дополнительным преимуществом, — закончил я и, посмотрев на чекиста, спросил: — Что скажешь?
Тот хмыкнул для порядка, тем самым очевидно показывая, что анализирует информацию, и потёр в задумчивости подбородок. Но я, несмотря на тьму, видел, что идея ему понравилась. Захват КПП с налёта, бесспорно, помогал тому флангу почти беспрепятственно войти в город.
Через несколько
Увидев, что я со всем согласился, Воронцов подозрительно покосился на меня и спросил:
— Ты тоже, что ль, хотел с ними пойти?
— Нет, — ответил я. — Точнее, конечно, хотел бы, но думаю, что я буду более полезен тут в качестве снайпера, прикрывающего все направления.
— Хочешь опять на дереве разместиться? — понял по-своему мой замысел Воронцов.
— Я бы с радостью, но не получится. Расстояние до города будет около трёх километров, а это многовато. Поэтому буду следовать в арьергарде, и по мере своих сил прикрывать сразу всех.
На том и порешили.
К нам подошёл один из командиров и доложил, что к снятым с неисправных бронетранспортёров пулёмётам уже найдены пулемётные расчёты.
Воронцов поблагодарил за службу и дал команду распределить эти расчёты между всех отрядов. Местом базирования каждой пулемётной пары, должны были стать телеги с лошадьми.
Исходя из составленного плана наступления, первый отряд должен был наносить удар по городу с северо-запада. Второй — с запада. А третий — с юго-запада. Воронцов объяснил замысел новым командирам, каждому из которых поручалось наступать на одном из направлений. И когда командиры подтвердили правильное понимание приказа, лейтенант госбезопасности забрался на телегу и произнёс речь для всей бойцов.
— Товарищи красноармейцы, все вы попали в плен и должны были быть замучены и убиты фашистами. Но судьба дала вам второй шанс, чтобы расквитаться с врагами нашей Родины, за голод, плен и унижения. Так не посрамите же звание красноармейца и выбейте весь дух из проклятой немецко-фашисткой гадины! Прямо сейчас, товарищи бойцы, мы пойдём в бой. Медлить нам нельзя! Успех нам может гарантировать только внезапность! Вполне возможно, что в Троекуровске об освобождении концлагеря ещё ничего неизвестно, а потому наша атака будет неожиданной для врага и застанет его врасплох! В городе есть медсанбат, есть еда и патроны. Кроме того, там содержатся в плену наши боевые товарищи и командование дивизии. Вырвать их из рук захватчиков — наш долг! Все цели достижимы и находятся совсем рядом, всего в полутора километрах отсюда. Темнота нам поможет беспрепятственно приблизиться к городу, передвигаясь вдоль дорог. А дальше, товарищи красноармейцы, действуйте по обстановке. Берегите патроны и не стреляйте по своим. Ведите бой строго в своём секторе и направлении: первый отряд северная часть города. Второй отряд — центральная. Третий — южная. До города двигаемся в максимальном режиме тишины! Вперёд, товарищи бойцы! Атаку начинаем через три минуты! Обратный отсчёт пошёл.
Воронцов спустился и отдал новый приказ. Исходя из него, Твердев был направлен в качестве комиссара в первый отряд. Я — в качестве комиссара и снайпера — во второй, центральный. А сам Воронцов
И битва началась в тот момент, когда каждый убежавший к своим людям командир, досчитал до ста восьмидесяти.
Общая масса бывших военнопленных стала разделяться на три более-менее равные колонны, словно ручьи, растекающиеся в заданных направлениях.
Чтобы атака была синхронной сразу со всех трёх сторон, предполагалось, что центральный отряд будет идти чуть медленней, нежели те, что двигаются по флангам. Из-за специфики моего зрения, этим должен был руководить я, через приставленных ко мне вестовых.
Конечно, со стороны наше воинство, состоящее из уставших, раненых, обессиленных, оборванных бывших военнопленных, больше походило на разношёрстную толпу, чем на боевой отряд. Однако именно боевым отрядом мы были. И каждый из нас очень хотел поквитаться с врагом за всё, что тот сделал как с нами, так и с нашими близкими, и нашей землёй.
Мы шли вперёд и знали, что час расплаты с врагом уже близок.
Стоя на повозке во весь рост, я, не боясь получить пулю в ответ, потому что Троекуровск был почти в полной тьме, регулярно стрелял из винтовки, обеспечивая тем самым беспрепятственное продвижение к стоящим на краю города зданиям.
Немногочисленные группы немцев, уничтожаемые, неизвестно откуда летящими пулями, умирали довольно быстро, не успевая поднять тревогу. Они умирали, так и не узнав, что наши отряды неуклонно приближаются.
Своим снайперским огнём я обеспечивал не только уничтожение противника на нашем участке наступления, но и на других направлениях.
Тут нужно заметить, что наше успешное наступление стало возможным в первую очередь потому, что немцы совершенно не ожидали атаки с запада, где уже несколько дней был их прочный тыл. А соответственно и войск в этой стороне города почти не было.
А два пропускных пункта, что захватчики успели оборудовать, так в каждом из них дежурило по пять человек, и до которых я смог дотянуться, мною были успешно нейтрализованы, благо на каждую группу хватало ровно одной обоймы.
Когда до города осталось около трёхсот метров, со стороны северо-западного КПП послышалась стрельба. Это означало, что наша механизированная группа вступила в бой.
Все отряды сразу же перешли на бег, и уже через несколько минут первые группы стали входить в город.
Я, следуя в рядах, наступавших почти последним, чтобы не демаскировать вектор наступления, за километр до города прекратил огонь. Однако винтовку не опустил, а принялся осматривать ближайшие постройки на предмет обнаружения возможных немецких наблюдателей или снайперов.
Однако всё было тихо. Мы приближались, а немцы, в прямом смысле, наше наступление проспали. И я надеялся, что так, почти без боя, шума и пыли, мы и завладеем городом. А потому, для меня было неожиданностью, когда неожиданно раздался всеобщий крик «Ура!», и сидящий за поводьями Апраксин, подхватив его протяжным «Но!», погнал лошадь во весь опор.
В темноте неожиданно прозвучавшие крики, вероятно, испугали лошадь, и та от неожиданности резко рванула вперёд. Да так, что моя многострадальная тушка, сделав сальто-мортале, улетела назад, и я, упав на землю, подвернул ногу, чуть не потеряв от боли сознание.