Невидимые
Шрифт:
К той, последней, уже несколько месяцев присматривался.
– Расскажи-ка мне еще немного про Елену из театра.
– Уу?
– Та, кого мы у тебя нашли.
Человек звонко причмокнул.
– Красивая?
– А-аа!
Нет, он никогда не хватал абы кого: всегда выбирал самых лакомых. Долго бродил по улицам и перебирал.
Когда встречал подходящую - подкрадывался все ближе и ждал. Каждая хоть раз, да оставалась одна - и тогда человек забирал ее.
Но та, последняя, была особенно хороша.
Он увидел ее, когда возвращался домой ранним утром, отвезя тело на дальнюю окраину. А она - яркая, нарядная, точно птица - как раз выпорхнула из какого-то дома.
Человек даже остановился, чтобы получше ее разглядеть. Но она не заметила: поспешила к повозке. Хороша!
– Где ты ее встретил?
Человек показал рукой на окно.
– На улице. Когда? Нет, не так... Давно?
Он усердно кивнул.
Человек стал ходить за нарядной птицей следом, обычно туда, где она бывала чаще всего - в большое деревянное строение у сквера. Там всегда кишели людские толпы - и это не нравилось, но как-то раз он отважился войти внутрь. Попытался обнять свою будущую гостью, но она, как и следовало ожидать, в ужасе убежала, до безобразия перекосив красивое лицо.
Он тогда рисковал. Приближаться к ней на людях было довольно опасно. Рядом всегда отирался ее спутник - из тех, кого точно стоило обходить стороной.
Но он заметил человека лишь раз, когда тот сам неосмотрительно попал ему на глаза. Любовник яркой бабенки стоял у повозки. Скривившись от отвращения, схватил кнут и огрел уродливого прохожего. Но так ничего и не заподозрил.
– То есть, ты долго за ней следил?
Человек снова кивнул.
Он с удовольствием наблюдал за ней не только через щели настила над колодцем, но и прежде. Однажды она при свете дня забавлялась с кем-то в карете. Они даже не заперлись толком - все отлично просматривалось с двадцати шагов. Человек тогда очень завидовал. Вот бы хоть раз оказаться на его месте.
Но не всегда бабенку удавалось как следует разглядеть. Бывало, она носила глухую одежду мешком и шляпу с сеткой. Например, после того случая, когда любовник притащил ее откуда-то волоком, как куклу, и избил прямо на людной улице. Сперва ударил по лицу - да так, что она отлетела прямо в канаву, а затем принялся еще и пинать. Да, после этого будущая гостья колодца долго прятала от посторонних глаз все свои прелести.
– Как ты похитил Елену, Лаптев?
Человек огляделся, шагнул, схватил обеими руками воздух, бросил что-то невидимое и дернул ладонью, будто правил лошадью.
Он много ночей подряд приезжал к зданию в сквере на своей телеге - старой кладбищенской повозке, которую отдал священник-?и терпеливо ждал, когда выпадет шанс. И, наконец, настал вечер, когда она осталась одна...
– Понятно.
Человек сделал вид, что прижал что-то к пузу, и принялся ухать. Затем подпрыгнул, размахивая руками. Да, еще волосищи. Он показал их над своей головой.
Сыщик задумчиво почесал нос.
– Какая-то из замученных тобой женщин была на сносях?
– Ы-ы-ы!
– человек указал в сторону арестантской.
– Там кто-то рожает?
Человек досадливо отмахнулся. Все не о том. Он-то хотел спросить - кто та толстая скандальная баба, которую увели? Она все лезла драться, и требовала сказать, где спрятана ее дочь. Неужели мать той, последней?
– Ну, что ж, на сегодня хватит, Лаптев. Полагаю, черед неделю-другую у тебя суд. Эй! Свиридов! Забирай.
Когда-нибудь это должно было случиться. Что ж тут поделать?
Одно любопытно: там, куда его вышлют, есть кладбища?
***
– Скверно выглядишь.
Макар согласился. Да и с чего бы вдруг было иначе?
Они встретились с Червинским в гостиничном номере, как обычно по вторникам.
Утром Макар долго думал: идти или не ходить? Но у Колеса все еще спали, а нытье одолело. Уж и впрямь лучше на сыщика поглядеть, чем на них.
Да только вот Червинский нынче вел себя как-то странно. Сел поближе, внимательно вглядываясь в лицо.
– Ну и зарос ты. Побрился бы. В бане, гляжу, давно не был. Да и истрепался изрядно. На вот тебе, обновись, - сыщик вынул из кармана смятую пятерку. Но не бросил на кровать - положил прямо на колени.
– У меня есть, - ляпнул Макар. Напрасно, но назад не воротишь.
– Работу нашел?
– заинтересовался сыщик.
– Так. Принести чего, починить...
– Если что постоянное, так сразу предупреди, чтобы я тебя по присутственным дням не звал.
И с чего же такая забота?
– Уж больно смурной ты... Ну, в чем дело? Снова во что-то влез, Макарка? Расскажи-ка давай. Придумаем, как помочь.
Ну-ну. Макарка, не Свист.
– Да все, как всегда. Так, дома повздорили.
– Кажется, у тебя мать, сестра и ребенок? А жена умерла?
– Точно.
Нет, с сыщиком точно что-то не то... Да... Он нервничал. Хотел о чем-то спросить - о чем-то, важном для него - но пока что искал подход.
– Да уж, с домашними бывает непросто. Мне-то про то хорошо известно: у самого дома барыня да три барышни, - подмигнул Червинский.
– Купи им конфет или, может, платок в подарок.
– Спасибо, - Макар убрал пятерку в карман и вымучил благодарную улыбку.
– Давно собираюсь сказать: за твою помощь полиция о твоих проделках почти позабыла. А если и дальше встречаться продолжим, то теперь каждый раз за хорошие вести платить стану. Ну, как?
Проделки. Лавка, что ли? Вот, поди, он удивился бы, если б узнал, чем в самом деле занят Макар.
– Вот же здорово! Большущее спасибо, господин Червинский!
Запоздал сыщик, однако. Несколько месяцев назад Макар был бы счастлив.
Но что ему нужно?
– Так что скажешь? Согласен?
Словно он и в самом деле мог отказаться. А если рискнуть?
"Я сам тебе скажу, когда хватит, понял?"
– Ага. Буду рад вам помочь.
– Ну и отлично, что мы с тобой, наконец, поладили. А я вот еще что хотел спросить... Помнишь, ты мне про театр рассказывал?