Невольница судьбы
Шрифт:
— Но тогда получается, что ты тоже стал…
Сэтман не дал ему договорить и объявил:
— Да, отныне я не обладаю магией.
— Простолюдин? — не поверил происходящему Элуварус.
— Простолюдин! — стали выкрикивать из зала.
Сэтман обвёл всех холодным взглядом и сказал громко, чтобы слышал каждый:
— Да, простолюдин! Каждый из вас был знаком со мной прежде. Полагаю, что большинство откажется от нашей дружбы. Я это понимаю. Ну что же, женившись, я знал, на что шёл.
О! Так все эти люди — его знакомые? Впрочем, чему удивляюсь? И так ясно, что все члены правящих семей знакомы. Но почему Сэтман без тени сожаления отрёкся от
— Ещё совсем недавно ты присутствовал на балу в моём замке, — завёл Элуварус, словно это имело сейчас хоть какое-то значение. — Все эти люди, — он жестом руки указал на присутствующих, — видели в тебя равного. И вот сейчас ты стоишь здесь в таком неприглядном виде и даже не хочешь извиниться за то, что осквернил всех дружбой с тобой?
Моя гордость мигом рухнула замертво. Зато на смену ей родилось сожаление о том, что я испортила парню жизнь. Это долбаное сожаление уже извело меня.
— Извиниться? — голос Сэтмана зазвенел оскорблением. Что-то не похоже, что упрёки Элуваруса подействовали на него. — Я не должен никому ничего объяснять и извиняться. Я полюбил Ирину и женился на ней.
Моё имя прокатилось эхом по рядам гостей. Каждый пытался исковеркать его на свой манер. Да уж, имя для них незнакомое. Инородное. Как и я сама.
— Твои родители не поймут тебя, — заметил Элуварус, покачав головой, и как-то пристально посмотрел на Сэтмана. Мне даже показалось, что в его зрачках мелькнуло сочувствие. — Но раз это твой выбор, то отныне ты не имеешь права находиться среди нас.
— Знаю, — коротко ответил Сэтман.
— Хотел я назначить тебе наказание за намерения относительно Арьяны, — без злости, да и вообще без эмоций заявил Элуварус. — Много чего планировал, чтобы воздать тебе по заслугам. Но, кажется, ты сам себя наказал вечной ссылкой и каторжными работами. Поэтому не буду больше ничего замышлять против тебя, так как Арьяна смогла вернуться домой невредимой, и злость моя поутихла. А Рэгли, и впрямь, не заслуживает моего заступничества.
Сэтман склонил голову в знак согласия, или смирения, я так и не поняла. Всё же перед ним стоял Повелитель Магии, так что следовало проявить хоть какое-то уважение, подавив свой бунтарский дух.
Элуварус обошёл вокруг нас, видимо, решив изучить со всех сторон, и снова оказавшись впереди, заговорил:
— Но отныне ты со своей женой будешь жить в моём городе. Как и положено простолюдинам, станете работать, чтобы не помереть с голода. Но больше всего меня волнует мысль о будущем твоей любимой жёнушки. Ведь я знаю, как юные горожанки зарабатывают на продукты. Они слоняются по рынку, продавая своё тело за кусок хлеба!
Он похабно засмеялся. Его поддержали окружающие. Сэтман резко выдохнул, и мне показалось, что он набросится на Элуваруса с кулаками, но он сдержался. Нахмурился, стиснув зубы, и прошипел:
— Я сумею заработать столько денег, чтобы моей жене не пришлось терпеть нужду и продавать своё тело.
Я до сиих пор не смогла привыкнуть, что о сексе говорят без стеснения. Мои щёки пылали от стыда после слов Элуваруса. Стало страшно. Неужели меня ждёт ужасная судьба? Если нет денег, то женщины-простолюдинки расплачиваются с продавцами продуктов своим телом… Впрочем, чему удивляться? В этом мире такое поведение является нормой жизни. Простолюдинам живётся нелегко. Все трудятся с утра до ночи, выполняя тяжёлую физическую работу. Ведь правящим семьям нет дела до их трудностей. Без магии простым смертным приходится не легко.
— Значит, ты уверен, что сможешь обеспечить семью? — продолжил насмехаться Элуварус.
Сэтман раздул ноздри и, гордо вскинув голову, заявил:
— Если это последний вопрос, то позволь ответить на него утвердительно и после этого покинуть замок. Моя жизнь не принадлежит тебе.
Лицо Элуваруса резко стало серьёзным, и даже, как мне показалось, злобным.
— Да, это последний вопрос, простолюдин. Только разве ты не слышал, что я сказал тебе? Отныне ты будешь жить в моём городе. Я не позволю тебе вернуться в родовой замок, чтобы мать пожалела тебя и приняла такого, каким ты стал. Ты останешься тут! Будешь жить, как все. Без привилегий.
Сэтман кивнул.
— Я понял. Позволь удалиться
Его гордый нрав совсем не был по душе Элуварусу. С каким бы удовольствием он послушал извинения, и просьбы о дозволении вернуться домой. Но нет! Сэтман с готовностью принял решение Элуваруса, даже не оспорив его.
Судя по словам Верховного Правителя Всех Земель, нас с Сэтманом ожидала нелёгкая жизнь. Только почему-то это не страшило меня. По крайней мере, сейчас. Единственное желание, бурлившее во мне, сводилось к тому, чтобы скорее уйти отсюда, где каждый с брезгливостью смотрел на нас. А раньше, небось, половина отцов правящих семей мечтала выдать своих дочерей замуж за Сэтмана. Красив, благороден, с хорошей родословной и положением в обществе. Ну ничего, для этой цели у них остался Арсэт. Подумав о нём, непроизвольно скривила губы. Он никогда не женится. А если и случится такое, то его жене точно не позавидуешь.
Из размышлений меня выдернул голос Элуваруса, обращённый к слуге, склонившемуся в почтительном поклоне:
— Выдай этим двоим одежду. И вели стражникам отвести их в город.
Элуварус больше не желал тратить на нас время и пошёл к трону, а слуга распрямился и, посмотрев на нас, кивнул в сторону двери. Сэтман пошёл к ней твёрдым шагом, всё так же держа меня за руку. Хотела бы я знать, о чём он сейчас думал. Но, судя по лицу, ни о чём хорошем. Знаю, что он рассчитывал, что нас отпустят в его родовой замок. Семья, наверно, не приняла бы нас, но если бы нам пришлось жить в городе, принадлежащем Гирсэлдам, то там можно было рассчитывать на помощь жителей. Наверняка, нашлись бы те, кто не оставил бы своего бывшего хозяина наедине с проблемами. Впрочем, мои домыслы могли быть неверными. Чего гадать? Может, Сэтман и не думал о возвращении домой, а я тут уже стала жалеть, что нам велено остаться здесь.
Нас снова провели через красивый зал с многочисленными окнами и гроздьями белых и розовых цветов. А потом по второму залу с дубовыми полами, гобеленами на стенах и стеклянным потолком. Потом вниз по широкой лестнице с горгульями, и, наконец, по треугольному коридору. На выходе ждала девушка и держала сложенную одежду. Видимо, переодеваться предстояло прямо здесь в коридоре.
— Отвернитесь! — велел слугам Сэтман.
Они повиновались. А я подумала, что мы по положению в обществе отныне были ниже этих слуг. Но Сэтман пока вёл себя как член правящей семьи. Впрочем, из него эту натуру, видимо, не выбить. Привык с рождения отдавать распоряжения. Как говорят в нашем мире: это его ещё жизнь мордой об асфальт не шаркнула. А вот сейчас она вволю пройдётся по нему катком. Ужаснулась своим мыслям, и отмела их.