Николай Александрович Невский
Шрифт:
Тангутский знак, как и китайский иероглиф, как вес-образцы письменностей, созданных по образцу китайской, по форме представляет в известной мере квадрат. Если обозначить стороны квадрата по часовой
Б
стрелке через А в, то Невский систематизировал Г
знаки по повторяющимся элементам А и Б, левому и верхнему, очень возможно, под влиянием и в противовес своему коллеге О. О. Розенбергу, который предложил способ классификации китайских, а значит, и япон ских равно иероглифов в словаре по правому и нижне му элементам знака, т. е. В и Г соответственно. При кажущейся незначительности предложения Розенберга на деле это было открытие, если хотите, событие в отечественном китаеведении и японоведении. Розенбергтоже не был полностью оригинален и имел предшественника в лице акад. В. П. Васильева, впервые предложившего идею отхода от словарей по «ключевой» системе, трудной для пользования словарем, так как требовалось не только знать двести с лишним ключей, но и часто гадать, к какому из них китайцы относят тот или иной знак. Фонетический принцип не годился, особенно для начинающих, так как иероглиф «молчит», он «не читается», если ты не знаешь заранее его китайское, японское, корейское или вьетнамское чтение. Система Васильева — Розенберга была позднее усовершенствована проф. В. С. Колоколовым и используется ныне в китайско-русских словарях.
Н. А. Невский знал близко О. О. Розенберга, знал хорошо систему Васильева — Розенберга и применил их идею к тангутскому письму, приняв только за основу противоположные стороны мыслимого квадрата.
Ныне существует несколько каталогов (словарей) тангутских знаков, опубликованных в последние десять — пятнадцать лет. Японский профессор Нисида Та-цуо принял классификацию Н. А. Невского по левой и верхней сторонам мыслимого квадрата39. Порядок отбора элементов знака в пределах данного принципа мы во внимание не принимаем. Обычно в разных вариантах все следуют от простых элементов к более сложным. Собственно к системе Н. А. Невского прибегнул и М. В. Софронов в своем «Индексе тангутских иероглифов», предложив формальное деление начертательных средств знака на графемы и графические элементы и, естественно, свой внутренний порядок их следования от простого к сложному401.
Классификация по системе Васильева — Розенберга — Колоколова применена в словаре английского ученого профессора Э. Д. Гринетеда. «Порядок размещения в этом словаре знаков в их стандартном написании, — пишет Гринстед, — принят по начертанию нижних и правых черт, система, которая уже полвека используется в русских словарях китайского языка»41.
Пятидесятилетний опыт развития науки после первых попыток Н. А. Невского формально классифицировать размещение знаков тангутского письма в словаре
39Tatsuo Nishid'a. A Study of tfte Hsi-Hsia language. Vol. II. Tokyo, 1966, c. 303-^507.
40 M. В. Софронов. Грамматика тангутского языка. Кн. 2. М., 1968, с. 274–403.
41 Е. G г i n s t е a d. Analysis of the Tangut Script, Scandinavian Institute of Asian Studies, Monograph Series. 1972. i№ ilO, c. 70, 72—161, 70.
Эту же схему использовали в публикациях текстов китайской классики в тангутской переводе и словаря «Море письмен» В. С. Колоколов и Е. И. Кычанов. — См.: «Китайская классика в тангутской переводе» (Лунь юй, Мэн цзы, Сяо цзин). Факсимиле текстов. Предисл., словарь и указ. В. С. Колоколова п Е. И. Кычанова. «Памятники письменности Востока>, IV, 196Б; «Море письмен». Факсимиле тангутских ксилографов. Пер. с тангутского, вступит, ст. и прилож. К. Б. Кепинг, В. С. Колоколова, Е. И. Кычанова» А. П. Терентьева-Катанского. Ч. 2, «Памятники письменности Востока», XXV, М., 1969, с. 190–266.
по сторонам воображаемого квадрата показал, что принцип его подхода оказался верным независимо от того, берется ли за основу начертание левых и верхних элементов (Н. А. Невский, Нисида Тацуо, М. В. Софронов) или нижних и правых (В. С. Колоколов, Э. Д. Гринстед, Е. И. Кычанов). Другие известные науке способы классификации (по детерминативам, фонетический) к тангутскому письму еще не применимы, а новых способов пока никто не предлагал.
Теперь мы можем твердо сказать, что Н. А. Невский первым из исследователей предложил использовать графический принцип классификации тангутских письменных знаков в их списках или словарях по сторонам мыслимого (воображаемого) квадрата. Истоки этого принципа, как уже говорилось, были чисто русскими, заложенными в системе Васильева — Розенберга — Ко-локолова, предложенной ими последовательно и раздельно по времени для размещения китайских иероглифов в китайско-русских словарях.
В истории этого вопроса остается только неясным, как располагал тангутские знаки в своем словаре А. И. Иванов. Это останется тайной, возможно, до тех пор, пока где-нибудь случайно не будет найден его словарь. Очень вероятно, что Н. А. Невский был ознакомлен со словарем Иванова лично его составителем, но как он этим воспользовался, неизвестно.
Итак, словарь — научный подвиг Н. А. Невского. Как мы упоминали, он начал работу над ним в Японии. Об этом свидетельствуют отрывки из словаря, оставленные им в 1929 году в Японии перед отъездом на родину и хранящиеся ныне в библиотеке Тэнри, и даже толстые тетради торговой марки «Спальта», в которые Невский набело переписывал свой словарь.
Тэнри — маленький уютный городок в сердце Японии, недалеко от Нара, ее древней столицы. Говорят, именно в окрестностях города и долинах жили племена ямато, положившие начало японской государственности. Город живет вокруг храма «новой» религии «Тчноикё» — смеси идей и обрядности буддизма, христианства и иных культов. Здесь покоится, а точнее, «живет» сама. Мать Тэнри, основавшая более ста лет назад эту религию, приверженцами которой является немало японцев. Здесь же — частный университет Тэнри, с богатейшей и по последнему слову библиотечной техники оборудованной библиотекой. Библиотека Тэнри купила архив Н. А. Невского от частного лица, который, в свою очередь, приобрел его в антикварной лавке, куда он был продан, очевидно, в годы войны родственниками жены Невского.
Как же делался словарь Невского? Ответ прост. Путем чтения параллельных текстов, т. е. сопоставления понятного текста на известном языке, китайском или тибетском, с переводом этого текста на тангутский язык. По-настоящему этой работой Невский смог заняться только после 1929 года, после возвращения на родину, в Ленинград, где в Азиатском музее, а затем в Рукописном отделе Института востоковедения хранилась тангутская коллекция из Хара-Хото с достаточным числом тангутских текстов, переведенных с указанных языков. Трудно сказать, в какой степени Невский владел тибетским языком и когда учил его, в Японии или уже по возвращении в Ленинград, но, очевидно, владел с помощью словарей настолько, что имел возможность сопоставлять тексты.
Когда в 1926 году Невский издал «Краткое руководство к письменным знакам Си Ся с тибетской транскрипцией» (334 знака, систематизированные по левому и верхнему графическим элементам, с тибетской и китайской транскрипциями), сам Поль Пельо, теперь уже известнейший синолог мира, рецензируя эту работу в международном китаеведном журнале «Тун бао» (т. XXIV. 1926), высказал надежду, что «мало-помалу мистерия, окружавшая письменность и язык Си Ся, обещает рассеяться». Но Невский ощущает недостаток необходимого материала и просит, а затем и получает новые тексты из Советской России.
На 1922–1923 годы в Этнолого-лингвистическом отделении Петроградского университета был объявлен курс «Японская филология», который, как предполагалось, наряду с проф. Н. И. Конрадом должен был читать и Н. А. Невский. Его стремлению на родину содействовали друзья, коллеги, бывшие учителя.
«Николай Александрович Невский родился в 1892 г. В 1910 г. поступил на факультет Восточных языков Санкт-Петербургского университета, на китайско-японское отделение. Во время прохождения университетско