О моя дорогая, моя несравненная леди

Яшенин Дмитрий

Кирилл кивнул.

Ага! Тысячу лет назад! Этот доминиканский Врунгель сказал бы еще, что вся эта история приключилась прямо на глазах у его собственного прадедушки!

Как бы не так. Он еще раз, внимательнее прежнего осмотрелся по сторонам, пытаясь представить исполинскую работу, сотворенную волнами и ветром, и развернуть ее во времени. Сначала им нужно было взломать мощную стену вулкана. Потом источить ее до мелких скал, из которых на поверхности моря остались лишь немногие. Затем, заполнив чашу кратера, упорно, миллиметр за миллиметром стесывать

его уцелевшую, наземную часть. А она сопротивлялась, заполняя раны-трещины наносимым слоем плодородного грунта, застилая почву густым ковром тропических трав, зарастая острой, колючей щетиной пальмовой чащобы. На все это потребовались десятки, если не сотни тысяч лет. А потух этот вулканчик и вовсе миллион лет тому назад. Не меньше. И потух, скорее всего, сам, без помощи Нептуна. Когда вода заливает действующий, раскаленный вулкан, он взрывается как перегретый паровой котел и от кратера вообще ничего не остается. Даже следов.

Он еще раз кивнул.

Вот так знатоки местных достопримечательностей и пудрят мозги доверчивым туристам. Вулкан наш прямо на глазах у моего прадедушки взорвался, собор наш старинный, XIV века, мой дедушка собственноручно в руины превратил и башня наша, всемирно известная, набок покосилась после того как мой дядя в нее спьяну на машине врезался. Впрочем...

Впрочем, местечко им Эрнесто в любом случае показал шикарное. Так что на чай капитан Врунгель заработал честно. А брехня пускай остается на его совести.

– Однако не пора ли нам взглянуть на то, что осталось от прежнего величия под водой? А то скоро совсем уже стемнеет.

– Пора.
– кивнула Елена.
– Сейчас погрузимся. Паша уже аквалангами занимается.

"Сейчас", как это обычно и бывает, растянулось надолго. Пока были подключены баллоны, опробованы акваланги, натянуты гидрокостюмы и оговорены детали погружения прошло немало времени. Солнце спустилось к самому горизонту и начало потихоньку погружаться в соленые карибские волны.

Покончив со сборами, дайверы поспешили воспользоваться его примером.

– Кстати, я вот чего спросить-то хотел.
– спросил-таки Кирилл, войдя в воду по пояс.
– А как здесь насчет акул и... прочих неприятностей?

– Как здесь насчет прочих неприятностей я понятия не имею.
– ответил Паша, слегка опережавший его.
– А вот акул здесь точно хватает.

– Ого!

– Да, да. Эрнесто сказал: здесь у них чуть ли не самое любимое место.

– Однако...
– Кирилл остановился и боязливо посмотрел на безмятежную гладь лагуны.

В конце концов, осторожность - нормальное человеческое качество, а инстинкт самосохранения - отнюдь не самый бесполезный из всего ассортимента человеческих инстинктов.

– Да не бойся ты!
– подметил его нерешительность Паша, увлекая Елену, державшую его за руку вперед, точнее - вглубь.
– Эрнесто вылил в воду несколько ампул ацетата меди...

– Чего меди?

– Ацетата. Неужели не слыхал, земляк?
– удивился Паша.
– Это ж первое средство против акул. Ни мы, ни большинство

обитателей лагуны ничего не почувствуем, но с точки зрения акул в ближайшие час - полтора здесь будет пахнуть как на скотобойне.

– Да, аромат явно не из возбуждающих аппетит.
– усмехнулся Кирилл, нагоняя друзей.

Вода, наконец, добралась до плеч ныряльщиков и они, остановившись, развернулись.

Елена с Пашей погрузились первыми, а Кирилл, взяв в рот загубник скубы, еще некоторое время смотрел на огромный красный шар, до половины ушедший под воду. Лагуна была ориентирована на запад и солнце садилось прямо перед ним, заливая всю водную гладь расплавленным червонным золотом, игравшим и переливавшимся на мелкой, едва приметной ряби.

Будто в раскаленную лаву ныряем, подумал он применительно к месту, и, надвинув маску, ушел под золотое полотно...

*

...-Подвинься.

Кирилл слегка отодвинулся от костра, чтобы Паша, унизавший пять шампуров сочной, в меру жирной поросятинкой, мог подойти к огню.

Шампуры легли на заранее подготовленные камни и мясо заслезилось маринадом, зашипевшим на раскаленных углях. Кирилл вдохнул ароматный дымок, поплывший над очагом.

Мелькнула белая юбка, и Елена, словно ночная бабочка (в хорошем, сугубо биологическом смысле этого выражения) впорхнула в круг света. Присев рядом со скатертью, сервированной поздним ужином, она придирчиво осмотрела ее. Между вином и ромом расположились тарелки с мясной и овощной закусками, экзотическими фруктами и не менее экзотическим сыром, даже отдаленно не напоминавшим пошехонский.

– Шашлык будем ждать?

– А зачем?
– пожал плечами Паша.
– На таких углях он ещё не скоро подойдет. А есть-то хочется уже сейчас...

– А выпить и подавно.
– поддержал его Кирилл.

– Вот-вот! Так что давай, земеля, откупоривай... стеклотару, а я сейчас. Только руки сполосну да Эрнесто кликну.

С этими словами Паша направился к лодке.

Кирилл же, согласно полученной команде, отыскал среди яств штопор и, открыв бутылку рому, наполнил три стакана. Елена отказалась, попросив вина.

Тем временем за столом оказались и Паша с Эрнесто. Бравый доминиканский шкипер радостно потирал руки, будучи, судя по всему, весьма доволен тем, что и его не сочли лишним на этом маленьком праздничке жизни.

– Готово?

Вместо ответа Кирилл передал по кругу стаканы.

– Ну что, за погружение?

– За погружение!
– стаканы звонко цокнули и разлетелись в стороны.

Эрнесто перекрестился и, помянув Деву Марию, оприходовал ром. Подивившись такой набожности, дайверы последовали его примеру. Пусть и с меньшей церемонностью.

Пережив ядреный, горячий выдох, Кирилл закусил парой ломтиков ветчины и сказал:

– Да, погружение было исключительное. Сколько ни ныряю, а такой красоты никогда прежде не видел!