Няня для сурового папы
Шрифт:
— Да. Сейчас спускаемся. Марья Алексевна, бери коньки и погнали. И без споров. А то знаю я тебя, начнёшь сейчас бухтеть, что ничего не умеешь.
— Так и есть.
— Чтобы уметь, учиться надо, — пихает мне пакет с коньками в руки, после чего указывает на озеро. — Я буду периодически подниматься сюда и заниматься мясом. Так что сразу предупреждаю — катаемся только максимум в пяти метрах от берега. Дальше не отходим. На глубину я не разрешаю выходить. Особенно не переходим вон ту зону с красным флажком, видишь?
Я
— Ага.
— После флажка начинаются проруби. Их не все видно, так как некоторые начали подмерзать. Лёд в этих местах может быть хрупкий, так как его бурили.
— Вряд ли я туда доеду, Михаил Валерьевич. Если только доползу.
— Доедешь, Марья Алексевна. Вот увидишь, — хмыкает и мягко скользит взглядом по моему лицу. Его ладонь ложится мне на поясницу. Я снова чувствую жар его тела.
Нет. Он не вампир. А оборотень. Оборотень-медведь.
Мы спускаемся с холма к озеру по небольшой протоптанной дорожке, после чего девочки начинают сразу переобуваться.
— Если я себе что-нибудь сломаю… — шиплю на Бурого, стягивая с ноги ботинок.
— Я тебя умоляю, — закатывает глаза. — У тебя есть профессиональная скорая помощь. Ещё пару месяцев и мне можно будет награду за спасение людей и оказание первой помощи выписывать.
— Я просила не шутить.
— А я и не шучу. Я абсолютно серьёзен.
Господи, и кто придумал такую шнуровку на коньках?!
— А ты, что, не поедешь?
— Неа. Кто-то должен готовить.
— Это просто нечестно!
— Абсолютно с тобой согласен, — ухмыльнувшись, протягивает мне руку и помогает подняться.
Я смотрю на то, как девочки бодро выезжают на лёд и начинают ездить в тех пределах, которые указал Миша. Сразу видно, что они тут не первый раз. И что катаются они тоже давно. Тася вон даже несколько прыжков и поворотов делает. Не знаю, как там это в фигурном катании называется.
— Готова?
— Ну… можно и так сказать… — стою на коньках как хромая курица — колени в растопырку, ноги трясутся.
— Держи меня за руку и делай шаг.
Вздохнув и мысленно перекрестившись, я крепко хватаю Бурого за плечо, затем шагаю. И разумеется, сразу падаю. Он ловит меня машинально и снова ставит на ноги.
— Это капец. Я не смогу!
— Сможешь, Марья Алексевна. Не дрейф. Посмотри, как делает Вася. Двигай ногами так же.
Его запаха и тепла так много. Меня трясёт, когда со снега мы перемещаемся на лёд, Бурый разворачивает меня спиной к себе и помогает идти, придерживая за талию.
Я смотрю на Васю и делаю, как он говорит. Осторожно двигаю ногами, скользя лезвием по льду.
— Красавчик, Марья Алексевна, — над ухом раздаётся его ободряющий голос, который автоматом накидывает мне десять баллов к уверенности. Я начинаю двигаться более чётко, пока вдруг не теряю ощущение Мишиного
— Ты зачем ушёл?! Мишааа! — вытягиваю руки, пытаясь удержать равновесие, но все равно смачно шлёпаюсь прямо на задницу.
Вася и Тася начинают громко хохотать, подъехав ко мне и подав руки.
Кое-как поднимаюсь и тут же смотрю на Бурого. Бородатый гад ещё и смеет смеяться.
— Не смешно!
— Я обещал не отпускать шутки относительно твоей пятой точки. Так что молчу! — вскидывает руки, нагло улыбаясь. — Пробуй ещё.
— Нет уж спасибо!
— Давай-давай! А то сейчас сапоги наверх унесу, и тебе если только босиком придётся подниматься.
— Маш, держи меня за руку! — Вася помогает мне ехать и удерживать на равновесие. Странно, но сначала я злюсь, что Бурый притащил меня на лёд, но спустя какое-то время, я привыкаю двигаться на коньках, и мне начинает нравиться это ощущение ветра, свободы и огромного пространства вокруг.
Не знаю сколько сколько времени мы так катаемся. Час? Два? Может больше? Рыбаки уже успели уйти со своих насиженных мест и теперь озеро осталось полностью в нашем распоряжении.
А мне так кайфого и свободно, что, кажется, я вообще теряю счёт времени. И даже начавшийся снег не мешает получать удовольствие от происходящего. Наоборот, добавляет какого-то особенного антуража и атмосферности.
Конечно, я не могу подпрыгивать и даже не пытаюсь, но кататься мне в целом нравится. Несколько раз я бросаю взгляд на берег. Миши там нет — он поднялся наверх и смотрит на меня с холма. А я смотрю на него. И всё думаю о том, что я не хочу уезжать. Не хочу.
Я хочу попасть на ярмарку на масленицу. Хочу нарисовать это озеро. Хочу увидеть, какое оно весной, летом, осенью. Хочу лепить снежных медведей с Тасей и Васей. Хочу, чёрт возьми, ещё раз станцевать в кафе с дебильным названием «Сытый муравей».
Я хочу слушать дурацкие шутки Бородача и спрашивать по утрам, куда он опять меня тащит. Вот чего я хочу.
Чёрт возьми, я хочу НЕ расставаться с этим бородатым гадом!
Боже, глупая! Просто глупая!
— Давайте на берег. Шашлык готов! — зовёт Миша, вырвав меня из собственных мыслей.
Я перевожу удивлённый взгляд на береговую линию. Так быстро? Сколько времени прошло? Неужели мы так долго катаемся?
Девочки тут же едут к отцу на берег, а я машу Бурому рукой.
— Я ещё пять минут покатаюсь!
Хочу немного проветрить свою дурную голову. Если это вообще возможно.
Начинаю снова рассекать коньками лёд, позволяя ветру хлестать себя по лицу.
Мда… а уехать ведь всё-таки придётся… Здесь ничего не поделаешь…
Снова смотрю на вершину холма, где сейчас Бурый с девочками, наверное, раскладывают шашлык по тарелкам. Они — семья. А ты, Маш, кто? Сумасшедшая баба ночью влетевшая в трансформаторную будку.