Невозможная музыка
Шрифт:
– Я ещё не читал, – у него недовольно съехались брови. – У нас есть книжка про солдата Швейка, но мама говорит, что нужно подрасти, чтобы оценить его юмор.
Лилька беззаботно махнула рукой:
– Я тоже не читала. Она такая толстенная! Я всё боюсь, что начну, а вдруг неинтересная окажется? И мучиться над ней три года!
– А ты всё равно дочитываешь, даже если книга неинтересная?
Лильке показалось, что он посмотрел на неё испытующе, но решилась на правду:
– Только не смейся… Мне, знаешь, как-то жалко писателя становится.
– За что жалко?
– Ну, как же! Я не дочитаю, ему же обидно будет. Мне всегда кажется, как будто писатель меня видит. Или чувствует.
Сашка слегка улыбнулся:
– Ты – фантазёрка. Совсем, как моя мама.
– А она что такого нафантазировала?
Но ему уже расхотелось рассказывать. Он нервно дёрнул щекой:
– Да это тоже не моя тайна…
«Ладно, – смирилась Лилька. – Он скажет, когда я скажу…»
А через несколько шагов уже и думать забыла про Сашкину маму, потому что между тополями проглянул их деревянный дом. Его часто называли просто «бараком», и тогда Лилька распалялась в одну секунду и начинала кричать, что никакой это вам не барак, а самый настоящий дом. То, что он сделан из дерева, так ещё и лучше! Это же самый полезный материал, а значит, её дедушка в таком доме двести лет проживёт. Ну, и пусть у них печки вместо газовых плит! Это тоже одно сплошное удовольствие. Что за радость сидеть вечером перед газовой плитой?!
У неё заколотилось сердце, и она покосилась на Сашку: слышит? Лилька ещё даже не намекнула, что это их с дедушкой дом выплывает навстречу старым корабликом, а Сашка, похоже, сам догадался: замолчал и огляделся пристально, как шпион, замаскированный под мальчишку.
Но ничего подозрительного вокруг не было: соседку тетю Аню, развешивавшую бельё на верёвке, натянутой между тополями, Лилька знала чуть ли не с рождения. И старика Голубева, который заводил свой мотоцикл с коляской, называвшейся смешно – «люлькой», тоже можно было не опасаться. Он, конечно, не раз гонял Лильку, когда она с мальчишками скакала зимой по скользким крышам металлических гаражей, но это единственное время, когда его следует опасаться. Летом-то на гаражах нечего делать – жутко горячо!
– Давай сначала в окно заглянем, – предложила она шёпотом.
– У вас первый этаж?
– А ты думал, я со второго выпрыгнула?
Лилька подкралась к окну дедушкиной комнаты и встала на завалинку чуть правее рамы. Замерев у другой стороны окна, Саша смотрел на неё такими глазами, точно Лилька собиралась выбить стекло ногой и перестрелять всех бандитов, ввалившись в комнату с тяжеленным «калашниковым». Ей сделалось так смешно, что она даже бояться перестала.
Задержав дыхание, в котором прорывался непрошеный смех, Лилька осторожно посмотрела сквозь пыльное стекло и разочарованно обмякла. В комнате никого не было. И дедушки не было.
– Моё на другой стороне! – она спрыгнула вниз и побежала за угол, не сомневаясь, что Сашка от неё не отстанет.
С этого бока дом ещё глубже просел в землю, и уже не нужно было забираться на завалинку. Схватившись за раму, Лилька заглянула внутрь, почти не таясь, и молча перешла к кухонному окну.
– Пусто, – за неё сказал Саша. – Может, он тебя ищет? Ключей у тебя нет? Вдруг он на столе записку оставил? Мы с мамой всегда так делаем.
– Мы тоже. Ключа нет.
Она обнаружила, что у неё плохо слушаются губы, и поняла, что может разреветься прямо на глазах у этого мальчишки, если сейчас же не замолчит.
– Пойдем-ка…
Саша сжал её ладонь, и Лилька на миг отвлеклась от той горечи, что разлилась в ней. Удивилась: какая у него, оказывается, сильная и твёрдая рука! Она думала, у пианистов они нежные и тонкие…
У неё самой на ладонях вечно были мозоли от лыжных палок, потому что настоящих спортивных перчаток дедушка ей пока не купил. Он еле осилил ранец, который Лильке захотелось ещё больше.
В подъезде Саша сам вычислил её дверь и, ни на секунду не усомнившись, толкнул её.
– Заперто… – он посмотрел на неё с сомнением. – Если это они увели твоего дедушку, стал бы он закрывать дверь? Или они специально заставили, чтобы никто из соседей не заподозрил?
Лилька пожала плечами и тоже потрогала дверь, как будто та могла открыться, узнав прикосновение. Ручка показалась ледяной, а ведь в подъезде было тепло. Не так, как летом в кирпичных домах.
Отдёрнув руку, Лилька медленно спустилась с трёх ступенек и оглянулась:
– Что нам делать?
Она даже не обратила внимания на то, что сказала «нам», хотя Сашка и не клялся помогать ей до скончания века. Но возражать он не стал.
– Может, в полицию пойти?
Уверенности в его голосе не слышалось, и Лилька хорошо понимала – почему. Когда в их переулке случалось какое-нибудь неприятное событие, даже самое ужасное – грабили кого-нибудь или избивали, – то бежали к соседям, звонили друзьям или родственникам, но в полицию обращались в последнюю очередь. Видно, и на Сашкиной улице тоже…
Старательно припоминая, Лилька сказала, следя за тем, чтоб не дрогнул голос:
– В том году у нас тут один мальчишка потерялся… На самом деле он в Москву сбежал, на Ленина посмотреть, пока не убрали из Мавзолея. Вот чокнутый, да? Так его родителям в милиции сказали, что только через… сколько-то там дней искать начнут. Через десять, что ли. Я не собираюсь десять дней ждать! Они же запросто убьют его за десять дней!
– Тихо! – широкая ладошка зажала ей рот. – Не кричи, а то соседи повыскакивают.
Лилька вырвалась и зашептала:
– Ну, и пусть выскакивают! А вдруг кто-то видел, как он ушёл? Или хоть что-нибудь!
– Они всё равно ничего не скажут, – угрюмо заметил Саша.
– Почему? Если видели…
– Им дела нет. Я знаю. Они всегда молчат. Знают что-нибудь, а не говорят.
«А вот сейчас он готов расплакаться», – она торопливо потащила Сашу из подъезда. На солнце всегда как-то легче. И слёзы сами собой высыхают.
Не выпуская его руки, Лилька пересекла двор наискосок, перепрыгнув через совсем развалившуюся песочницу. Когда ей было года три, дедушка фотографировал её здесь. На снимке Лилька вышла похожей на толстенького птенца с разинутым клювом.
Сейчас малышей в их дворе совсем не было, и песочница развалилась за ненадобностью. Дедушка говорил: женщины боятся рожать в такое нестабильное время. Лилька запомнила это слово «нестабильное». Про себя она решила, что это значит – страшное.
– Ну, и куда мы?
Лилька удивлённо обернулась, потом сообразила: «Он же не знает!»
– Здесь за гаражами такое тайное место есть. Мы там только в самых важных случаях собираемся. Пойдём, я расскажу тебе…
Глава 3
Когда Лилька выложила то немногое, что подслушала ночью, он вдруг сказал, очень внимательно разглядывая что-то на своём ногте: