Ноша избранности
Шрифт:
– Старуха! Воды!
Рабыня возилась во дворе, у котлов: лишние вымыть, высушить, убрать, сгрести объедки, засыпать чистым песком чёрные пятна кострищ. Услышав жалобу господина, она молча вытянула из колодца ведро воды и вылила на голову сидящего посреди двора великана.
Мир сразу приобрёл краски. Воин встряхнулся всем телом, стянул мокрую рубаху, накинул на коновязь:
– Живу. Давай ещё ведёрко
Просьба была тут-же выполнена.
– Хорошо.
Тадарик поднялся, хозяйским шагом обошёл веранду и дом, отыскал Гастаса:
– Пошли, разомнёмся.
Они перебрасывали гладкое, ошкуренное брёвнышко с рук на руки, боролись для разогрева, а когда взмокли - взялись за мечи. За медные естественно. Вчера два загубили. Хватит. Два меча и меч со щитом, меч против копья, равный бой. Работали молча, сосредоточенно. Два раза Тадарик останавливал схватку, показывал ученику, как правильно наносить и отбивать определённый удар, сконцентрировав всю свою силу на одной точке.
Старуха выставила завтрак на стол. К ней присоединились Аня с Иришей. Просыпались и остальные.
– А кони-то застоялись, - сказал вдруг Тадарик, ни к кому не обращаясь и, заметив на веранде Лагаста, заговорил с ним.
– Как здоровье, дорогой?
– Пусть ещё хоть дня четыре повязки побудут, - вклинилась Аня.
– Вдруг там рёбра...
– Но прокатиться-то верхом парню можно? А то совсем на покое зачах. И вы, госпожа Анна, - перенёс хозяин внимание на гостью, - не окажете-ли нам честь, разделив с нами нашу прогулку?
– Только я, - смутилась Аня.
– Знаю, - остановил её Тадарик.
– Но вам предстоит неблизкий путь. И начинать учиться пора уже сейчас.
– Я еду. А ...
– Что?
– Ирише можно?
– Гастас, Иришке конь найдётся?
– Найдётся.
– отозвался юноша из конюшни.
– Тогда перекусываем и вперёд. Скоро ворота откроют. Старуха!
– Да готово всё. Давным-давно готово.
Всего коней в конюшне оказалось десять. Желающих прокатиться - естественно больше, но, сладких пряников, как известно, всегда на всех не хватает.
В городских воротах - затишье. Поселяне в город на утренний базар пока не едут. И беженцы не спешат выезжать из города.
– Куда собрался, Тадарик?
– Прокачусь с гостями по окрестностям.
– Не боишься?
– Пусть нас бояться.
И то! Все всадники, кроме Ани с Иришей в доспехах, все при оружии, но опасности нет. Погост - пуст. Собачники ушли. Тадарик раздаёт приказы: "Ты проедешь туда, ты - сюда!"
Всадники то гонят коней вскачь, то пускают шагом. Коням тоже разминка нужна. Гастас сопровождает девушек. Отрешён и насторожен одновременно. Телохранитель. Впрочем, Ане не до разговоров. Верховая прогулка для неё - серьёзное испытание. Всё тело цепенеет от напряжения. Прав был тот, кто сказал, что лошадь - лучший тренажёр.
С высокого берега над рекой хорошо видны лодки, возвращающихся к городу рыбаков. В лодках люди везут домашний скарб, скотину, домочадцев. Завтра на рынке опять будет рыба. К троице подъехал Тадарик:
– Можно возвращаться.
............................................
Оказывается, в воротах их ждали. Теснились телеги с людьми, стояли, скучившись стражники. Тадарик сошёл с коня и его тут же окружили люди с телег. Обычно звучный рык вояки "на покое" превратился в успокаивающее рокотание, почти неслышное за гвалтом лезущих к нему людей. Объяснения сопровождали размашистые жесты:
– Что они хотят от него?
– спросила Аня у Гастаса.
– Знать: точно ли ушли собачники и куда. Он рассказывает. С высокого холма парни видели их хвост. Кочевники просто бежали. Но у них - овцы. Быстро идти они не могут. Если бы городские дружинники вышли из ворот ...
– Эй! Наёмник! Ты! Рядом с девками!
Гастас обернулся. Окликнул его старшина над стражниками. Да не какой-то там десятник или начальник караула, сам воевода. Мощный, бородатый. Пёстрый, полосатый плащ, отороченный бурым, медвежьим мехом прикрывал кольчугу. Шлем блестел накладными пластинками серебра.
– Это ты вчера собаку с собачником успокоил?
– Да. Я.
Рядом с матёрым воякой стоял юноша в не менее дорогом доспехе. Презрительная отстранённость читалась во взгляде паренька.
– Молодец, - снисходительно одобрил ответ Гастаса воевода.
– Как насчёт того, чтобы вступить в городскую дружину? Я бы тебя, пожалуй, взял.
– Нет.
– Чего? Ты в своём уме, безродный? Я предлагаю тебе...
– Нет, - повторил Гастас устало.
– Объяснять что-либо он не хотел. Да и слушать его никто не собирался.
– Ты совсем страх потерял, наёмник? Забыл, кто ты?
– Градарик? Ты опять?
– Тадарик зло смотрел на воеводу.
– Опять угрожаешь моим гостям? Почему не скажешь мне?
– Мне не о чем говорить с тобой, Тадарик. А вот твой гость...
– По-моему, вчера он неплохо дрался.
– Этот безродный...
– Градарик, ещё слово и драться будем мы! Это мои! Понимаешь? Мои гости.
– Я ничего не сказал. Но твой гость отказывается от службы.
– Я тоже отказался, в своё время.
– Ну, ты и так, - замялся воин, - приносишь городу много пользы.
– Так почему ты пытаешься оскорбить меня? Оскорбивший гостя, оскорбляет хозяина.
– Тадарик, - вступил в разговор парнишка.
– Градарик хотел оказать честь твоему гостю.
– А-а-а, - протянул хозяин постоялого двора так, будто только-только увидел юношу.
– Приветствую тебя, Светик. Запомни, мальчик, честь насильно не оказывают.
– Я не мальчик! Я - воин!
– Ты? Воин?
– Тадарик как бы наново разглядывал своего оппонента.
– Знаешь, мальчик, дорогой кольчуги, для того, чтобы стать воином, как-то маловато. Для этого надо хотя бы иногда выходить за стену. Проклятые собачники ушли, потому, что вы - струсили.