Невидимые
Шрифт:
Репортер шагнул в коридор и направился к знакомому кабинету. Нынче его интересовало там лишь одно - предмет, что сообщница невидимых украла у Старого Леха. Тот самый "бог". Очевидно же: подобные ему и следует искать в описях - вместо того, чтобы тыкаться наугад, просматривая все списки подряд.
Странно, что Червинский так до сих пор и не рассказал про эту вещь. Впрочем, он умел превращать в загадку все вокруг.
С виду задача, несмотря на ожидаемые обиды сыщика, не выглядела чересчур сложной. После же, узнав нужное, Бирюлев планировал навестить Батурина и сообщить, что поиски упрощаются. Однако стоит ли брать с собой отцовскую опись, которая по-прежнему лежала где-то в запертом доме, он пока не решил.
Червинский в одиночестве просматривал толстую кипу бумаг. Бирюлев давно отметил, что его напарник появляется в участке нечасто: репортер лишь пару раз мельком видел седого сыщика.
– Здравствуйте, Николай Петрович. Я по делу отца зашел.
– Я так и подумал, - не ответил на приветствие Червинский.
– Но не желаете ли сперва послушать, о чем пишут в газетах?
Бирюлев примерно так и представлял разговор.
– И о чем же?
– войдя, он устроился на неудобном стуле.
– Полиция-то в сговоре с невидимыми. Представляете?
– сыщик вынул из ящика стола свернутую газету. Похоже, заранее подготовился к визиту репортера.
– Вот: "Невидимые купили Митрофановой свободу в полиции". Но есть одна странность: лет пять назад, когда ее задерживали, ни о каких невидимых никто и не слышал.
– Там сказано иначе. Вы не подряд читаете, - заметил Бирюлев.
– Все не более, чем допущение.
– Хм... "Не исключено"? Однако дальше догадка куда лучше: "Очевидно, и нынче преступники имеют связи в полиции. Приглядчику стало известно, что украденные из дома жертвы предметы, которые имела при себе Митрофанова, исчезли из полицейского участка". А ведь я просил вас, Бирюлев, не писать об этом.
Червинский явно дожидался ответа. И, похоже, он был зол куда больше, чем показалось Бирюлеву сначала.
– Отчего же вы молчите?
– Боюсь, вы поняли статью превратно.
– Куда уж правильнее: из ваших слов чертовски ясно, что мы работаем на невидимых. Послушайте, Бирюлев, а вы не думали, что, может, это мы и есть - невидимые? Ночью - по чужим домам шарим. Днем - преступников ловим, чтобы соперников в ночном ремесле меньше осталось.
– Вы преувеличиваете...
У порога откашлялись. Как вовремя!
– Что тебе?
– Доложиться.
– Подожди. Да не в дверях же? Уж или пройди сюда, или выйди, - раздраженно велел Червинский, возвращаясь к газете.
– Вот тут в одном месте, ближе к концу, написано: "Митрофанова с сыном Иваном выкрали из дома убитых". Да что вам о нем вообще известно? Вы хоть знаете, по какой он причине здесь?
Городовой - тот самый, что прежде утешал репортера - прошел через кабинет, привалился к подоконнику.
– На этот раз лавку взял, но по всему выходит, что семейная банда. А раз так, то, может, и впрямь прежде помогал, - заметил он.
Выразительно взглянув на полицейского, Червинский неожиданно спросил:
– Бирюлев, у вас есть календарь?
– Конечно.
– Сожгите его - он неправильный. Митрофанова с сыном у нас уже который день, и потому к убийству Батурина они точно не причастны. Вы же утверждаете обратное, так что тут либо лжет ваш календарь, путая вас в датах, либо они тайно выходили из участка и шли на дело... А вот и еще камень в наш огород: "Приглядчик выяснил, что между Митрофановой и ее нанимателем произошел конфликт. Очевидно, они не смогли мирно поделить украденное, и оттого невидимые забрали в уплату одну из дочерей своей приспешницы. Лишившись покровительства преступников, Митрофанова оказалась за решеткой".
– Про дочь-то верно сказано: Матреха каждый день с утра до ночи по ней голосит, - вновь вмешался городовой. Не иначе как его облик принял ангел-хранитель Бирюлева.
– Все жалуется, что ее увезли.
– Мне сказали об этом на берегу, и я сам сопоставил факты и пришел к такому выводу, - не без гордости уточнил репортер.
Червинский продолжил чтение:
– Вот еще, вы заявляете: "В шести убийствах..." Хм... Отчего же вам так упорно нравится полагать, что вашего родителя убила наша полицейская банда?
– Я получил тому веское доказательство. Более того - я уже почти выяснил, кто стоит над Митрофановой. Сам! Без вашего участия!
– как ни готовился Бирюлев к встрече, самообладание сохранить не удалось.
– Громко у нас нынче, - в кабинет, отдуваясь, вошел седой сыщик. Бросил портфель на стол, ласково взглянул на Бирюлева и подмигнул: - Что, сударь, вы, поди, ни в чем не повинны, а эти люди вас оболгали?
– Тот самый газетчик, Тимофей Семенович. Я вам рассказывал, - раздраженно отозвался Червинский.
– Вот, стало быть, как...
У порога топтались еще двое городовых. День в участке набирал силу.
– О каком доказательстве вы упоминали, Бирюлев?
– спросил Червинский.
Седой вмешался, не дав времени на ответ:
– Слыхал о вас, читал и ваши статьи. То, что про полицию пишите, нам неприятно. Но ведь и вас - и общество, от лица которого говорите - понять можно. О чем только не подумаешь, когда как за два месяца подвижек никаких нет. Так что наша задача - исправить впечатление, чтобы всем стало ясно: мы работаем, и вовсе не на бандитов.
Удивленный Бирюлев ожидал подвоха. Седой подошел, протянул руку:
– Бочинский. Будем официально знакомы. Эк вы Митрофановских-то знатно разговорили! Так уметь надо. Мы сами с родней наших гостей, бывает, неделями бьемся - слова выжать не можем. А вы - сходу. Талант!
Польщенный репортер улыбнулся.
– Вот что, господин Бирюлев... Э... как вас по имени-отчеству? Георгий Сергеевич?
– продолжал, обмахиваясь потной и липкой, как выяснилось при рукопожатии, ладонью, Бочинский.
– Давайте-ка мы вам расскажем, как дело идет. И вы нам, если чего узнаете. Цель-то у нас одна, а чем больше голов - тем лучше. Так мы быстрее до них доберемся - и общество наше сможет, наконец, спать спокойно.
Сыщик, верно, шутил. Столько раз Бирюлева гнали из участка - а тут вдруг вот как заговорили. С чего? Неужели он и впрямь наконец-то взял верный тон, вынудив полицейских всерьез опасаться за свою репутацию?
– Только того и желаю, Тимофей Семенович.
– Однако и вы должны понимать: преступники тоже бывают грамотные, и, случается, читают газеты. И если узнают, что мы подобрались близко - скроются. Куда как лучше написать о их поимке, чем подозрении. Согласны?
Бирюлев кивнул. Прежде он не особо задумывался об этом. Но сыщик прав: для убийц отца хотелось бы не славы, а наказания.