Невольница судьбы
Шрифт:
— Хватит! — выкрикнул Моллирс. — Не нужна она мне! Да и с жильём сейчас разберёмся.
Сэтман встал над ним, расставив ноги и скрестив руки на груди.
— Так-то лучше, — заметил он. — Поднимайся и отведи нас.
Моллирс неуклюже заворочался и встал. Глянув исподлобья на Сэтмана, кивнул, чтобы мы шли за ним. Сэтман снова ухватил меня за руку и повёл за собой. Пока шли, Сэтман решил не терять время зря и преступил к расспросам.
— Сколько получают работники каменоломни?
— Монет сто пятьдесят. Кто-то больше, кто-то меньше. Зависит
Мы с мужем переглянулась. Если сотню отдать за жильё, то на еду остаётся всего пятьдесят. Я не знала, много это или мало, но, увидев сожаление в его глазах, поняла, что мало. Ну вот. Так я и думала, что не всё так просто, как думал Сэтман. Если я не буду работать, то помрём с голода.
Стремительно темнело, и я с опаской озиралась по сторонам. В домах загорелись свечи и камины. Надеюсь, у нас тоже будет камин, а то по ночам зябко.
Моллирс привёл нас к обветшалому дому и стал подниматься по лестнице на балкон второго этажа. Мы не отставали. Лестница и сам балкон не внушали доверия. Я всё переживала, что хлипкая конструкция завалится под нашим весом. Но обошлось без происшествий. Несколько человек, живущих здесь, не поленились выйти, чтобы проводить нас любопытными взглядами. Некоторые были неопрятные и пугающие, но несколько человек выглядели ухоженно, хоть и бедно. Дойдя до самого конца, Моллирс остановился перед покосившейся дверью, толкнул её, и мы вошли в совершенно тёмную комнату.
Моллирс достал из кармана свечку и зажёг её. Чтобы получше осветить помещение, поднял руку повыше.
— Здесь и будете жить, — огласил он, косясь на нас. Видимо, хотел, чтобы жильё понравилось. То ли боялся гнева Сэтмана, то ли его сильно заинтересовали сто монет в месяц. — Если что будет нужно, знаете, где меня найти. А пока что располагайтесь.
— Спасибо, — я попыталась быть вежливой, видя, что Сэтман не намерен благодарить управляющего кварталом.
Моллирс кивнул, отдал мне свечу и поспешно вышел.
— Постой! — окликнул его Сэтман. Тот замер, и мне показалось, что слегка втянул голову в плечи. — Скажи-ка, а как попасть в каменоломню.
Моллирс развернулся и промямлил:
— С рассветом все мужчины собираются на местном рынке и оттуда их сопровождают стражники в карьер. Вставай пораньше, и иди за всеми. Потом на месте разберёшься.
— Спасибо, — откликнулся Сэтман.
Концовка разговора у меня слилась в шелест голосов, потому что после слов «их сопровождают стражники», я уже мало что слышала. Кошмар! Сэтман пойдёт под конвоем в каменоломню, как какой-то преступник! Впрочем, в глазах закона он и был преступником. Но всё же надо различать преступления, которые совершили закоренелые негодяи и то, что сделал Сэтман. Однако никому не было дела до чьих-то проблем и чувств.
Моллирс ушёл, и Сэтман обнял меня за плечи.
— Вот мы и дома, — с теплом произнёс он.
Дома? Этот облезлый сарай можно так назвать? Стены обмазаны глиной и потрескались, единственное окно меленькое и выходит на балкон, а дверь изрядно покосилась и, того гляди, свалится с
Единственное, что порадовало глаз — камин прямо напротив входа. Он был закопчённым и небольшим, но его наличие радовало — по ночам можно обогреться. Он спасёт от холода и сырости, а заодно на огне можно будет готовить. Правда, я не сильно хорошо представляла, как можно готовить в таких условиях, но придётся разобраться. Сэтман же не роптал по поводу того, что ему придётся работать в каменоломне. Вот и я не буду стонать, жалуясь на тяжёлый быт. Как бы там ни было, здесь лучше, чем жить на улице.
Впервые в жизни мне предстояло называть домом ветхий сарай, готовить на огне в камине, спать на деревянном топчане, и при этом изображать радость от происходящего. Но Сэтману было куда труднее променять комфорт замка с прислугой на утлое жильё и каторжный труд.
Он прошёл к столу и положил на него мешок с хлебом. Долго храниться он не может, поэтому надо было часть порезать на сухари. Но вначале хотелось отдохнуть. Слишком много мы сегодня прошли. Я подошла к топчану и присела, ощущая пульсацию в натруженных ногах.
Сэтман огнём от свечи разжёг камин, и пламя весело затрещало, ярко озаряя убогую комнату. Сэтман задул свечу, подошёл ко мне и сел рядом.
— Приляг, — посоветовал он.
— Нет, — попыталась встать, но он остановил. Я запротестовала: — Надо порезать хлеб на сухари.
Сэтман покачал головой.
— Это сейчас не так важно, как отдых, — заявил он, толкая меня на подушки. — Сделаешь завтра, когда уйду на работу. А ещё надо будет купить овощи, и приготовишь что-то. Но это будет завтра. А сейчас давай спать.
Поняла, что возражать бесполезно. Сэтман встал, подошёл к двери, закрыл её и вернулся. За это время я скинула сандалии и положила ноги на топчан. Сэтман тоже разулся и лёг рядом, накрыв нас одеялом. Затем обнял меня и поцеловал в макушку.
— Всё будет хорошо, — прошептал он, и я кивнула. — Рано или поздно этот кошмар закончится.
— А почему тебя не разыскивают родственники? — наконец-то задала интересующий меня вопрос. — В моём мире родители с ног на голову перевернули бы всё, но отыскали меня.
— Значит, в твоём мире другие законы. У нас изгои не имеют права видеться с родственниками. В случае нарушения закона всем грозит смерть.
— Но они же твои родители! Как они могут жить, не зная, что с тобой?
— Да, они — родители… И я отрёкся от них… — с оттенком печали ответил он.
— Значит, ты их больше не увидишь? — мой голос дрогнул.
— Если они смогут получить разрешение на посещение Блуждающего Города, то, возможно, я смогу встретиться с ними. Но на встречу надо получить разрешение Элуваруса.