О смысле жизни
Шрифт:
Прежде всего мы признаемъ субъективную цлесообразность окружающаго, а потому и утверждаемъ, что, говоря словами Канта, «въ ряду соподчиненныхъ другъ другу членовъ на каждый изъ нихъ надо смотрть, какъ на цль», ибо объективной конечной цли нтъ и не можетъ быть. Субъективно такой конечной цлью, а значитъ и самоцлью, мы признаемъ человка? въ этомъ заключается принципъ этическаго индивидуализма. Но если человкъ есть самоцль, а не средство для достиженія какихъ бы то ни было объективныхъ цлей, то въ такомъ случа цль эта реализуется въ каждомъ данномъ момент и цлью жизни человка является жизнь человческая. Цль? въ настоящемъ: эта основная мысль Герцена находитъ полное философское обоснованіе на почв субъективнаго телеологизма. «Каждое данное звено причинно-телеологическаго ряда, каждое я есть слдствіе и цль и въ то же время причина и средство; въ каждый данный моментъ я есть пунктъ пересченія этихъ четырехъ элементовъ. Мы ищемъ цли въ опредленномъ пункт пути, а между тмъ не замчаемъ, что цлью является
Цль? въ настоящемъ. Выше намъ приходилось такъ подробно останавливаться на этомъ основномъ положеніи имманентнаго субъективизма, что теперь мы можемъ считать это положеніе достаточно яснымъ. Но все-таки необходимо еще и еще разъ отстранить т недоразумнія, которыя обыкновенно накапливаются около имманент-наго субъективизма. Одно изъ главныхъ заключается въ наивномъ пониманіи «цли въ настоящемъ»: если цль? въ настоящемъ, то, выражаясь вульгарно, наплевать мн на будущее; я живу и буду жить въ свое удовольствіе, буду сть, пить, веселиться, а до будущаго мн дла нтъ? посл меня хоть трава не расти.
Не надо закрывать глаза на эту опасность для имманентнаго субъективизма выродиться въ самое поверхностное гедоническое міропониманіе. Мы знаемъ, какъ стада жвачныхъ двуногихъ извратили философію Нитцше; мы знаемъ, что и къ Л. Шестову примазываются теперь чехардисты мысли, у которыхъ семь пятницъ на недл и нтъ царя въ голов. Не будетъ ничего удивительнаго и въ томъ, если за имманентный субъективизмъ Герцена ухватятся различные представители жвачныхъ идеаловъ. Поэтому хотлось бы заблаговременно обнести ученіе имманентнаго субъективизма оградой, чтобы въ него не пробрались свиньи, говоря словами Нитцше.
Несомннно, въ міровоззрніи имманентнаго субъективизма находятся гедоническіе и эвдемоническіе элементы; не мораль долга лежитъ въ основ нашей этики, а, такъ сказать, мораль чувства. Но тутъ же надо отмтить то обстоятельство, что, во-преки гедонизму и утилитаризму, мы не считаемъ цлью жизни ни удовольствіе, ни счастіе. Цль жизни и критерій субъективной осмысленности ея? полнота бытія, полнота жизни, жизнь всми фибрами души и тла, жизнь «во-всю». Критерій этотъ какъ-разъ противоположенъ гедонистическому идеалу «атараксіи», т.-е. душевнаго и тлеснаго покоя, невозмутимости, отсутствія страданій:??????????????????????????????????????????? к???????? (цль жизни заключается въ отсутствіи страданій тла и порывовъ души). Какъ-разъ наоборотъ: пусть страдаетъ тло, лишь бы вчно и вчно порывалась впередъ душа, лишь бы осуществлялась въ жизни человка та полнота бытія, которая составляетъ субъективную цль его жизни, лишь бы человкъ страданіями тла и души сумлъ достигнуть широты, глубины и интенсивности своего существованія. И эта полнота бытія будетъ тогда лучшимъ оправданіемъ его жизни, будетъ тмъ субъективнымъ идеаломъ, который такъ ясно показанъ намъ въ дивныхъ стихахъ Баратынскаго:
… ничто не оставлено имъ Подъ солнцемъ живымъ безъ привта: На все отозвался онъ сердцемъ своимъ, Что проситъ у сердца отвта… Все духъ въ немъ питало: труды мудрецовъ, Искусствъ вдохновенныхъ созданья, Преданья, завты минувшихъ вковъ, Цвтущихъ временъ упованья… Съ природой одною онъ жизнью дышалъ, Ручья разумлъ лепетанье, И говоръ древесныхъ листовъ понималъ, И чувствовалъ травъ прозябанье; Была ему звздная книга ясна, И съ нимъ говорила морская волна. Извданъ, испытанъ имъ весь человкъ! И ежели жизнью земною Творецъ ограничилъ летучій нашъ вкъ И насъ за могильной доскою, За міромъ явленій, не ждетъ ничего? Творца оправдаетъ могила его.Вотъ величайшій субъективный идеалъ, стоящій передъ каждымъ человкомъ; его мы и выразили въ короткихъ словахъ: полнота бытія. Это безконечно далеко отъ всхъ утилитарныхъ и эвдемоническихъ построеній, и пусть лучше за эту ограду не пытаются перебираться т, для которыхъ началомъ и концомъ всего являются жвачные идеалы.
Жизнь человеческая должна быть широка, глубока, интенсивна; и чмъ она шире, глубже, интенсивне? тмъ она осмысленне. Изъ всего предыдущаго ясно, что «смыслъ жизни» есть понятіе, способное быть вы-раженнымъ въ сравнительной степени: жизнь одного можетъ быть осмысленне, чмъ жизнь другого, если въ переживанія перваго полне входятъ основныя цнности человческаго существованія. Если слдовать за Виндельбандомъ (см. его «Прелюдіи»), то такихъ цнностей четыре: гедоническія, эстетическія, этическія и интеллектуальныя. Согласимся, что правда-ощущеніе, правда-красота, правда-справедливость и правда-истина обнимаютъ всю человческую жизнь; въ такомъ случа жизнь каждаго изъ насъ будетъ тмъ
Таковъ смыслъ основного принципа имманентнаго субъективизма о цли въ настоящемъ. Намъ осталось сдлать еще послдній шагъ и дополнить вс полученные выше выводы элементомъ времени, т.-е. понятіемъ человческой дятельности. Этимъ мы окончательно оградимъ дорогое намъ воззрніе отъ вторженія представителей жвачной философіи.
Цль? въ настоящемъ; изъ этого вовсе не слдуетъ, что прошлое намъ не нужно, а будущее не существенно. Моя жизнь объединена единствомъ сознанія, мое я сознаетъ себя въ прошломъ и предвидитъ свое будущее; каждый данный моментъ тутъ же длается моимъ прошлымъ и тутъ же замняется будущимъ. Такимъ образомъ и съ прошлымъ и съ будущимъ мое настоящее связано самой тсной, самой неразрывной связью; я учусь у прошлаго и я творю свое будущее. Я являюсь въ то же время зве-номъ безконечнаго причиннаго и телеологическаго ряда; я являюсь въ каждый моментъ точкой пересченія причины и слдствія, средства и цли. А потому, хочу я этого или не хочу, но я являюсь неизбжнымъ звеномъ «красной нити прогресса», я не могу оторвать себя ни отъ прошлаго, ни отъ будущаго человчества.
Жизнь человчества не приводитъ ни къ какой объективной цли; и несмотря на это, все же человческая исторія есть не процессъ, а прогрессъ. Ошибка герценовской философіи исторіи, исправленная поздне Лавровымъ и Михайловскимъ, именно и состояла въ томъ, что Герценъ не считалъ историческій процессъ телеологическимъ, т.-е. не признавалъ его прогрессомъ, не оцнивалъ его съ точки зрнія своего субъективнаго идеала, а бралъ его только въ поперечномъ сченіи настоящей минуты [23] . Мы знаемъ теперь, что историческій процессъ неизбжно является телеологичнымъ, ибо иначе какъ sub specie teleologiae мы не можемъ, не умемъ разсматривать любой причинный рядъ, имющій звеньями проявленія жизни. Историческій про-цессъ есть безконечный телеологический рядъ; онъ является прогрессомъ, потому что мы оцниваемъ съ точки зрнія нашего субъективнаго идеала каждое звено этого ряда. «Прогрессъ есть постепенный (и безконечный) ростъ индивидуальности въ широту и глубину»? такими словами охарактеризовали мы въ дру-гомъ мст нашъ субъективный идеалъ, оцнивающій и процессъ жизни человка и процессъ жизни человчества [24] . Связь этого взгляда съ требованіемъ широты, глубины и интенсивности субъективно-осмысленной жизни слишкомъ очевидна, чтобы останавливаться на ней подробне.
23
См. «Ист. русск. общ. мысли», т. I, стр. 360–365 и т. II, стр. 129–131.
24
См. «Ист. русск. общ. мысли», т. II, стр. 198.
А на этой почв выясняется и та активность философіи имманентнаго субъективизма, о которой намъ приходилось упоминать на предыдущихъ страницахъ. Въ числ указанныхъ выше основныхъ цнностей человческой жизни были упомянуты цнности этическія; это наши субъективные идеалы правды-справедливости, идеалы, проводимые всми нами въ жизнь. Идеалы эти не общеобязательны этически; но чмъ дальше, тмъ больше становятся они общеобязательными психологически. Психологія подпольнаго человка, мы знаемъ это, иная; и пусть онъ остается при ней. Но для насъ она непріемлема, потому что противъ нея возстаетъ наше непосредственное чувство соціальности.
Чувство социальности? психологический фактъ. Чувство это можетъ быть боле широкимъ или мене широкимъ, иногда можетъ ограничиваться сознаніемъ человка своей связи съ нкоторой общественной ячейкой (семьей, родомъ, группой, классомъ), иногда расширяется до предловъ чувства единства съ космосомъ; но и въ томъ и въ другомъ случа оно остается психологическимъ фактомъ, высшей реальностью. Это чувство выводитъ меня изъ границъ моего обособленнаго я; это чувство ведетъ меня къ обособленному ты; это чувство соединяетъ насъ въ общей борьб за наши субъективные идеалы. Цль каждаго изъ насъ? въ настоящемъ, наша цль? полнота бытія; но именно во имя этой полноты бытія мы и будемъ бороться за будущее, за осуществленіе въ этомъ будущемъ нашихъ идеаловъ правды-справедливости. Однако это грядущее осуществленіе идеаловъ нисколько не осмысливаетъ объективно моей настоящей жизни, какъ это ошибочно предполагаетъ позитивная теорія прогресса; жизнь моя субъективно осмысливается только полнотой переживаній, въ томъ числ и переживаній процесса борьбы за осуществленіе моихъ идеаловъ правды-справедливости, во имя могучаго чувства социальности. Ибо борьба эта въ громадной степени увеличиваетъ полноту бытія, она безгранично расширяетъ кругозоръ моей жизни. Безъ этого чувства соціальности я неминуемо осужденъ на принятіе мучительной философіи подпольнаго человка, лишеннаго цлаго ряда драгоцнныхъ переживаній; съ этимъ чувствомъ моя жизнь становится богаче, полне, шире, интенсивне.