Невозможная музыка
Шрифт:
Так спокойно, что Лилька сразу угадала, до чего же он напуган!
Взвизгнул голос шакала:
– Брехня!
– Легенда, – поправил дедушка. – Посудите сами, взрослые же люди, разве в современной жизни ещё встречаются чудеса?
– Встречаются. Конечно, – прошептала Лилька.
И нашла глазами сделанного дедушкой музыкального колобка, у которого из носа вываливались драже – её любимый изюм в шоколаде. Дедушка притворно ужасался и всплескивал руками:
– Фу! Ты ешь «козявки»?
Более низкий, чем остальные, почти рычащий голос заставил Лильку забыть о колобке:
– Сказки, дед, тоже не пустом месте рождаются.
Дедушка согласился:
– Это верно. Только из чего они рождаются? Из мечты. Так? Разве было на свете говорящее зеркальце? Или скатерть-самобранка? А Емелина печка? Но сказки-то родились!
– Не вешай нам лапшу! – снова завизжал шакал. – Никакая не сказка. Мне верный человек говорил: послушаешь тот орган – и всё! Самым уважаемым можешь стать, и никто тебя пальцем не тронет! Тот человек, он, типа, ясновидящий.
Он издал хилый смешок:
– Так он, говорит, общался прям с одним из тех, что этот орган прошёл. Ну, типа, мысленно. Помер он уже. А то мы бы лучше к нему наведались, чем к тебе. Но тот, говорит, мужик получил от жизни всё, что хотел. А ты говоришь!
Дедушка Ярослав проговорил ещё спокойнее:
– И, по-вашему, такое возможно? Вы бы себя послушали… Смех да и только. Это же всё чистой воды фантазия!
«Значит, орган и вправду существует!» – Лилька обмерла от этой мысли. Дедушка говорил «чистой воды фантазия» о вещах, вызывавших у него восхищение, но объяснить красоту которых было невозможно. Например, закат солнца… Или запах весны… Или…
– Тебе когда-нибудь делали очень больно?
Едва не вскрикнув, Лилька изо всех сил вцепилась в пододеяльник. Он легонько треснул под её руками – всё в их доме было таким же стареньким, как дедушка. Разве он выдержит, если ему сделают очень больно?
Но дедушкин голос прозвучал очень ровно:
– Я имел дело с советским НКВД. Не думаю, что в пытках вы окажетесь более изощрёнными.
Они так дружно заржали, что Лильке представилась тройка коней, скаливших огромные жёлтые зубы. Это были злые кони.
– Хорошо, руки тебе тогда не покалечили! Ты нам на органе и сыграешь.
– Я – настройщик, – глухо отозвался дедушка. – Слух у меня отменный, но этого мало, чтобы…
– А кто в другой комнате? – неожиданно спросил тот рычащий, которого Лилька ещё не придумала, кем обозвать. Ей очень не хотелось сравнивать его ни с тигром, ни со львом, ведь они были такими симпатичными, хоть и хищниками.
Дедушкин голос вовсе лишился интонаций:
– Никого. Это мастерская.
Её руки сами схватили со стула брошенные маечку и шорты. Через какие-то секунды Лилька уже залезла на подоконник и без опаски выпрыгнула в окно. Она проделывала это тысячи раз – первый этаж. Кто же летом выходит через дверь с первого этажа?!
Правда, на этот раз она здорово отшибла пятки, ведь прыгать босиком ей ещё не доводилось. Приподнявшись на носочках и кривясь от боли, Лилька проковыляла мимо второго подъезда и свернула за угол. Тёмные кусты вытянулись вдоль дороги спасительным укрытием. Низковатым, правда, но Лильке не слишком пришлось пригибаться, она вообще была маленькая.
Не давая боли в пятках справиться с собой, она побежала, прячась за кустами, к тем домикам, куда они с девчонками иногда лазили за малиной и ранетками. Там было целое множество коротких переулков, путаных, как коридоры лабиринта. В одном из тех домов Лилька однажды нечаянно отломила острую макушку доски в заборе и с тех пор обходила его стороной. Хотя тогда её не поймали, всё равно было стыдно.
Она металась от одного забора к другому, пугаясь собственного сердца, вытягивала шею и прислушивалась, присев на корточки. И нисколько не верила тишине, казавшейся подозрительной: разве можно спать, когда такое творится? А шакалы и гиены умеют подкрадываться неслышно… И тот, третий, наверное, тоже… Кем бы он ни был…
Её ни разу не потянуло заплакать: страх выжег слёзы, но проступил на спине. Мокрая майка противно липла к телу. Лилька попыталась отодрать её, изогнувшись и сунув руку за спину. Но ткань, как заколдованная, тут же снова приклеилась к лопаткам. Девочка только рыкнула от злости и оставила майку в покое.
Правда, та ни в какую не давала забыть о себе: теперь, когда Лилька никуда не бежала, влажный материал стал остывать так стремительно, что у неё застучали зубы. Такого с ней ещё не было, хотя в книжках она про это часто читала. Испуганно схватившись за нижнюю челюсть, девочка прижала её покрепче и снова прислушалась. Теперь, если б она сама не дышала так громко, тишина стал бы почти неживой. Страшной.
Было бы хорошо прямо тут переодеться, как после тренировки: с лыжни Лилька тоже обычно возвращалась насквозь мокрая. Только сейчас ей, конечно, не пришло в голову захватить что-нибудь сухое. А кто бы до этого додумался? И потом, она же не подозревала, что страх такой липкий…
В щель деревянной ограды она посмотрела на дом, возле которого пряталась. Он отличался ото всех, и Лилька заприметила его давно, хотя сейчас рядом с ним присела, конечно, случайно. Просто силы как раз возле него и кончились.
Дом этот походил на игрушечный замок. Не настолько маленький, чтобы в нём жили куклы, люди вполне могли тут уместиться, даже целой семьей. Но всё же башенка была раз так в десять, а то и в двадцать меньше, чем в настоящем замке, каким Лилька его представляла, и флюгер казался совсем крошечным. Но у других домой вообще не имелось ни башни, ни флюгера, одни только серые крыши… А у этого черепица была оранжевого цвета. Девчонки смеялись над такой причудой, а Лильке нравилось, что на этом доме, будто посидело солнце.
– Интересно, кто здесь живёт? – пробормотала Лилька, вглядываясь в тёмные окна. – Может, колдун какой-нибудь? Они ведь не только в сказках бывают… Дедушка говорил, даже ведьмы настоящие есть.
Как-то раз она лазила в этот огород за молодым горохом, но тогда, естественно, никого дома не было. Кто же ворует в присутствии хозяев? Тогда он вообще показался ей мёртвым. Нежилым. Но сейчас, присмотревшись, Лилька увидела, что на верёвке возле крыльца сушатся вещи. В темноте все они, как и кошки, казались серыми.