Невозможная музыка
Шрифт:
– Вот растяпы, – проворчала она и хихикнула. – Мне, что ли, оставили? Получается, мне!
Не раздумывая, Лилька неслышно сняла большой крючок на калитке и на цыпочках пошла по деревянному настилу прямо к дому. Цепной собаки здесь не было, это Лилька помнила ещё с прошлого раза. Хотя за год они вполне могли завести… На всякий пожарный, как говорил дедушка, она обвела взглядом постройки, сбившиеся в одну деревянную крепость. Ничего похожего на конуру не обнаружилось, но Лилька не позволила себе расслабиться. Она уже знала: собака – далеко не самое страшное, что может встретиться в жизни.
На верёвке болтались полотенца и наволочки, но нашлась и футболка, которая оказалась подходящего размера. На этот раз, и не подумав оглядеться, Лилька быстренько стянула свою маечку и надела сухую, отчего сразу стало спокойней. И, наконец, получилось глубоко вдохнуть.
Повертев в руках влажный комок, она водрузила на верёвку влажную майку: «Вот. Это уже не воровство! Я же свою оставила».
От этой правильной мысли ей полегчало ещё больше, и даже страх перестал дышать в спину, а отполз к чёрным не стриженым кустам крыжовника, и там затаился. Но на его место тут же втекла растерянность: «А теперь что делать?»
Надо было бежать, прятаться, вот только Лилька представления не имела: куда и где? И ей никак не удавалось сосредоточиться… Это очень не просто сделать, когда стоишь посреди чужого огорода в чужой майке, а вокруг так темно, что от одного этого уже можно разреветься.
И вдруг внутри неё тихо прозвучал дедушкин голос: «Утро вечера мудренее».
– Я знаю, – шепнула она. – Только до утра ведь ещё – ого-го!
Опасаясь занозить ногу, Лилька осторожно прошла к сарайчику, в который вглядывалась, отыскивая собачью будку. Ничего похожего на замок здесь не было, и она медленно потянула дверь на себя: «Скрипнет – не скрипнет?»
Тишина осталась не тронутой. Лилька заглянула внутрь, но ничего не разглядела и вошла, вытянув вперёд руку. И сразу воткнулась коленом во что-то твердое.
– Топчан? И это для меня приготовили?
Её неожиданно разобрал смех, с которым всегда трудно было справиться, особенно на уроках: «Ну, надо же! Меня тут прямо дождаться не могли!» Она горделиво прошлась вдоль топчана, уже чувствуя себя желанной гостьей. То, что это был всего лишь старый сарай, ничуть не смущало.
Вдруг её осенила невероятная догадка: «Это же дедушкино волшебство!»
Если он хотел, что б она удрала через окно («Ещё бы! Конечно, хотел!»), то должен был и всё остальное для неё подготовить. Как именно дедушка сделал это, Лилька не задумывалась. Разве он объяснял ей, как смастерил ту лягушку или колобка? Но ведь они были. И как раз потому, что Лилька не понимала их устройства, и становились волшебными.
Присев на краешек матраца, лежавшего на топчане, девочка вздохнула и осмотрелась. Напротив стоял велосипед, который она сначала не заметила. Лилька подумала, что если придётся удирать и отсюда, можно будет им воспользоваться. Вот только встать и проверить, накачаны ли шины, было лень…
Воздух в сарае казался полосатым оттого, что свет луны просачивался между щелями. «Днём полоски станут солнечными», – ей до того захотелось увидеть это, что Лилька вздохнула и подумала: может, в сараях тоже бывают свои привидения? Вдруг это они и есть такие длинные и прозрачные?
Нашарив рядом на полке большую, плотную тряпку, которая могла оказаться вполне приличным покрывалом, Лилька с удовольствием вытянулась на топчане и укрылась с головой. Не потому, что ей всё ещё было зябко, а чтобы всякие противные мысли не лезли раньше времени. Она же решила – утром.
Только один вопрос успел проскочить, пока девочка засыпала: «Где же этот орган? Дедушке в самый раз послушать его…»
Глава 2
И он ей приснился.
Не дедушка, хотя его она с радостью повидала бы… Лилька увидела во сне орган – огромный, старый, тёмный и, вроде бы, пугающий, но никакого страха он не вызывал. Её мучило только то, что орган молчит, лишь мрачно поблёскивает рядами труб. Хотя это было вполне понятно, не мог же он играть сам по себе! А Лилька не умела…
«Дура! – кричала она себе, не просыпаясь. – Учиться надо было! Дедушка же хотел…»
Неожиданно орган заиграл, хотя никто к нему и не приближался. Заиграл какую-то свою, очень подходящую ему музыку, переполненную звуками. Только вот они выходили немного странными… Лилька воображала совсем не такие.
– Да это же пианино!
Она подскочила и села на своём топчане, ещё не проснувшись окончательно, но уже достаточно для того, чтобы сообразить – сон кончился. А вот музыка и не думала кончаться. Наоборот, она набирала уверенности с каждым звуком, и Лильке показалось, что мелодия становится всё красивее и насыщеннее.
«Это Бах, – решила она, припомнив, какие пластинки слушает дедушка. – Может, и нет, но здорово смахивает… Как это называется? Многоголосье… Да. А ведь Баха-то как раз на органе и играют! На конверте есть фотография…»
Её так и сдуло с топчана. Забыв об осторожности, Лилька вылетела из сарайчика. И первым делом увидела, что на верёвке больше нет никакого белья. И её майки, которая давно уже должна была высохнуть, тоже нет. Перед сном Лилька не загадывала совершить обратный обмен, эта мысль мелькнула у неё только что, но девочка растерялась так, будто лишь на это и рассчитывала.
Можно было, конечно, потихоньку ускользнуть через забор или даже прямо через калитку – попробуй ещё догони её, лыжницу-то! И она именно это и сделала бы, если б не музыка, заполнившая сад целым потоком звуков. Лилька чувствовала себя так, будто плыла против течения, уже слабея, но ни на секунду не забывая о том, что добраться просто необходимо.
Тот человек, что играл… Почему-то ей представилась молодая, длинноволосая женщина с тонкими, почти прозрачными руками… Так вот, эта женщина могла что-нибудь слышать о том самом органе, раз уж она играет именно Баха. Может, хоть одним ухом слышала, Лильке и этого хватит, чтобы додумать остальное! Она ведь только так щёлкала всякие головоломки и решала кроссворды. Дедушка говорил, будто у неё очень развито логическое мышление. И с сожалением добавлял: «Это не в меня».