Невидимые
Шрифт:
Наконец, вышли.
– Ффу...
Пот по Макару лил ручьями. Но надо полагать, Алексу, перепившему накануне, было не лучше. Он аж посерел. Хотя, может, и от пыли.
– Идут. Смотри.
Макар глянул, куда он указывал. Издалека приближался ряд полицейских форм.
– Жаль, рано. Но сойдет. Давно все это придумал - вот и сгодилось.
– А что должно выйти?
– Посмотришь, - Алекс усмехнулся.
– Все, уходим.
Уж тут упрашивать Макара не пришлось. Оба во все лопатки бросились через сквер.
20
– То, что написали в газетах - неправда. Преступников там не было. Только актеры, - шепнул городовой, взяв Бирюлева под локоть и отводя подальше от кабинета сыщиков.
– Алекс не просто спокойно ушел, но и успел поставить ловушку. Его предупредили заранее, и сделал это кто-то из наших. Думаю, Червинскому может быть что-то известно.
Репортер снова вспомнил давний рассказ об обыске, при котором ничего не нашлось.
– Не было? Но тогда я совсем не понимаю, как такое вообще могло произойти.
– Вот и мы сообразили слишком поздно. Хотя сразу стало ясно, что все идет не по плану. Черный ход обрушен изнутри, за окнами - баррикады из мебели. Один из наших разбил стекло и пробрался в коридор. Как вернулся, сказал, что дверь закрыта, и за ней слышны то ли голоса, то ли стоны. Вот мы и решили, что они заперлись и ждут нас там... А что бы подумали вы?
По коридору вели арестанта с разбитым носом.
– Слушаю вас. Кого вы разыскиваете?
– довольно громко и грубовато спросил Бирюлева собеседник. Когда полицейские прошли мимо, продолжил: - Пара наших попыталась открыть двери коридоров. Это уже потом выяснилось, что на них амбарные замки. А больше окон в театре нет, даже на чердаке. Нам остался только главный вход. И притом мы не знали, сколько внутри преступников. Полагали, что вряд ли Алекс один, и все они, конечно, вооружены. Зашли осторожно... Темень - хоть глаз выколи. В театре есть электричество, но Алекс и его сообщники напрочь вырвали рычаги. Кто-то стонал. Заложник? Один из наших споткнулся и упал. Нащупал на полу веревку. Растяжка? Мало ли, отчего не сработала. Наткнулись на другую, но рисковать не стали. Тут впереди что-то зашумело - и кто-то из наших выстрелил в ту сторону. Присоединились и остальные. Вот так... Когда мы во всем разобрались, то, как понимаете, исправить что-то было уже нельзя.
– Но... Ведь вы говорили, что слышали звуки?
– Актеров привязали к стульям и заткнули им рты. Шумели они. И то, что один все же выжил - чудо. Ему как-то удалось сдвинуть кляп и позвать на помощь. Так что, как сами видите, Алекс все предусмотрел. Мы намеревались просто прийти и тихо задержать его, но, вместо того, случилось то, что случилось. Хорошо еще, что до представления оставалось время, и хотя бы зрители не начали собираться. А иначе представьте, чем бы все закончилось.
– Но как же Бочинский?
– Очередная несчастная случайность... Кто-то из наших промахнулся. Надеюсь. Ну, знаете, Тимофей Семенович многим тут был неугоден.
– Да... Но зачем вы мне обо всем рассказали?
Городовой помедлил.
– Возможно, я, как и вы, хочу справедливости... Наш участок...
– он махнул рукой.
– Ведь все замнут.
Полицейские, водворив нового постояльца в арестантскую, возвращались обратно.
– Сударь, повторяю: сейчас не самый подходящий момент, чтобы беспокоить сыщиков. Господин Червинский очень занят... Мне пора идти. Нам не стоит обращать на себя внимание. Надеюсь, мои слова вам помогут. И вот еще... Я совсем забыл вам сказать. Сегодня Лукьянова возвращается домой.
– Домой?
– чересчур громко воскликнул Бирюлев.
– Верно, сударь: вам бы стоило пойти домой и отдохнуть. Вы слишком взволнованны. Да, домой. Раз она заключила сделку со следствием, то ее отпускают. И будут тщательно охранять от тех, кого она опасается.
– Она убийца!
– О том известно вам, мне и всем остальным в участке. Но официально виновен Алекс.
"Да... Я".
Существо, которое достали из колодца, корчилось под солнечными лучами.
"Я уже почти месяц сам ищу эту суку..."
"Ты никому об этом не говорил?"
О, боже.
"Нет... Понимаете, моего отца убили невидимые..."
"Невидимые?"
Хозяин театра резко повернулся к Бирюлеву. Пристально посмотрел в глаза, удивленно подняв треугольные брови - и вдруг сменил гнев на милость.
Теперь все понятно... Сначала он решил, что репортер догадался - но потом выяснил, что преступление Елены приписывается другим. Это его устраивало. И, вероятно, только лишь потому Бирюлев спокойно ушел оттуда.
Нет, он больше не жалел, что настолько разговорился.
– Те преступники, что скрывались в театре... Это же не невидимые?
Городовой пожал плечами.
– Увы, тут я мало чем могу вам помочь. Все материалы у Червинского. А почему вы так думаете?
– Отца убили не они...
– не слишком ясно объяснил репортер.
Однако полицейский не стал расспрашивать. Кивнув на прощание, вышел.
Сперва Бирюлев просто смотрел ему вслед. Потом сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, похлопал себя по щекам... Принялся бродить из угла в угол, вызывая косые взгляды и недоуменные вопросы.
Если уж кому и следовало умереть - так это лживому Червинскому.
Прошло не менее четверти часа прежде, чем репортер заключил, что способен увидеть сыщика.
Тот, как обычно, сидел за своим столом. Ссутулившись, теребил край бумажного листа и глядел куда-то в сторону.
– Червинский?
Синяки под глазами. Кожа серая, будто ему нездоровилось. Морщины, шедшие от углов носа, стали отчетливее. Бирюлев полагал, что они почти одногодки - но теперь сыщик казался гораздо старше.
– Слышал, вы почти задержали невидимых?
– Мы попали в ловушку. Полагаю, всему виной кто-то из наших, - Червинский по-прежнему рассматривал стену.
– Неужели?
Бирюлев снова глубоко вдохнул. Если бы только отважиться на пощечину.
– Нам не стоило спешить. Мне следовало сначала получше расспросить Макара.
– Того рабочего из гостиницы?
– Да.
Репортер неприятно рассмеялся.
– В чем дело? Что вас развеселило?
– сыщик наконец-то поднял глаза.
– Вам что-то известно?