Невидимые
Шрифт:
– А что ты наделал?
– она грубо засмеялась, показав отсутствие нижних зубов.
– Ладно, отлеживайся. До вечера далеко.
Причем тут вечер? Вечер... Вечер чего?
– Какой сегодня день?
– Вторник.
– А время?
– А сам не видишь?
– она указала на стенные часы.
Почти двенадцать.
Макар замычал. К полудню Червинский велел явиться к портье "Офелии" за запиской, и немедленно пройти по новому адресу, что в ней укажет.
А мать с сестрой? Макар обещал вернуться вчера, еще и до темноты. Поди, совсем извелись - не знают, что думать.
Конопатая вновь расхохоталась и вышла.
Как бы Макар не расстраивался, он почти тут же снова заснул. Когда открыл глаза - настали сумерки. Все пропало.
В комнате никого.
– Лексей?
Тишина.
Макар поднялся. Все тело словно изжевали.
Башмаки, которые кто-то снял с ног, пропали. Что делать - сойдет и так. Макар побрел к странному двойному порогу - но переступить не успел. Едва не столкнулся с Алексеем.
Макар непроизвольно отпрянул. Их знакомство - кажется, целую вечность назад - как началось с зуботычин, так ими же и продолжалось. Даже когда повода не имелось, а нынче он был. Однако Макару все равно стало легче после признания: как будто камень с груди сняли. Не для него такое - подлость утаивать. Слишком погано.
– Жив, гляжу?
– Скверно мне...
– Брось скулить. Все с тобой в порядке.
– Лексей... Беда, - пожаловался Макар. Самому не понравилось, как прозвучало.
– Да неужели?
– Да. Червинский... Сыщик который. Он велел сегодня в полдень в гостиницу за запиской явиться, а оттуда сразу же в новое место. Что теперь делать?
Алексей застыл, потирая нос. Задумался.
– Ну, так сейчас забери. Или завтра. Или вообще потом. Да какая разница? А встретишь когда легаша - попробуй его разболтать. Спроси, что в городе происходит. Про невидимых твоих. Про то, что в участке их поганом творится.
– А ему что рассказать?
Алексей выругался. Очевидно, не найдя других слов, он закатил глаза и вышел из комнаты. Уже из-за порога ответил:
– Тебе что, мало? Ничего не говори!
Башмаки нашлись за дверью. Кое-как просунув в них ноги, Макар сполз по проходу, похожему на печную трубу. Ничего более дивного, чем этот дом, он отродясь не видел.
Внизу пахло едой. Конопатая, что прежде принесла рассол, возилась с младенцем. Щекотала его - он смеялся, как Петька. Девочка постарше жевала голову тряпичной куклы. Увидев Макара, протянула игрушку:
– На!
За столом посреди комнаты играли в карты трое: Алексей, тот, со скрюченной спиной, что на днях заходил в театр, и чумазый парнишка лет пятнадцати.
Все вместе отчего-то смотрелось так уютно, что сразу вспомнились детские годы.
– Сполз наконец? В другой раз лохань, что ли, проси. Больно любо - за вами все оттирать, - вполне дружелюбно упрекнула конопатая.
– А, Тощий. Ну как, живой?
– спросил скрюченный. Если вчера не привиделось - то он и есть хозяин странного дома.
– Да куда там. Он как девка, - ответил за Макара Алексей.
– Ладно, брось... Невелика наука - осилит, - засмеялся скрюченный.
– Играть будешь?
– Я не умею, - признался Макар.
– Ну, это не сложно, могу показать. Да только тогда играть с тобой не стану.
– Почему?
– Уж сильно хорошая карта новичкам идет.
– Не на что ему играть, Колесо. Разве что на интерес.
– Ну, разок можно и так. Что? Выбирай место.
Макар замялся. Внезапно он увидел все словно со стороны. Старый город, которым пугают шаловливых детей: Степка тут настолько мелок, что о нем и не слыхивали. Дом, полный преступников - быть может, и опасных. После вчерашней прогулки сомнений в занятиях Алексея не осталось и вовсе, хотя Макар так толком и не понял, чем он промышляет - а спросить, конечно, не рискнул. И среди всего этого - он, Макар.
Вдруг он ощутил некое подобие гордости - то же самое чувство, что посещало и накануне, когда Алексей представлял его своим подозрительным с виду знакомым:
– Это Тощий.
Неприятная кличка - но с ней Макар словно бы становился не посторонним и даже, вроде как, чем-то более важным, чем был.
И вправду остаться? Но как же домашние? А проклятый Червинский? Нет, никак нельзя.
– Спасибо, хозяин... Но мне идти нужно.
– Ну, значит, в другой раз, - добродушно отозвался скрюченный.
Макар пошел к выходу, не представляя, как найдет дорогу. Алексей словно прочитал мысли:
– Мелкий, проводи-ка Тощего наверх. Не доберется с перепою.
Мальчишка покорно встал.
– Чего ждете? В театре скажи - завтра буду.
Вышли. Сумерки уже совсем опустились. Макар зябко поежился - не только от прохлады, но и от тревожного ощущения. Освещения тут не было, и казалось, будто из темноты смотрят десятки алчных глаз. Однако провожатый пошел уверенно, насвистывая незнакомую песню.
– Что это?
– спросил Макар. Не из интереса - просто рассеять тревожную тишину.
– Так...
Он оказался неразговорчивым. Ни слова не проронил до тех пор, пока не поднялись наверх.
– Дальше сам...
Макар согласился. Уж лучше одному, чем с подобным попутчиком.
Оказавшись в знакомых кварталах, он со всех ног поспешил в гостиницу. Скорее забрать весть от Червинского - и домой.
– Мне письмо, - сообщил Ферапонту, забегая внутрь.
– Ждут, где обычно, - ответил старик.
Макар удивился. Откуда сыщик мог знать, когда он придет? Но додумывать не стал - вприпрыжку помчался по лестнице. Не нащупав ключа в кармане, постучал в пятнадцатый номер.
– Это я!
Дверь отворилась. Червинский схватил за ворот и втянул внутрь, бросив об стену.
Макар потер ушибленную голову. За что?
А что бы вышло, если бы на месте Макара вдруг оказался Алексей? Он взглянул на сыщика - и вдруг увидел его по-новому. Промелькнула необычная мысль: а ведь Макар бы легко справился с невысоким и хлипким Червинским, если бы захотел.