Невидимые
Шрифт:
Мать с сестрой завозились, достали что-то из сундука - видимо, кто-то из них собирался лечь на полу. Пошептались.
Щелк. Стало темно.
– Ой, мама! Свет-то - электрический!
– Где это он только включается?
Петька гулил - его единственного, похоже, перемещения нисколько не растревожили. Мать стала шепотом молиться.
Не прошло и нескольких минут, как Макар провалился в сон. Спалось, несмотря на минувшие волнения, чудно. Клопы не кусали. Никто не будил, а то уж Алексей извел за неделю. Спал он чутко, каждый раз
Проснулся он утром - от плача ребенка, однако выспался хорошо.
Мать бродила из угла в угол, укачивая Петьку. Дашка сидела на кушетке, обхватив колени.
– Эк ты нас обманул, Макарка.
– Никого я не обманул!
Не говорить же им все в подробностях - будто он едва выпросил комнату в театре, а иначе вообще неведомо, что случилось бы?
В комнату просунулась девка - наряженная и размалеванная, точно кукла. Макар еще прежде отметил, что все они тут так ходят. Что бабы, что мужики в расписных одеждах, пахнувшие сладко и тревожно - не сами по себе, а за счет притирок - мало чем отличались здесь друг от друга.
– Вечером - представление. Мы не сможем играть!
Макар не понял ни слова.
– Если дите будет орать, мы не выйдем на сцену, - пригрозила она.
– Он голодный, - извиняясь, заметила мать.
Дверь закрылась.
– Передайте Щукину, чтобы этим людям дали еды, да побольше! Пусть только молчат!
– крикнула кому-то девка.
Замерли в тягостной тишине. Даже Петька примолк.
– Как жить-то тут станем?
– плаксиво протянула сестра.
– Ничего. Вернется Лексей и все устроит, - уверенно обещал Макар, сильно сомневаясь в своей правоте.
Еду и впрямь принесли. Поели.
Весь день просидели в комнате, но, услышав вечером громкие звуки, Макар с Дашкой не утерпели - вышли наружу и подкрались к тяжелой шторе, из-за которой они доносились. Слегка отодвинув ее, увидели сцену, на которой кривлялись здешние бабы и мужики.
– Ой. Что это они творят?
– хихикнула сестра, встав на цыпочки, чтобы рассмотреть получше. Вот любопытная.
– Культура, - со знанием дела объяснил Макар.
На следующее утро он понял, что больше не в силах сидеть взаперти. Вспомнил последний разговор с Алексеем - да и отправился на берег, к сестре Ваньки-мануфактурщика.
Вот только полезного ничего не узнал, а все деньги, что Алексей дал, там и оставил.
Однако при свете жаркого дня угрозы не настолько пугали. Возвращаясь в театр, Макар даже подумал - а вдруг уже можно назад, в барак? Там, конечно, аренда, но все ж таки жить поприятнее. К тому же - а вдруг Червинский решит наведаться сюда снова и застанет Макара? Что он подумает?
Хотелось посоветоваться с Алексеем, но тот отчего-то назад не спешил.
Они уже легли спать, стараясь не вслушиваться в крики: за шторой снова шла "спектакля" - кажется,
Ввалились трое. Детина такой высоты и ширины, что едва не выбил дверной проем. Полусогнутый, корявый - немного ниже. И Алексей - не понять, хмельной или трезвый, но, похоже, в добром расположении. Он с удивлением обвел взглядом комнату и шлепнул себя по лбу:
– Ну да - тут же Тощий. Надо было в мои комнаты податься.
– Да чего мы в них не видали? Уж лучше здесь у тебя осмотримся, - согнутый подмигнул сразу всей гурьбе девок, прибежавших с хохотом следом.
– Точно. Гуляйте.
Компания вышла. Макар выскочил следом, ухватился за Алексея:
– Стой, поговорить надо!
Тот сморщился:
– Сейчас?
– Да! Сходил я тут в Ванькин дом, - Макар сбивчиво поведал об утренней прогулке на берег.
– Да ты совсем съехал. Сказал же - не высовывайся. На что тогда здесь сидеть, если где-то лазишь?
– возмутился Алексей.
– И к сестре-то зачем поперся? Она бы и не сказала. Узнавать надо там, где ее брат прежде обретался.
Макар поколебался с миг, набираясь храбрости.
– А айда со мной? ... А?
Алексей неприятно рассмеялся, показывая зубы.
– Ну нет. Это сам.
Он пошел по коридору, но вдруг оглянулся.
– Хотя схожу. Но и ты со мной кое-куда заглянешь...
Прозвучало как-то тревожно, но Макару было не до раздумий.
– Да все, что скажешь!
Ухмыльнувшись, Алексей кивнул. Из темноты вынырнула одна из девиц, повисла у него на шее, что-то шепнула на ухо. Он обхватил ее за пояс. Вышли.
Резко обернувшись, Макар заметил, что дверь приотворена и в щель смотрит Дашка. Не в первый раз она провожала их радушного хозяина странным взглядом, и он совсем Макару не нравился.
11
Червинский наверняка уже видел газету, и вряд ли то, что он там нашел, пришлось сыщику по душе.
Приближаясь к участку, Бирюлев предвкушал очередную порцию упреков. Как будто его вина, что полиции непременно хочется скрыть результаты своей работы.
Подбадривая себя, репортер вспоминал возвращение в редакцию, которого прежде так опасался. Все тревоги оказались напрасны: вести с берега сослужили добрую службу сверх всяческих ожиданий.
Титоренко, напрочь забыв о прежней размолвке, дружески похлопал по спине:
– Сразу видно грамотную руку! Вот это я понимаю - новость. А то Вавилов взялся - так нас потом обсмеяли. За что ни берется - все обзор спектакля выходит.
За две недели Бирюлев порядком примелькался в участке - сегодня на него совсем не обратили внимания.
Напротив входа баба в пестром платке слезно упрашивала равнодушного городового:
– Выпусти его, побойся бога! Не виноват ни в чем - совсем ведь дите.