Ноша избранности
Шрифт:
"Опять валерьянку варишь?
– пробурчал Алевтина с кровати, - Толку с неё. Только провоняла всё."
Отлив треть свежего, горячего отвара в маленькую, плоскую чашку, женщина осторожно выпила его. Не стоит попусту рвать сердце. Сегодня она говорила с самой Многоликой. И... скоро вернётся хозяин. Как он решит - так и будет.
Тадарик вернулся непривычно тихо. Расстроен. Проводы есть проводы. Поставил коня в конюшню, позвал:
– Старуха, дай поесть.
Женщина принесла миску вчерашней каши, кружку пива, сообщила:
– Тина не ушла. Она в доме.
– Как в доме?
– Спит на кухне.
Тадарик задумчиво прожевал и проглотил первую ложку каши:
– Собери её вещи.
– Да, господин.
С поздним завтраком покончено. Тадарик встаёт, проходит на кухню. Девка действительно дрыхнет на кровати. Хорошо - не нагишом. Для неё хорошо. Тут же, на лавке лежит объёмистый узел с вещами. Хозяин подхватывает гостью под мышку, тащит из дома на двор.
– Тадарик!
– вопит разбуженная Алевтина.
– Ты с ума сошёл? Я не хочу!
Но хозяину дела нет до её криков. Он выносит отбивающуюся девушку за ворота и просто выкидывает её на пыльную улицу. Следом летит тюк с одеждой:
– Уходи.
– Тадарик!
– Алевтина визжит от ярости и страха.
– Как ты можешь? Я же люблю тебя.
– А я тебя не люблю.
– Ты ж столько раз ...
– За это тебе заплачено.
Калитка захлопнута. Тишина. Алевтина сидит в пыли посреди пустой улицы и всхлипывает. Всё произошло слишком неожиданно для неё.
Невозмутимый хозяин возвращается на двор:
– Старуха, как там у нас с припасами?
– Крупа пока есть, вяленого мяса мало, пиво надо варить, муки - на донышке...
– Добро. Сено? Овёс?
– В достатке, господин. А вот соломы можно было бы и подкупить. На горушке место есть.
– На горушке?
– хозяин поднимает голову, разглядывает "Горушку" - второй этаж над конюшней: щелястое, под лёгкой крышей из дранки, продуваемое и сухое хранилище для запасов сена и соломы.
– Если есть место, отчего не запастись?
– Взгляд его опускается, скользит по двору, по рабыне и вдруг заостряется. В голосе проскальзывает недоумение:
– Что с головой-то?
– Ничего ...
Интонация женщины и её ответ чем-то не понравились хозяину. В два шага он оказывается рядом с рабыней, резко сдёргивает платок с её головы, столь же резко отступает, обалдело уставившись на наголо выбритую голову служанки:
– Старуха? Ты в своём уме?
Рабыня сжимается, пятиться от него, не смея поднять глаз.
– Нет, погоди. Ты это сегодня сделала? Пока меня не было? Вижу, что сегодня. Где они? Ну!
– Нет, - рабыня ёжится, мнётся и, кажется готова сквозь землю провалиться от смущения, как... согрешившая девица. В первый момент это кажется смешным, но ... Анна говорила про остриженные волосы. Нет, не про остриженные. Про обритые. Дар её богине за... Неважно за что. Просьбы бывают разные. Важно, что дар этот приносится после... После чего?
Во рту пересохло. От волнения? От страха?
– Хозяюшка, ты не пугай меня.
Женщина дрожит, не смея поднять глаза, а память услужливо отматывает события. Это было почти два месяца назад. Странный пирог, невероятная дерзость рабыни. "Наказание". Потом рабыня вдруг притихла. Настолько, что перестала даже замечать его развлечения. А сегодня обрила голову, принеся бескровную жертву чужой богине. Чужой?
– Мать-Медицина?
– Многоликая...
– Да, Многоликая, та что везде и во всём.
– Мужчина сглотнул ком.
– Она... приняла?
Нервные кивки в ответ
– Точно?
– Точно.
Вздох облегчения:
– Ладно, - Тадарик берёт женщину за подбородок, заглядывает в глаза, осторожно стирает слезинку на щеке.
– Волосы отрастут. Я вот о чём подумал: дом большой, без помощника - тяжело. А у соседа с дальнего конца, старший парнишка подрос. Двенадцать лет. В доме - семеро по лавкам. Вечно без хлеба сидят. А парень - не девка. И воды принесёт, и дров нарубит и пива посетителям нальёт. Семья благодарна будет. Как скажешь, хозяюшка?
Женщина опять кивает. Уже радостно.
– Ну и договорились. Да, - в глазах хозяина вспыхивает насмешливый огонёк.
– А с чем-пирог-то был?
Рабыня вскидывает голову, пытаясь взглядом прожечь собеседника. Ну, это она зря. При виде её гневной мины Тадарик едва удерживает смех:
– Ах, тайна! А как готовить - не забыла? Имей ввиду, хозяюшка, он мне дюже понравился.
..........................................
Алевтина стояла перед запертыми воротами, будучи не в силах поверить в случившееся. Жалкая, пришибленная. И когда из калитки вышел хозяин, - бросилась к нему:
– Тадарик, как ты мог? Я же люблю тебя!
– Отстань, а?
– Тадарику даже бранить эту дуру не хочется.
– Я же... а ты... Почему?
Идиотский вопрос, но отвечать придётся. Иначе не отвяжешься. Не бить же её на улице.
– Я женюсь.
– На ком?
– На хозяйке. Давно собирался, а сегодня решил. Ты с ней не ладишь. Так что иди своей дорогой.
– Куда?
– Мало ли мужчин в городе.
– По-твоему я шлюха? Да? Так ты обо мне думаешь ...
– А что мне думать?
– Зло и резко оборвал мужчина её стенания.
– Я сам тебя от Гастаса отдирал.
– Это была ошибка...
– А этот ... как его ... Мишаня?
– Он же умер!
– Но именно ты отбила его у госпожи Анны. Так же, как пыталась отбить Гастаса. Зачем мне такая змея в доме?
– Я? Змея? А ты?
– Я женюсь. И моя хозяйка тоже меня любит. Почему её любовь дешевле твоей?
– Она старуха! Она рабыня! Что скажут в городе!
– В городе?
– Тадарик захохотал.
– Хотел бы я, чтобы эти толстопузые что-нибудь сказали. Но ведь промолчат, как всегда.
– Весёлый и довольный, он зашагал по улице. Алевтина попыталась гнаться за ним, но где там! Пришлось ей возвращаться, подбирать тюк с одеждой.