Невольница судьбы
Шрифт:
— Мы не прикидываемся, — признался Сэтман. — Мы полюбили друг друга и поженились, не смотря на то, что моя жена не из правящей семьи.
Мне показалось, что челюсть булочника отвисла до земли. Он недоверчиво посмотрел на меня, всё ещё сомневаясь в словах Сэтмана.
— Но она не похожа на простолюдинку. Золотые волосы — признак правящей семьи.
Ха! А до этого куда он смотрел? Будто не видел моих волос, когда говорил Сэтману, что нужно получше меня кормить, чтобы я стала пышной, как сдобная булка!
— Если бы она была из правящей семьи, то мы сейчас были бы в моём родовом поместье,
Булочник несколько раз переменился в лице.
— Изгнанные? — с ужасом спросил он. Наверное, именно так люди восклицали: «прокажённые»! Эх, не такие мы заразные, но такие же отшельники.
Сэтман не ответил. И так всё ясно. Булочник заозирался, словно боялся, что кто-то увидит его говорящим с нами.
— Сынок, а откуда ты родом? — неожиданно по-доброму спросил он.
— Из замка Гирсэлд.
Мужчина покачал головой.
— Люди рассказывают, что отец-хозяин добрый, но когда главенство семьи перешло к старшему сыну, тот ввёл свои правила. Более жёсткие.
— Да, мой брат бывает порой груб, — с усмешкой отметил Сэтман.
— Так ты младший?
Не знаю, чего он ожидал услышать, так как больше братьев не было.
Не дожидаясь ответа, мужчина сунул нам в руки ещё хлеба.
— С жильём помочь не смогу. Но если нужен будет хлебушек, то приходите. Живу я на сто тридцать пятой улице от городской башни. Или же здесь меня можно найти.
Глаза у меня защипало от приступа сентиментальности. Я готова была броситься ему на шею и благодарить. Но от подобного пришлось воздержаться — неизвестно, как на это отреагируют окружающие, да и сам мужчина.
— Спасибо огромное, — сердечно поблагодарил Сэтман. — В первое время помощь нам не помешает. Вы даже не представляете, как нам важна поддержка.
Расчувствовавшись, мужчина тут же заявил:
— Если с жильём что-то не получится, то приходите ко мне. В тесноте, да не в обиде.
Слёзы всё же перебрались через мои нижние веки и заструились по щекам.
— Вы так добры! — пролепетала я.
— Ну что ты, девонька, не благодари. Представляю, как вам нелегко. Держитесь. У твоего мужа золотое сердце, раз он отважился жениться.
Я это и сама знала. Кивнула. Булочник улыбнулся.
— Ну, нам пора, — заторопился Сэтман. — До вечера надо определиться с жильём и работой.
— Пусть небо помогает тебе, сынок, — напутствовал мужчина. Положил в мешок ещё несколько буханок и протянул Сэтману. — Первое время будет тяжело. Для начала порежьте хлеб на сухари, а захочется свеженького — приходите ко мне. Боюсь, что с деньгами вам будет трудно. Вот несколько монет на первое время.
— Мы не можем взять деньги! — Сэтман отступил с каменным лицом. Врождённая гордость была превыше предстоящих трудностей.
— Сынок, ты перестань сопротивляться, — по-доброму сказал мужчина и, схватив меня за руку, положил на ладонь монеты и загнул мои пальцы, накрыв деньги. Они лежали у меня в кулаке, и я не знала что делать. Глянула на Сэтмана, но мужчина заговорил вновь: — Бери-бери. И не противься.
— Вы слишком щедры, — охрипшим голосом произнёс Сэтман. — Спасибо большое. Как только появится заработок, я отдам.
Мужчина пожал плечами, мол, можешь и не отдавать. Потом показал куда идти, чтобы
Мы пошли дальше вдоль торговых рядов. На нас оглядывались и шептались за спинами.
— Наверное, впервые видят золотоволосую женщину, — отметил Сэтман, а я отметила нечто иное — гордость в его голосе. Значит, не только я горжусь им, но и он мной. Это открытие пролилось бальзамом на мою душу.
Рынок кипел: кто-то что-то продавал, другой покупал. Из рук в руки переходили серебряные монеты. Всё же не всё в этом мире оценивалось магической россыпью. Понятие денег тоже имелось.
Миновав рынок, пошли по улице. Здесь всё было в движении: люди, лошади, повозки. Нам приходилось протискиваться в толпе и стараться быть не затоптанными лошадьми. Дома на улице были двухэтажные. Прямоугольниками они вытянулись вдоль дороги. Длинные сплошные балконы тянулись по фасаду обоих этажей, и на второй этаж лестница вела прямо с улицы. Судя по оживлению, царившему на них, балконы исполняли роль коридоров, и с них был вход в комнаты.
Каждый дом кишел людьми, отчего жилища напоминали муравейники. Комната главного распорядителя находилась в одном из них. Пришлось расспросить человек десять, прежде чем удалось найти его. Он заседал на первом этаже в угловой комнате. Дверь нараспашку, но войти без стука было бы верхом наглости. Постучав в косяк двери, Сэтман шагнул внутрь, не отпуская мою руку. Комната оказалась небольшой, с двумя окнами. Возле одного из них стоял громоздкий стол, а за ним сидел сутулый невзрачный мужчина. Худосочный, с острым носом и проворными, как у хорька, глазами. Он внимательно изучал открытую тетрадь и нехотя оторвался от неё, чтобы глянуть на нас.
— Что такое? — спросил он, возвращаясь глазами к написанному.
— Здравствуйте, — поприветствовал его Сэтман и, не дожидаясь ответа, приступил к главному: — Мы сегодня прибыли в ваш город. Нам нужно жильё и работа.
Тетрадь моментально была забыта, и всё внимание главного распорядителя перешло к нам. С нескрываемым любопытством он уставился на меня. Ох уж этот цвет волос! Был бы он чёрным, никто не стал бы так откровенно изучать меня, а потом досаждать вопросами.
— Ты что, похитил девушку из правящей семьи? — вскинулся распорядитель.
— Это моя жена, — спокойно объяснил Сэтман. И откуда столько в нём выдержки?
Я ожидала, что разговор пойдёт по тому же пути, что и разговор с булочником, но тут он резко вильнул в сторону.
— Так это о вас меня предупредили посланники господина? — он явно имел ввиду Элуваруса и это меня насторожило. Вряд ли тот велел заботиться о нас. Но, похоже, зря я напряглась. Мужчина кивнул и заговорил вновь: — Я не могу поселить вас в благонравном районе. Пойдёте жить к таким же, как вы, изгоям. На условия проживания не жалуйтесь. Может, прежняя жизнь была куда приятнее нынешней, но надо привыкать к тому, что есть. Для тебя, — он кивнул Сэтману, — работу можно подыскать в каменоломнях. Все изгои трудятся в карьере, и выбирать не приходится. А вот для твоей жены работы нет. Её никуда не возьмут. Радуйтесь, что хоть для одного работу нашёл. Изгнанных никто не хочет нанимать. Все вы порочные.