Неправильный боец РККА Забабашкин 3
Шрифт:
Казалось, что этот любопытный боец совершенно забыл про бой, что происходил вокруг, и вовсе не обращал внимание на него.
А главное, что его интересовало, — это, как я вижу в темноте? И именно эту тему он поднимал под разными углами. А когда я поинтересовался, зачем ему это нужно, оказалось, что он на гражданке ранее работал водителем скорой помощи. И вот сейчас, на фронте, когда он услышал про Забабашкина и его феноменальное зрение, его посетила гениальная мысль — разгадать тайну этого необычного феномена и, передав всю информацию куда следует, стать известным обладателем Сталинской
— Ты же понимаешь, как сильно изменится мир, если советские люди начнут видеть ночью как днём. Мы же сможем не только немцев победить быстрее, потому что будем с ними воевать, когда они ничего видеть не будут. Но и вообще, будем жить по ночам как днём. Нам теперь ночь для сна будет вовсе не нужна и по ночам в городах и сёлах будет жизнь бить ключом.
Слушая всю эту белиберду, я пытался понять, почему Бог или мироздание, создавая Homo sapiens (человека разумного), не предусмотрели кнопку «выключить звук»? Ну или хотя бы регулятор громкости, чтобы в нужный момент было возможно хоть немного приглушить льющееся из всех щелей любопытство этого самого «сапиенса».
А ведь подобные кнопки были бы, например, сейчас, очень даже кстати. И всё потому, что найденный в поле красноармеец обладал крайне широким спектром фантазии, которая разыгралась у него не на шутку. Что он только не фантазировал. А мои предложения, просьбы и даже приказы (кои я, разумеется, не имел право отдавать бойцу, так как не был командиром), не могли на него воздействовать должным образом. Опцию же заклеить не в меру разговорчивому визави рот скотчем, я не рассматривал, ввиду того что этот самый скотч под рукой отсутствовал.
Но понимая, что неумолкающий говорун, в конечном итоге, сведёт меня с ума, стал думать, что мне с этим делать. И уже вскоре выход был найден.
Для того чтобы хоть как-то прервать его поток любопытства, я отвечал на некоторые вопросы бессвязным набором слов. А когда сопровождающий переспрашивал, ввиду отсутствия достойных целей, я производил выстрел в сторону города, стреляя в воздух.
Ну а что я ещё мог сделать? Как-то ведь его поток красноречия прервать было нужно. Вот этим способом и прерывал, на секунду-другую оглушая и его, и себя. Что-то отвечал и стрелял. Стрелял и что-то отвечал. А иногда просто стрелял, благо патронов у меня было при себе достаточно много.
И, кстати говоря, боезапас я не всегда тратил впустую. Иногда мною обнаруживались подходящие кандидаты на ликвидацию, после чего выпущенный из винтовки свинец уже летел более целенаправленно.
Вот и сейчас, увидев двух вылезающих на крышу дома немецких пехотинцев, сказал:
— Секунду, — прицелился и за пару мгновений отправил противников на тот свет.
Пулемёт, что они тащили, скатился с крыши и упал на газон под стеной дома. А за ним покатились и подстреленные солдаты.
Как и куда они упали, я со своего места видеть не мог, потому что их скрывало стоящее здание, но надеялся, что не на головы наших наступающих бойцов, которые как раз в это время штурмовали те строения.
Вообще, бой на дальней дистанции, наверное, самый простой в психологическом плане среди разновидностей контакта. Ты толком не видишь противника, а он тебя. Ты стреляешь, он стреляет.
Другое дело — ближний бой. Тут нередко с противником приходится столкнуться, глядя друг другу глаза в глаза. А это очень непросто, и в психологическом плане нужно иметь стальные нервы и неимоверную выдержку.
И бой в городе включает в себя все виды огневого контакта. Очень даже может быть, что такой вариант боя, вообще является одним из самых сложных. Ведь тут огромную роль играет не только хорошая военная подготовка, но и обычное везение. Будь ты трижды снайпер, попадающий в пятак с дистанции в три километра, если ты зазеваешься и не заметишь подкрадывающегося среди развалин врага, который из-за угла или с крыши дома, кинет в тебя гранату, то навыки твои в такой фатальной ситуации в мгновение ока обнулятся и будут совершенно не востребованы. В бою в городе зачастую всё решает исключительно случай.
И вот этот судьбоносный фатальный случай я, при приближении к городской застройке, очень хотел бы избежать. А потому, не обращая внимания на трёп помощника, я максимально сфокусировал зрение на городском пейзаже, внимательно осматривая верхние этажи домов, чтобы постараться максимально исключить возможность появления снайпера или того, кто может кинуть в меня или нашего бойца ту самую «гипотетическую» гранату.
Но, к моему удивлению, противник почти не занимал верхние этажи и чердаки. Да и вообще, в городе шёл не очень интенсивный бой.
Но всё же он шёл. То тут, то там раздавались звуки стрельбы, которые были слышны, в том числе и мне. А это означало, что вражеские солдаты тоже должны были быть разбужены этими выстрелами.
Но, что интересно, отчего-то пока по нам особо никто в ответ не стрелял. Да и вообще, кроме тех пяти человек, что я подстрелил при приближении к городу, немцев больше видно не было.
Добравшись до первых домов, увидели, что к нам мчится лошадь с телегой.
Как только она подъехала, Апраксин сразу же обрушился на меня с претензиями:
— Ты куда делся? Зачем спрыгнул? Ты же прекрасно знаешь, что, если с тобой что случится, мне за тебя лейтенант госбезопасности потом голову оторвёт!
Я не стал делиться подробностями драматического падения, а забрался на телегу и, усевшись там поудобней и прижав приклад к плечу, направляя оружие в сторону противника, сказал:
— Вперёд!
Апраксин поворчал ещё, но спорить не стал, а лишь поинтересовался, как я себя чувствую и почему хромаю?
Я отмахнулся, что, мол, всё нормально, и познакомил его с идущим рядом бойцом.
— Этот красноармеец мне помог. Знакомься.
Апраксин нахмурил брови, кашлянул и, буркнув что-то типа, да ты не волнуйся, я с ними со всеми знаком, стал разворачивать лошадь.
Боец, что помогал мне идти, по моему предложению тоже запрыгнул на телегу. Апраксин вновь покосился и спросил:
— Ты как там? Нормально устроился?
— Спасибо, мы оба тут нормально расположились. И я, и вот мой спаситель, красноармеец, — сказал я и обратился к человеку, который мне помог в трудную минуту, легонько потрепав его по плечу: — Правильно я говорю?