Ночные шорохи
Шрифт:
— Долой маски, Марти, — с сожалением вздохнула она. — Нас поймали на месте преступления. Мистер Мейтленд пообещал зарезервировать нам столики в ресторане. Везите!
Водитель кивнул, развернулся, подкатил к третьему причалу и выключил зажигание. Парис недоуменно нахмурилась.
— Что случилось, Мартин?
— Мистер Мейтленд очень расстроился, узнав, что вы отказались лететь, и проклинал себя за то, что забыл о вашей нелюбви к вертолетам, — невозмутимо проговорил водитель. — Только что по телефону он настоятельно просил вас принять его приглашение поужинать и прокатиться на «Звездочете».
Мартин кивнул
— Ну как, Пол? — шепнула Парис, азартно блестя глазами. — Не слишком ли мы затрудняем Ноя?
— По-моему, ничуть, — заверил Пол, тоже не оставшийся равнодушным к почти детскому восторгу Парис, и весело предложил:
— Поделом ему будет, если мы выйдем в море без команды.
— А вы сумеете управлять парусами?
— Если вы мне поможете, — кивнул Пол с такой восхитительной небрежностью, что Парис немедленно уверилась в его сверхчеловеческих способностях. — Кстати, вы сможете что-нибудь приготовить?
— Если вы мне поможете, — улыбнулась Парис.
— Заметано, — согласился Пол, протягивая ей руки. — Вперед!
Глава 32
«Призрак» оправдывает свое название «, — потрясенно подумала Слоан, когда вертолет завис над судном. Сверкающий белоснежный корабль выглядел сказочным видением на фоне красно-оранжево-фиолетовых сполохов.
— Добро пожаловать на борт, мисс, — приветствовал мужчина в белом кителе, помогая ей спуститься. Он проводил девушку на верхнюю палубу, где на носу был сервирован стол, покрытый белой льняной скатертью и уставленный фарфором и хрусталем. Как ни была взбудоражена Слоан, все-таки успела заметить, что на столе красовалось только два прибора.
— Мистеру Мейтленду позвонили по срочному делу.
Но он скоро будет, — объяснил капитан и поспешно удалился.
Слоан зачарованно осмотрелась. Она никак не ожидала, что Ной владеет таким сокровищем. До сих пор девушка видела нечто подобное лишь в фильмах, где красавцы миллиардеры приказывали бросить я корь очередной гигантской яхты у берегов Монте-Карло.
Рассеянно проведя рукой по лакированному поручню, Слоан медленно направилась к корме. Большую часть палубы занимал просторный салон с большими круглыми иллюминаторами и стеклянными дверями. Заглянув внутрь, Слоан с удивлением обнаружила интерьер скорее ультрасовременного пентхауса, чем корабельной кают-компании. Белый ковер с серебристо-фиолетовым узором, образующим широкий бордюр по краям и огромный сюрреалистический медальон в центре. Винтовая лестница с хромированными перилами вела на верхний и нижний уровни. Диваны и кресла с обивкой в тон ковру были в продуманном беспорядке расставлены вокруг столов со столешницами из толстого стекла, на которых возвышались модернистские скульптуры из серебра с позолотой. Рядом сверкали всеми цветами радуги громадные кристаллы.
Не найдя Ноя в салоне, девушка решила, что он вот-вот распахнет одну из многочисленных дверей, мимо которых она проходила, но вместо этого обнаружила его на том месте, куда привел ее капитан. Он стоял у поручня, прижимая к уху сотовый телефон. Лицо непривычно суровое, даже злое.
— Меня больше не интересуют никакие увертки Уоррена, — резко бросил он. — Главное — результат, а его пока и нет. И передайте Грациелле, что, если он и на этот раз все провалит, может катиться ко всем чертям! Я больше не стану вносить за него залог, и пусть гниет в венесуэльской тюряге хоть до самой смерти! Немного послушав, он хмуро бросил:
— Ты чертовски прав, мне не до шуток. Позаботься о Грациелле и убирайся оттуда как можно скорее.
Он, не попрощавшись, нажал кнопку и швырнул телефон на стол. Таким Слоан еще никогда его не видела. Как не похож этот холодный, почти отталкивающий человек на того дружелюбного, открытого Ноя, к которому ее неодолимо влекло!
Заметив Слоан, Ной мгновенно переменился.
— Привет! — выдохнул он с лениво-неотразимой улыбкой, лишившей Слоан дара речи. Господи, как он красив! Олицетворение элегантности и стиля, в черном смокинге безукоризненного покроя, белоснежной рубашке и галстуке-бабочке.
Слоан остановилась в нескольких шагах от него, настолько выведенная из равновесия атрибутами роскошной жизни — яхтой, вертолетом и всей обстановкой, — что не могла придумать, с чего начать разговор. Теперь Ной казался ей недоступным, надменным незнакомцем, который и смотреть не захочет на нее, бедную, ничем не примечательную девушку, впервые надевшую вечернее платье, да и то не свое.
— Здравствуйте, — вежливо, но без излишней теплоты ответила она.
Если он и заметил ее сдержанность, то не подал виду и, взяв из серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского, налил в бокалы и один протянул ей, вынудив тем самым подойти поближе.
В этот момент раздался рокот мотора, и Слоан, оглянувшись, увидела троих мужчин, взбиравшихся в вертолет. — Все это несколько неожиданно, — заметила она, не сводя с них глаз.
Ной едва удерживался от желания прижать ее к себе и провести кончиком пальца по ее щеке. Вместо этого он облокотился на поручень, без стеснения рассматривая Слоан и наслаждаясь мыслью о том, что сегодня он обязательно вынет ее из этого идеально сидевшего платья, как куколку из кокона, и насладится созерцанием совершенного тела. Слоан следила за улетавшим вертолетом сколько могла и наконец, набравшись храбрости, растянула рот в улыбке и громко выпалила:
— Парис осталась на берегу. Она боится летать.
— Какой ужас, — мрачно посочувствовал Ной.
Слоан кивнула.
— Пол остался с ней.
— Я вне себя от отчаяния.
И тут она заметила веселые искорки в прекрасных серых глазах и, кое-что поняв, быстро оглянулась на стол. Цветы, свечи в хрустальных чашах и приборы. Два прибора. Два стула. Неужели Парис…
Слоан одолевали противоречивые эмоции: угрызения совести из-за сестры и возмущение самоуверенностью Ноя.
Как он мог все решить за нее?
— Вы знали, что Парис боится вертолетов! — негодующе воскликнула она, с осуждением взирая на Ноя.
— Что вы! Мне это и в голову не приходило, — протестующе поднял руки Ной.
— Неужели — недоверчиво усмехнулась Слоан.
Ной медленно помотал головой, но глаза его продолжали искриться смехом. Слоан, кажется, поняла, что тут дело нечисто, но не собиралась сдаваться, пока не разберется, в чем подвох.
— Вы знакомы столько лет и до сегодняшнего дня даже не подозревали, что она не любит летать… — начала она, но тут же осеклась, очевидно, что-то сообразив. — А может, Парис на самом деле вовсе не такая уж трусиха?