Нежность к мертвым

Данишевский Илья

чиваешь свое тленное существование. Моя матушка — как и

твоя — была вдумчивой сукой, и, конечно, вкладывала подарки

и деньги в квартиры, склепы, кладбищенскую землю и т.д.

Твоя мать знала, что мертвые не шумят. Мертвые очень близ-

ко. Мертвые в зияющей темноте. Мертвые — в твоем сердце;

скелеты птиц плетут гнезда в твоем черепе. В средние века нас

называли ведьмами, в Просвещение — проститутками, сейчас

мы просто достойные внимания

женщины. Нам обрезают кути-

кулы, парикмахер вычесывает перхоть каждую среду, кожа

обожжена вертикальным солярием. Ничего особенного — у нас

просто есть время умертвлять наше тело самыми дорогостоя-

щими и изысканными способами.

У нас есть возможность — вести неторопливые дневники.

Письма. Изучать теорию струн. У нас было время расшатать

свою толерантность, и принять — практически все. Нас невоз-

можно удивить, влюбить или расстроить. Богатая женщина —

самая мертвая женщина. Наверное, ты знаешь о снафф-

порнографии все. По-крайней мере я думаю, что тебе в свое

время это было так же интересно, как мне. Ты слышала про

Черную Мессу? Так назвали инцидент в детском доме, кото-

рый арендовали четверо мужчин. Они были в масках Бафоме-

та, и, наверное, они были из нашего племени. Шестьдесят во-

семь подопечных детского дома на одни выходные стали под-

опытными этих четверых. Несколько литров эякулянта закача-

ли в шестьдесят восемь тел. Я уверена, ты слышала об этом.

Ты ведь тоже читаешь газеты, ты — бесконечно в сердце тренда.

Ты знаешь, что постгэнг-бэнг вытеснил с рынка буккакэ. Я

уверена, тебе надоела порнография так же, как мне.

Как Париж? Кованые решетки, влюбленные, комочки

жвачки на перилах моста брачующихся, катакомбы с веселыми

скелетами, и все эти бесконечные художники, которые готовы

нарисовать твою манду за два евро? Думаю — так же, как в

прошлом году, столетие назад, четыре столетия — даже во вре-

мена Иисуса.

115

Илья Данишевский

Все это не имеет никакого значения, поэтому я расскажу

тебе свою жизнь. Вехами. Кровью. Сейчас, когда я ощутила,

что мое очко сводит белой болью, и мне больше неинтересно

разглядывать Эвридику-на-кафеле, я поднимаюсь с унитаза и

чувствую, как онемели ноги. Даже эти нюансы бывают важны.

В их описании — сильное и большое искусство. Бесполезность.

Усталость. Темнота. Поддельными «маноло бланиками» вытоп-

тана дорога в ад. А когда-то я была трепетной девочкой. У

меня было детство. И воображаемый мальчик. Как тебе извест-

но — когда-то много поколений

назад женщина из нашего рода

разочаровалась в мужчинах, и наши сердца — навсегда замерз-

ли. Теперь мы не ищем любви. Взамен наши глаза научились

выхватывать из действительности удивительные нюансы тщет-

ности и смерти. Но когда-то давно у меня был воображаемый

мальчик. Я только нащупывала свою потаенную сексуальность.

Я только училась жить. Но мать сказала, что мертвые не шу-

мят. С этой фразы начинается инициация. Тебе это известно,

ведь так? Взрослая женщина ведет тебя на чердак — туда, куда

раньше тебе запрещали подниматься, и ты видишь огромное

нарисованное на стене дерево. Женщина торжественно говорит

тебе, что это Тоддрассиль — символическое изображение вели-

кого Дерева Смерти, Древо Клифот11, тайнопись, дверь в мир

призраков. Ты чувствуешь, будто мир начинает дрожать. Его

границы расширяются и вибрируют. Тебе кажется, что сейчас

что-то случится. Смотришь на тщательно прорисованные ли-

стья этого великого дерева, хитросплетения его торса, в его

коре тебе мерещатся человеческие лица и даже черепа. Жен-

щина в красном, ты — в желтом. Я знаю, что в этом есть какой-

то намек. Недавно ты начала читать Бронте, твоя мать — купи-

ла новую квартиру. Она говорит, что происходящее — очень

важно. Ты должна вобрать в свое сердце и вытеснить все про-

чее — мертвые не шумят. Даже если ты не хочешь этого знать

— мертвые не шумят. Даже если ты хочешь жить — мертвые не

шумят. Любить — мертвые не шумят. Чего бы ты ни хотела до

этой минуты — мертвые не шумят. Вот к чему сводится твоя

жизнь. Это право рождения. Дерево Смерти нарисовано на

твоем чердаке, на его листьях — имена твоих предков, черных

11 «Нечестивая» форма бытия, анти-сфирот Древа Смерти.

116

Нежность к мертвым

вдов, самок богомола. Забудь воображаемого мальчика. На

этом все духовные процессы остановлены. После — тебя от-

правляют в художественное училище. Твои руки должны нау-

читься рисовать. Там — твоя первая школа одиночества. Добро

пожаловать, вилькоммен и все остальное. Привет. Здравствуй.

Славься — густая чернильная чернота.

Художественное училище знакомит тебя с картинами Же-

рико. Для тебя, что они, что открытки с видом заснеженной