О смысле жизни
Шрифт:
III
На почв «соціальности» Герценъ твердо стоялъ еще съ самаго начала тридцатыхъ годовъ. Но какъ-разъ къ тому времени, когда Блинскій въ начал сороковыхъ годовъ провозгласилъ своимъ девизомъ «соціальность», Герценъ сталъ мало-по-малу? сначала незамтно для самого себя? создавать міровоззрніе имманентнаго субъективизма. Оно складывалось въ его сознаніи постепенно? мы можемъ убдиться въ этомъ, читая замчательный герценовскій дневникъ 1842–1845 гг. То тамъ, то сямъ мимоходомъ касается Герценъ вопроса о цли жизни, вопроса о случа и случайности; ставитъ вопросъ, мелькомъ отвчаетъ на него, черезъ нсколько времени снова возвращается къ нему и снова даетъ прежній отвтъ, одинаково далекій и отъ мистической и отъ позитивной теоріи прогресса. Въ спор со славянофилами, типичными представителями мистической теоріи прогресса, Герценъ уже вполн ясно подчеркивалъ основное положеніе имманентнаго субъективизма.
Это было еще въ 1842 году. Но только пятью годами поздне Герценъ окончательно сформулировалъ свои воззрнія на смыслъ
Воззрнія эти ярко и выпукло обрисованы Герценомъ въ глав «Передъ грозой»? первой и, быть можетъ, самой блестящей глав изъ всей книги. Глава эта написана въ форм діалога, дйствительно происходившаго въ 1847 г. между Герценомъ и И. П. Галаховымъ (о немъ см. въ XXIX глав «Былого и Думъ»). Галаховъ упорно отстаивалъ позицію объективизма, позитивную теорію прогресса, цль въ будущемъ, а Герценъ шагъ за шагомъ тяжелыми ударами разбивалъ вс эти объективно-телеологическія теоріи съ точки зрнія того міровоззрнія, которое мы назвали имманентнымъ субъективизмомъ. Съ удивительной силою вскрывалъ Герценъ трусость мысли большинства объективистовъ, которые съ ужасомъ бгуть отъ мысли о безсмысленности жизни, объ отсутствіи въ ней объективнаго смысла. Чтобы заглушить эти рчи внутренняго голоса, человкъ готовъ схватиться за все, онъ торопится опьянить себя пошлостью обыденной жизни, врою, виномъ, мистицизмомъ? чмъ ни попало, лишь бы скрыть отъ себя истину, что жизнь не иметъ ни-какого объективнаго смысла. И вся человческая жизнь проходитъ большею частью «въ этой боязни изслдовать, чтобъ не увидать вздоръ изслдуемаго»…
Ist denn so gross das Geheimnis, was Gott und die Welt und der Mensch sei? Nein, doch niemand h"ort's gerne —? da bleibt es geheim, [19] ? эти слова (Гёте) недаромъ взялъ эпиграфомъ Герценъ къ своему діалогу съ Галаховымъ. Да, что жизнь не иметъ объективнаго смысла? niemand h"ort's gerne; большинство предпочитаетъ заткнуть уши, закрыть глаза или, подобно страусу, спрятать голову, чтобы не видть и не слышать. На пол битвы остаются только вооруженные врою объективисты: они врятъ, что жизнь ихъ и жизнь человчества направлена къ нкоторой конечной цли, что настоящее оправдывается и объясняется будущимъ, что грядущее земное или небесное блаженство придаетъ объективный смыслъ человческой жизни. И когда имъ говорятъ, что ихъ вра не есть аргументъ въ пользу истины, когда «трансцендентной неочевидности» ихъ вры противопоставляютъ эмпирическую очевидность безсмысленности жизни человка и жизни человчества,? тогда они растерянно хватаются за любые аргументы, лишь бы доказать «нелпость» міровоззрнія имманентнаго субъективизма.
19
В цитате исправлены мелкие недочеты по изданию Гёте. — Прим. ImWerden.
«Какъ же это?? возражаетъ, напримръ, Галаховъ Герцену:? въ природ все такъ цлесообразно, а цивилизація, высшее усиліе, внецъ эпохи, выходитъ безцльно изъ нея?… Въ вашей философіи исторіи есть что-то возмущающее душу? для чего эти усилія? Жизнь народовъ становится праздной игрой, лпитъ, лпитъ по песчинк, по камешку, а тутъ опять все рухнется на земь и люди ползутъ изъ-подъ развалинъ, начинаютъ снова расчищать мсто, да строить хижины изъ мха, досокъ и упадшихъ капителей, достигая вками, дол-гимъ трудомъ? паденія. Шекспиръ не даромъ сказалъ, что исторія скучная сказка, разсказанная дуракомъ»… Если человчество играетъ безсмысленную роль блки въ колес, продолжаетъ Галаховъ, то вотъ мы и «опять возвратились къ Ре, безпрерывно рождающей въ страшныхъ страданіяхъ дтей, которыми закусываетъ Сатурнъ… Какая цль всего этого? Вы обходите этотъ вопросъ, не ршая его; стоитъ ли дтямъ родиться для того, чтобъ отецъ ихъ сълъ, да вообще стоитъ ли игра свчъ?»
Прежде всего? за свчи не вы платите, ядовито отвчаетъ Герценъ всмъ объективнымъ телеологамъ въ лиц Галахова. Иными словами это значитъ: parlez pour vous и не думайте, что для всхъ, какъ для васъ, жизнь безъ объективнаго смысла не иметъ цны. Объективнаго смысла жизни нтъ, но жизнь иметъ субъективный смыслъ; объективной цли въ будущемъ ни жизнь человчества, ни жизнь человка не имютъ, но такой цлью является настоящее, является каждый данный моментъ. И Герценъ блестяще развиваетъ т мысли, которыя онъ высказывалъ еще въ своемъ дневник 1842-го года. «Настоящее есть реальная сфера бытія,? писалъ тогда Герценъ:?…цль жизни? жизнь. Жизнь въ той форм, въ томъ развитіи, въ которомъ поставлено существо, т.-е. цль человка? жизнь человческая» (28 іюня 1842 г.). И еще: «проклятое невниманіе наше къ настоящему длаетъ то, что мы только умемъ воспоминать утраченное… Ловить настоящее, одйствоворить въ себ вс возможности на блаженство? подъ нимъ я разумю и общую дятельность, и блаженство знанія такъ же, какъ блаженство дружбы, любви, семейныхъ чувствъ? а тамъ, что будетъ, то будетъ; на мн отвтственность
Цль? въ настоящемъ, категорически заявляетъ теперь Герценъ, ибо жизнь «ничего личнаго, индивидуальнаго не готовитъ впрокъ, она всякій разъ вся изливается въ настоящую минуту». Оттого-то и «каждая историческая фаза иметъ полную дйствительность, свою индивидуальность, каждая? достигнутая цль, а не средст-во»; «оттого каждый историческій мигъ полонъ, замкнутъ по-своему, какъ всякій годъ съ весной и лтомъ, съ зимой и осенью, съ бурями и хорошей погодой. Оттого каждый періодъ новъ, свжъ, исполненъ своихъ надеждъ, самъ въ себ носитъ свое благо и свою скорбь, настоящее принадлежитъ ему»… И это ничуть не противорчитъ тому, что всю исторію человчества связуетъ воедино красная нитка прогресса, этого непрерывнаго родового роста человчества. Ибо «этотъ родовой ростъ не цль, какъ вы полагаете, а свойство преемственно продолжающагося существованія поколній. Цль для каждаго поколнія? оно само»…«…Изъ этого ясно одно, что надобно пользоваться жизнью, настоящимъ; не даромъ природа всми языками своими безпрерывно манитъ къ жизни и шепчеть на ухо всему свое vivere memento».
Вотъ почему нтъ ничего нелпе, какъ искать какія-то объективныя цли въ конц жизненнаго пути человка или человчества и приходить въ отчаяніе при мысли, что никакихъ конечныхъ цлей нть, что существують только наши, субъективныя, человческія цли. «Смотрть на конецъ, а не на самое дло? величайшая ошибка», замчаетъ Герценъ. Объективные телеологи ужасаются, что конечная цль можетъ не существовать: если нтъ конечной цли, то въ чемъ же тогда смыслъ и цль нашей жизни? «Какая цль всего этого? Вы обходите этотъ вопросъ», говорилъ Галаховъ Герцену. Но Герценъ какъ-разъ и подходитъ къ самому центру этого вопроса: «а какая цль псни, которую поетъ пвица?»? спрашиваетъ онъ въ свою очередь. Псню надо слушать и наслаждаться ею, какъ настоящимъ, а не ждать отъ нея чего-то въ будущемъ; точно также и наша жизнь сама себ цль, цль есть каждый данный мо-ментъ, какъ для жизни человка, такъ и для жизни человчества. Жизнь и исторія есть въ каждый данный моментъ достигнутая цль, а не средство для достиженія какой-либо цли. «То-есть, просто, цль природы и исторіи? мы съ вами?»? иронически во-прошаетъ Галаховъ. «Отчасти, да плюсъ настоящее всего существующаго,? отвчаетъ ему Герценъ;? тутъ все входитъ: и наслдіе всхъ прошлыхъ усилій, и зародыши всего, что будетъ… и гармонія всей солнечной системы»…
Испытавъ неудачу на всхъ пунктахъ, объективные телеологи хватаются за «красную нитку прогресса», чтобы доказать фактъ существованія объективной цли въ жизни человчества: разъ существуетъ постепенное развитіе человчества, то, стало быть, есть и цль, къ которой направляется это развитіе. Но Герценъ рзко возстаетъ противъ попытки осмыслить настоящее будущимъ, настоящую безсмыслицу жизни будущимъ блаженствомъ, земнымъ или небеснымъ? для него все равно: онъ одинаково безпощаденъ и къ мистической и къ позитивной теоріи прогресса. Онъ разсказываетъ (въ глав «Consolatio») объ одной матери, потерявшей двухъ дтей отъ скарлатины: «я ихъ хорошо пом-стила,? утшала себя несчастная мать:? они возвратились чистыми… Имъ будетъ хорошо!» И когда Герцену указываютъ, что между этой слпой врой въ небесное блаженство и врой человка въ людей, въ земное устроеніе громадная разница, то онъ готовъ со-гласиться только съ тмъ, что эта вра въ прогрессъ «не грубая религія des Jenseits, которая отдаетъ дтей въ пансіонъ на томъ свт, а религія des Diesseits, религія науки, всеобщаго, родового, трансцендентальнаго разума, идеализма». Другой разницы между ними нтъ. «Объясните мн, пожалуйста, отчего врить въ Бога смшно, а врить въ человчество не смшно; врить въ царство небесное? глупо, а врить въ земныя утопіи? умно? Отбросивши положительную религію, мы остались при всхъ религіозныхъ привычкахъ, и, утративъ рай на неб, вримъ въ пришествіе рая земного и хвастаемся этимъ»…
Но если даже земной рай не утопія, не иллюзія, то какъ онъ можетъ все же оправдать и осмыслить человческую жизнь? Задолго до Ивана Карамазова Герценъ даетъ на этотъ вопросъ карамазовскій отвтъ: никакіе «пансіоны на томъ свт», никакіе Zukunftstaat'ы на этомъ свт не могутъ придать объективный смыслъ жизни человка. Потому что: «если прогрессъ? цль, то для кого мы работаемъ? Кто этотъ Молохъ, который, по мр приближенія къ нему тружениковъ, вмсто награды пятится и, въ утшеніе изнуреннымъ и обреченнымъ на гибель толпамъ, которыя ему кричатъ: morituri te salutant, только и уметъ отвтить горькой насмшкой, что посл ихъ смерти будетъ прекрасно на земл»… Но даже и это утшеніе? ложь, такъ какъ прогрессъ безконеченъ; и именно потому, что онъ безконеченъ, что конечной цли нтъ? цль эта лежитъ передъ нами, она въ нашихъ рукахъ, ибо эта цль? мы сами. «Каждая эпоха, каждое поколніе, каждая жизнь имли, имють свою полноту»… Цль въ настоящемъ? къ этому снова возвращается Герценъ. Вмсто того, чтобы покланяться кумиру прогресса, говоритъ онъ, «не проще ли понять, что человкъ живетъ не для совершенiя судебъ, не для воплощенія идеи, не для прогресса, а единст-венно потому, что родился и ро-дился для (какъ ни дурно это слово) для настоящаго, что вовсе не мшаетъ ему ни получать наслдство отъ прошедшаго, ни оставлять кое-что по завщанію» («Робертъ Оуэнъ»).