Ноша избранности
Шрифт:
– Что будете делать, молодой господин?
– Уйду из города, - отвечаю.
– Разумно. Завтра утром караван уходит.
– С ним и уйду!
– а самого дрожь пробирает. Так на меня этот торговец смотрит. Будто глазами пронизывает.
– Ну, что ж, - соглашается тот.
– Пожалуй, и я пойду с вами. Надоел мне что-то этот городишко. Только вам надо одежду подобрать.
– И так вот, без денег, одел тебя и оружие дал?
– Под честное слово. Сейчас, я и сам в такое не верю. Но ведь было. Ночь я на полу, в лавке переночевал. Боялся на улицу выйти. А на рассвете пошли мы с торговцем из города на погост к хозяевам каравана. Мол, хотим в охрану наняться. Меня бы тогда никто там и слушать не стал. Но спутника моего выслушали. Всё-таки в летах человек. Выслушали и отказали:
– Какой ты воин, старик.
– А вы проверьте: какой.
Отчего ж не развлечься? Встал против торговца того (его Стасисом звали, хотя я и не уверен, что это его настоящее имя), так вот, встал против Стасиса воин из охраны. Только он и встать-то толком не успел. Стасис на него коршуном налетел. Зазвенели мечи. И вдруг - тишина. Парень на спине лежит и понять ничего не может. Он напора не выдержал, отступил на шаг и ... оступился.
– Случайность!
– все вопят.
– Не считается.
Стасис не спорит:
– Случайность, так случайность. Давайте двух.
И опять пляска под медный звон. Двое вокруг Стасиса, как пчёлки вокруг цветка кружатся. И так, и этак, а всё никак. И вдруг "вжик" - у одного поверх бровей красная черта легла, кровь на глаза полилась. Не боец. Парень меч опустил, ругается, кровь унимает. Второй тоже недолго кружился. Стасис его горло достал. Так, чиркнул слегка, лишь бы кровь выступила, но всем понятно: этот тоже "убит".
– Тоже случайность? Давайте тогда сразу пятерых.
Посовещались охранники с купцами. Смотрю, старший выходит. Вот тут-то и начался настоящий танец. Тут-то я и увидел, что значит: мастера. Кружат они вокруг друг друга. Легко так, словно бабочки над лугом, и мечи диалог ведут. Неспешный такой. Потом я узнал, что это "щупать" называется. Это когда у противника слабое место ищут: какой приём и с какой позиции ему хуже всего удаётся. Но, видно Стасису надоела эта возня. Знаешь, это было нечто. Только искры из-под мечей не летели. И вдруг - тишина. Застыли бойцы. У старшего меч чуть опущен, у Стасиса - чуть приподнят. Как уж этот старшой понял, что проиграл - мне тогда невдомёк было. Короче, взяли нас в охранники. Тут-то моя сладкая жизнь и закончилась.
– А чего так?
– Решил Стасис из меня бойца сделать. А это значит, что и в дозоре, и в охране я - как все, а на отдыхе Стасис меня гоняет. Я - бунтовать. А ни фига! Это папаша мой: поорёт, поорёт и забудет, или потребует одно, а через час - нечто прямо противоположное. Что ни сделай - всё не по его будет. Можно даже и не стараться. Стасис - иное дело. Сказал - значит сказал. Никаких тебе вариантов, никаких отговорок. И не уйдёшь. Степь вокруг. Я уже умолять начал: мол, оставь меня в покое, но у Стасиса один ответ: "Я тебя из города увёл, значит должен обратно вернуть". "Да не вернусь я домой!" - ору. А он: "А куда ты денешься?".
Никогда он на меня не кричал. А уж если я совсем разойдусь - брезгливо губой дёрнет, а меня словно бичом обжигает. Гонористый я тогда был. Чужое презрение для меня - больнее удара.
Первую схватку я хорошо выдержал: сам меди попробовал и противника досыта накормил. Первый труп. Стасис мне рану смолой лечебной залепил. Он царапины не заматывал, а заклеивал. И, знаешь, срасталось начисто. Даже без шрамов. Потом вторая схватка была, потом третья. Я во вкус вошёл, бойцом себя почувствовал. Молодой же был, дурной. Вот и решил в городе сбежать. Достал меня Стасис со своей муштрой.
Парни в городе сразу в кабак, и я с ними. А что? Медь в кошельке звенит. Богач! Стасис лишь отвернулся, а я нырь через кухню и на улицу. Умник такой! Убежал.
Иду по закоулкам, прикидываю: куда теперь? А тут эти трое. У нас-то в городишке этой дряни не водится, а Белый Клин - город большой, всего хватает. Я за меч. Куда там! Они со всех сторон. И сзади, и сбоку.
Помню боль, темнота в глазах и эти псы по мне топчутся, кошелёк ищут. И звон металла помню. И хрипы. Где сопляку, вроде меня от бывалого мастера скрыться? Стасис за мной шёл. Мог бы и сразу вступиться, но решил, что урок мне на пользу пойдёт. Притащил он меня на подворье и давай лечить.
Досталось мне крепко: голова пробита, ключица разрублена и рёбра со спины. Хорошо, кишки мне не выпустили. Тогда бы точно, конец.
Пять лет я с ним ходил, пока опять не сбежал. А вот лица его не помню.
– Так кто же это был?
– Не знаю, Гастас. Не знаю. Ни кто он, ни что во мне нашёл, и нашёл ли? Зачем пять лет со мной возился? Думаю, что весть о Чёрной Смерти он же мне и принёс.
– Зачем?
– Не знаю. Проскользнуло как-то в разговорах, что проклятие на нашем роду. Я не удивился. Ни деда, ни отца моего никто в нашем городе добрым словом не помянет. По головам шли. Но я-то тут каким боком? Даже для родни я паршивой овцой был. Ну, да не важно. Другое меня беспокоит: Анна. Что за круговерть вокруг неё? И колдовство это... Видно же, что не наша она. И лавка. И Стасис, если это он был. Хотя ... наверно он. У кого ещё в нашей дыре такие инструменты можно купить?
– И что посоветуешь?
– Посоветовать-то легко, а вот послушаешься ли?
– Нет. Я ей три жизни должен.
– Я так и думал. Ну, что ж, тогда держи ушки открытыми и будь готов ко всему. И ещё... Уйдут кочевники, - будет время. Я ведь помню кое-что из той науки.
– Анну тоже обучить кой-чему надо.
– Например?
– Она верхом ездить не умеет.
– Если она горожанка, то неудивительно. И не страшно. Научим.
...........................................................
Алевтина кое-как справилась с одеждой. Выглядит она, наверно, как пугало. Скучно. Делать абсолютно нечего. Ни телевизора, ни компьютера. Даже карт нет, чтобы пасьянс разложить. Дикое время.
Лагаст сидит в саду, в тени, чистит оружие и, время от времени, от случая к случаю перебрасывается парой фраз с женщинами. Так, за жизнь. Даже глаз на них не поднимает. Правильный такой, аж противно. Аня с Иришкой - Заморышем возятся со своей "зелёной аптекой" и гонят из бражки спирт. А Старуха... Ага, так это она во дворе сварится с кем-то. Неймётся ей, ведьме старой! Что за гвалт она там подняла?